Как августовский путч отразился на современной истории независимого Казахстана
В этом году мы отмечаем 25-летие не только независимости Республики Казахстан, но и ряда других глобальных событий, ей предшествующих. Одним из них, безусловно, является августовский путч, призванный предотвратить развал Советского Союза, но на самом деле лишь ускоривший этот процесс. Конечно, основные события, вызванные созданием ГКЧП, происходили в Москве, но они не могли не отразиться на Казахстане. На том, что происходило здесь в те и последующие дни, а также на том, что происходит сейчас. Поэтому мы попросили бывших и нынешних известных политических и общественных деятелей поделиться воспоминаниями об августе 1991 года, оценить те события с высоты сегодняшнего дня и озадачиться вопросом: добились ли мы того, о чем мечтали четверть века назад?
Надежда умирает последней
Для бывшего депутата Верховного Совета Казахской ССР XII созыва, помощника президента РК по связям с ВС, а ныне члена Комиссии по правам человека при президенте РК и известного адвоката Виталия Воронова ответ на просьбу вспомнить о событиях 25-летней давности вырос в большое и подробное интервью.
– Виталий Иванович, расскажите, как проходили эти дни, чем запомнились, каковы были ощущения?
– Точно помню, что 19 августа 1991 года был обычным для всех рабочим понедельником. Для депутатов Верховного Совета XII созыва – выходным, так как «высший представительный и единственный законодательный орган страны» находился на заслуженных каникулах после напряженной летней сессии, завершившейся во второй половине июня. Для меня – 31-м днем рождения. Могли зайти поздравить коллеги-депутаты, жившие по соседству в «депутатском доме»…
И тут – сюрприз. С утра по каналам всесоюзного радио и телевидения – исключительно серьезная музыка и балет «Лебединое озеро». Нехорошие предчувствия подтвердились около 10 утра, когда до граждан СССР довели текст постановления ГКЧП №1 «О введении чрезвычайного положения» и объявили список «ГКЧПистов». Настроение – ноль. Информации – не больше. Интернет тогда нам еще не был знаком, а мобильная связь появилась лет через пять.
Весь день промаялся дома. После просмотра программы «Время», в которой показали всех руководителей ГКЧП и его главу – вице-президента СССР Геннадия Янаева, бормотавшего что-то с трясущимися руками, стало ясно, что положение в стране серьезное и непредсказуемое.
Мой личный «праздник» был окончательно испорчен, и я отправился в здание Верховного Совета на Старой площади в Алма-Ате, где с марта 1991 года работал в качестве освобожденного члена Комитета по вопросам экологии и рациональному использованию природных ресурсов (из 360 народных депутатов немногим более 50 работали на постоянной основе в комитетах тогдашнего однопалатного «парламента» и назывались «освобожденными», а остальные народные избранники прилетали, приезжали в столицу и приходили для участия в очередных и внеочередных сессиях).
Оказалось, что я «нарисовался» не один. Основная часть освобожденного депутатского корпуса тоже уже подтянулась и продолжала подходить. Дискуссий особых не было. Мнений о законности ГКЧП тоже не звучало. Решили, что нужно подготовить от депутатов Казахской ССР заявление об осуждении путча.
«Застрельщиками» и авторами болванки обращения, насколько я помню, выступили члены самого авторитетного депутатского Комитета по экономической реформе (Марат Оспанов, Сагат Тугельбаев, Айтбай Конысбаев, Бахтияр Кадырбеков, Петр Своик) и их «вечная спутница» – журналистка «Казправды» Татьяна Квятковская. Не оставались в стороне от подготовки текста и другие известные своей активностью депутаты: Ермухамет Ертысбаев, Борис Белик, Владимир Чернышов, ну и ваш покорный слуга…
К утру 20 августа текст заявления был согласован и готов. Подписи на нем согласились поставить и некоторые депутаты из регионов, участвовавшие в его обсуждении по телефону. Утром в здании появился и «оставшийся на хозяйстве» зампред Верховного Совета – Серикболсын Абдильдин. Ему и передали заявление для опубликования в «Казправде». Текст нашего заявления был почему-то датирован 21 августа, а вышел в главной газете республики только 22 августа, уже после поражения «путчистов». До этого или вместе с ним (уже не помню) было опубликовано и заявление Президиума Верховного Совета, посвященное этим же событиям.
В послеобеденное время 20 августа в зале заседаний Президиума Верховного Совета собрался почти весь состав Президиума и освобожденные депутаты. Отсутствовал только сам председатель, Ерик Асанбаев, которого не было в Алма-Ате, а также его другой заместитель – Зинаида Федотова, убывшая накануне с делегацией нашей страны в Москву. Там 20 августа намечалось подписание нового Союзного Договора.
В это же время в зале Президиума появился и президент Казахской ССР, являвшийся «по совместительству» и первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, Нурсултан Назарбаев. Ничем особым он депутатов не «обрадовал». Связи с Горбачевым и Ельциным у него нет. Ситуация в Москве очень серьезная. ГКЧПистами дан приказ арестовать Ельцина, который только накануне путча, 18 августа, вернулся из Алма-Аты в Москву, и ему удалось проскочить в здание Дома Советов РСФСР. Вторым по очередности ареста в случае победы путчистов может оказаться именно он – Назарбаев. Уже было известно о яростном сопротивлении Ельцина и его соратников, об Указе президента России №59 от 19 августа, где создание ГКЧП квалифицировалось как попытка государственного переворота.
Хотелось бы отметить особую активность нашего шахтерского депутата, карагандинца Мараша Нуртазина, который возглавлял Комитет по вопросам экологии и являлся членом Президиума. Он регулярно отлучался в мой кабинет, откуда звонил в Москву и установил прямую связь с осажденным Белым Домом, умудрившись поговорить и с Ельциным, и с Хасбулатовым, с их помощниками и другими депутатами. Возвращавшись, он громко сообщал всем нам горячие новости и о возможном штурме российского парламента, и о том, что депутатам и работникам Верховного Совета роздали все имевшиеся в здании автоматы и пистолеты и они готовятся к бою. На мой вопрос, почему он звонит с моего номера, Мараш незамысловато отвечал: «Так телефоны всех членов Президиума прослушиваются».
Параллельно в зале обсуждалось прозвучавшее от Назарбаева предложение: ему самому вылететь в Москву для встречи с Янаевым и другими руководителями ГКЧП. В результате импровизированного голосования все присутствовавшие сказали «нет» подобной инициативе, поскольку риск лишиться главы республики действительно был достаточно велик. Вызвали «на ковер» председателя КГБ КазССР Николая Вдовина и министра внутренних дел Михаила Берсенёва. Оба «побожились», что не будут исполнять возможные приказы Москвы об аресте руководства нашей республики.
Многим из нас казалось тогда, что Назарбаев неоправданно медлит с оценкой момента, совпадающей с нашим заявлением, а его первоначальные заявления являются какими-то неконкретными и беззубыми. В Москве в это время шли многотысячные митинги, строились баррикады, и членов нашей делегации, оказавшейся в антипутчевском окружении, постоянно теребили вопросом: «Почему ваш Нурсултан молчит?»
Им же было неведомо, что наш президент к этому времени дважды выступил по нашему телевидению: в первом выступлении он призвал казахстанцев сохранять спокойствие и заявил о том, что в республике не введено чрезвычайное положение и действуют все органы власти. Во втором выступлении Назарбаев говорил, что и до этого критиковал политическую нерешительность Горбачева. В то же время он сказал, что ГКЧП издал незаконные акты и попирает декларации о суверенитете, принятые к тому времени советскими республиками. В качестве выхода Назарбаев предложил созвать чрезвычайный съезд, объявить срочные выборы президента СССР.
Мы ожидали трансляции этого второго выступления Назарбаева в зале Президиума, собравшись недалеко от экрана телевизора. В это время прозвучала информация о том, что президент Киргизской ССР Аскар Акаев издал Указ о департизации органов КГБ и МВД и прекращении деятельности Компартии Киргизии. Я в тот момент сидел рядом с Назарбаевым и помню, как он в сердцах вполголоса произнес: «А наши-то поддержали». Только после этого до меня дошло, почему практически все самые горячие часы во время путча Назарбаев находился не в здании ЦК и своей резиденции на Новой площади, а был с нами на Старой площади, в здании Верховного Совета.
– Были среди депутатов или первых руководителей Казахстана те, кто поддержал ГКЧП?
– Открыто поддержку не выражал никто. Экстрасенсорными способностями для проникновения в мысли других людей, увы, не обладаю, но… 24 августа Верховный Совет наконец-то (мы настаивали на срочном созыве сессии непосредственно в дни путча) собрался на внеочередную сессию с единственным вопросом повестки дня: «Об оценке текущего момента и мерах по укреплению суверенитета республики». В своем выступлении президент выразил благодарность депутатскому корпусу Казахстана, «занявшему однозначно непримиримую позицию по отношению к тем, кто посягнул на наши демократические завоевания», и заметил, что «решительное и бескомпромиссное заявление Президиума Верховного Совета Казахской ССР – веское тому доказательство».
Назарбаев подчеркнул, что «мы не должны заниматься «поиском ведьм», искать врагов. При этом президент отметил: «Если некоторые простые люди вначале восприняли государственный переворот как надежду на улучшение жизни, то номенклатура увидела совсем другие горизонты: возврат к прежней жизни, к твердой руке хозяина, к диктату и всевластию аппарата... Все руководители, принявшие действия, направленные на фактическое признание ГКЧП, будут освобождены от занимаемых должностей, если, конечно, они не догадаются сами уйти в отставку. У нас впереди много работы, и нам с ними не по пути». Он сообщил, что создаст комиссию, которая детально и объективно разберется в произошедшем.
В общем, это было достаточно честное выступление, давшее ответы на многие вопросы. Правда, и здесь произошел казус. Во время обсуждения президентского выступления Мараш Нуртазин неожиданно «подловил» Назарбаева, заявив, что он свободно разговаривал с Ельциным и его окружением, в то время как Назарбаев не мог дозвониться до президента России. Нурсултан Абишевич быстро нашелся: «Ты по какому телефону звонил, Мараш?» – «По городскому», – ответил тот. – «Ну а я-то по ВЧ», – под смех зала прокомментировал Назарбаев.
В общем, комиссия была создана. Возглавил ее госсоветник Юрий Хитрин. В рамках комиссии были образованы рабочие группы из депутатов и сотрудников компетентных органов для проверки в каждом регионе и ключевых министерствах. Предполагалось, что результаты работы комиссии будут доложены на очередной осенней сессии Верховного Совета для принятия мер. Я возглавлял две рабочие группы: по проверке поддержки ГКЧП в Павлодарской области и в МВД КазССР.
Сразу оговорюсь, что из всех рабочих групп только двумя был сделан вывод о поддержке ГКЧП руководством области и министерства. Нетрудно догадаться при желании, что это были как раз возглавляемые мною рабочие группы. В Павлодарской области были предприняты шаги со стороны областного руководства по исполнению постановлений ГКЧП и преследованию несогласных. А с МВД вообще получилось интересно: тогдашний министр Берсенёв категорически отказывался давать мне какие-либо объяснения и предоставлять какие-либо документы.
Однако коллеге Мухтару Шаханову каким-то образом удалось достать в Москве и представить в нашу рабочую группу копии шифрограмм, которые направляло руководство нашего МВД на имя министра внутренних дел Союза ССР Бориса Пуго об исполнении постановлений ГКЧП, с информацией о проведенных мероприятиях, количестве задержанных и пр. (Сейчас уже этих данных не помню, но задержанные и арестованные были и в Алма-Ате, и в Караганде, и в Павлодаре, и в других регионах). Но поддержку ГКЧП Берсенёв все равно не признал, однако в вынужденном объяснении на имя президента собственноручно написал, что все свои действия согласовывал с… госсоветником Хитриным. Заключения рабочих групп были переданы мною руководителю комиссии, но на состоявшейся 16 октября 1991 года очередной 7-й сессии Верховного Совета этот вопрос в повестке так и не появился и тихо «умер». Без принятия каких-либо мер.
– Как вы считаете, чего добился Казахстан за четверть века? Оправдались ли ваши ожидания и мечты 25-летней давности?
– На самом деле произошло и сделано очень много. Казахстан появился на политической карте мира как самостоятельное государство со своими, надеюсь, незыблемыми, границами. Создана система независимых государственных институтов, законодательство, своя экономика. Появилось гражданство Республики Казахстан.
Далеко не все ожидания оправдались. Мы так и не создали систему выборной местной власти, зависящей от населения, решающей все вопросы местного значения. В Казахстане нет ни одного (за исключением президента) выборного государственного чиновника. Серьезно ухудшилось «качество» основной массы населения в плане законопослушания.
Ведь совершенно очевидно, что единственным источником богатств новоявленных нуворишей в стране является либо прямое хищение из бюджета, либо манипуляции с налогами, либо банальное, хоть и завуалированное, воровство громадных природных ресурсов… Если во всем мире коррупция – это подкуп власти, то у нас коррупция – это возможность делать бизнес на власти.
Причем до последнего времени власть сама создавала для себя легальные возможности подобного «бизнеса». Вроде бы времена меняются, о чем свидетельствуют последние многочисленные коррупционные скандалы, закончившиеся громкими судебными приговорами.
Считаю, что государство абсолютно не использовало все имеющиеся возможности для того, чтобы за 25 лет независимости создать все условия для овладения гражданами страны государственным языком. Я говорю даже не о возможностях, а о не сформировавшейся за эти годы потребности в общении на казахском языке.
Я очень люблю Казахстан, куда волею судеб попал в январе 1987 года. Через три года щучинцы и боровчане оказали мне большую честь и избрали простого следователя межрайонной прокуратуры депутатом Верховного Совета. В 30-летнем возрасте я стал членом Президиума Верховного Совета и помощником президента страны. Без блата, протеже, агашек, денег. Скажите: сейчас такое возможно? Вот об этом мое самое большое сожаление и в этом мое самое глубокое разочарование. Бал сейчас в основном и целом правят деньги, связи, родство, а не профессионализм, знания, государственное мышление, высокие моральные и человеческие качества. Из-за этого люди продолжают уезжать из страны, а получившая отличные знания за рубежом молодежь не хочет возвращаться.
– Но все же есть надежда, рожденная четверть века назад, что наши мечты о богатой и успешной стране воплотятся в жизнь?
– Надежда умирает последней. Пока жива вера. У нас очень хорошая, мирная и богатая страна. Замечательные в основной массе люди. Нужны перемены. И китайцы не всегда бывают правы, утверждая вместе с Конфуцием: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен». Например, такая желаемая мною перемена: признать, что институт президентства в Казахстане себя оправдал и Нурсултан Назарбаев заслуженно является его первым, единственным и… последним президентом.
После его ухода Казахстан становится парламентской или парламентско-президентской Республикой с «декоративной» фигурой президента. Сразу снимается вопрос о преемнике и прекращаются интриги вокруг него. Создаются дополнительные возможности избежать «смутных времен», нестабильности и борьбы за трон. Ну и создаются предпосылки для появления настоящих политических партий, ведущих цивилизованную борьбу за голоса избирателей. А там и до честных, справедливых, открытых, демократичных выборов рукой подать!
Мечты остались
Жасарала Куанышалина, наверное, не нужно представлять нашим читателям, но мало кто помнит, что 25 лет назад его имя часто мелькало в новостях и в газетах, причем не только в независимых СМИ.
– Жасарал ага, как и где вы встретили известие о путче? Какова была ваша первая реакция и что вы предприняли в эти дни – сами, с коллегами и единомышленниками?
– Известие о путче я, будучи тогда преподавателем кафедры казахской литературы КазПИ имени Абая, встретил в процессе политической акции – бессрочной голодовки против подписания т.н. «Союзного Договора». Еще до мартовского референдума я опубликовал в ряде центральных газет нашей республики статьи, в которых доказывал, что сохранение СССР в любом виде означает сохранение советской империи и, соответственно, де-факто колониального статуса союзных республик. Включая, разумеется, и Казахстан.
Однако, как и следовало ожидать, референдум «успешно» провели, после чего была назначена дата подписания т.н. проекта по заключению договора федерации «О Союзе Суверенных Республик» – 20 августа 1991 года.
Тогда я вновь опубликовал несколько статей, призывая либо заменить федеративный договор на конфедеративный, либо вообще отказаться от подписания предложенного «сверху» договора. Но время шло и становилось все яснее и яснее: 20 августа будет подписан именно кремлевский вариант договора!
Утром 14 августа 1991 года я начал бессрочную голодовку (с требованием: «Федерации – нет! Конфедерации – да!») в юрте, установленной в центре Алматы, на площади возле ЦУМа. На следующий день к голодовке присоединились Серик Есимбеков (да будет земля ему пухом!), Казыбек Омаров и Орал Саулебаев. А 19 августа утром к нам пришел журналист Михаил Кубеков с транзистором, и мы узнали о путче в Москве, который также был направлен против подписания этого договора!
Принципиальная разница между нашими и янаевскими оценками данного документа заключалась в следующем: они считали, что договор предоставляет союзным республикам слишком много «вольностей», а мы, напротив, что он сохраняет их колониальный статус. В итоге договор, как известно, не был подписан. Таким образом, как это ни прозвучит парадоксально, московский путч… помог выполнению главного требования нашей голодовки!
А 23 августа впервые в истории парламента республики от имени демократических сил («неформалов») я выступил на его чрезвычайной сессии с обоснованием необходимости заключения конфедеративного договора, убедив как депутатов, так и присутствовавшего на сессии президента Казахстана прислушаться к моему мнению. И 25 августа на Съезде народных депутатов СССР в Москве. Потом Н.Назарбаев в своем выступлении озвучил от своего имени идею конфедерации…
В этой связи возникает закономерный вопрос: почему я выдвинул идею не полной независимости Казахстана, а конфедерации? Потому что, надо честно это признать, невзирая на заветную свою мечту о независимости, даже я в то время не верил, что она возможна в скором времени. Поэтому рассматривал конфедерацию в качестве наиболее оптимального пути ее достижения в будущем. Однако по воле Аллаха уже через несколько месяцев наступил развал СССР, в результате чего наша страна вместе с другими союзными республиками стала независимым государством!
– Вы были среди тех, кто немногим позже реально защитил целостность республики (имеются в виду события в Уральске). Как вы считаете, была ли действительно опасность развала Казахстана в то время и в последующие годы?
– Да, несомненно, такая опасность была более чем реальна! Сепаратизм уральских казаков, возглавляемых марковыми, своиками, водолазовыми, качалиными и прочими «атаманами», отнюдь не являлся местным явлением. За ним также стояла Москва, а если точнее, ее план по присоединению к России, образно говоря, нефтегазовой кладовой нашей страны – запада Казахстана – путем создания т.н. «Приуральской Казачьей Республики», так сказать, по образу и подобию «Приднестровской Республики», отторгнутой от Молдовы. Как известно, в 1925 году и Оренбургская область вместе с первой столицей Казахской АССР – Оренбургом – была «выведена» из состава нашей страны и включена в состав России.
Словом, вдохновляемый и поддерживаемый Белокаменной казачий сепаратизм в Уральске должен был послужить аналогичной цели. И только благодаря вовремя поднятой Айсулу Кадырбаевой, Аманжолом Зинуллиным и другими лидерами уральских азатовцев тревоге и осуществлению в сентябре 1991 года штабом «Аттанайык Акжайыкка!», созданным нами при Гражданском движении Казахстана «Азат», всереспубликанской мирной акции протеста с участием нескольких сотен азатовцев из 12 областей страны и более десяти тысяч местных патриотов против проведения в этом городе откровенно провокационного «праздника», имперско-колонизаторского по сути, – «400-летнего юбилея служения уральского казачества Российской империи» – удалось предотвратить эту опасность.
– Как вы считаете, почему все-таки Казахстан заявил о независимости позже всех других?
– Потому, что наш президент накануне распада империи вместе со своим шефом, генсеком ЦК КПСС, был одержим единственной заботой – сохранением СССР, в котором Горбачев обещал ему должность премьер-министра. Поэтому он и тянул с делом провозглашения независимости Казахстана до последнего, то бишь до тех пор, пока все другие союзные республики «не разбежались по своим квартирам» и наша страна не осталась одна-одинешенька на пепелище бывшего Союза. И даже после этого он ждал еще полтора месяца (предпоследней «оформила» свою независимость 27 октября Туркменская ССР) – для того, чтобы объявить независимость 16 декабря, подперев «праздником независимости» День Памяти жертв Желтоксана – 17 декабря. Другой причины столь запоздалого провозглашения независимости я не знаю...
– Что потеряла и что обрела страна после событий августа 1991 года и последовавшего за этим парада независимости?
– Понятное дело, что наша страна в этот период обрела, как и все другие бывшие союзные республики, государственную независимость. Однако, увы, лишь де-юре.
– Сбылись ли ваши ожидания и мечты того времени? Можно ли назвать некоторые тогдашние мысли утопией: мол, это все равно было бы несбыточной мечтой?
– Исходя из вышеизложенного, я вынужден с прискорбием признать: моя главная и вполне реальная мечта тех времен – превращение Казахстана в действительно независимое национально-демократическое государство путем полнокровного осуществления политики деколонизации на основе международно признанных норм и прочих необходимых мер – так и не осуществилась… Однако, будучи по своей натуре оптимистом, я не теряю надежды на то, что рано или поздно моя мечта все же станет реальностью…
К великому сожалению…
Серикболсын Абдильдин, занимавший в ту пору пост зампреда Верховного Совета КазССР, вспоминает:
– В принципе, все это было ожидаемо. Потому что Горбачев уже не управлял ни экономикой, ни обществом, ни субъектами СССР. Какое-то изменение ожидалось. Тем более был проект обновленного Союза, но его затянули – не приняли вовремя. Когда же пришло сообщение о создании ГКЧП и отстранении Горбачева от власти, мнения людей разделились. Многие ожидали, что порядок в стране будет восстановлен, а другие утверждали, что может пролиться кровь.
Накануне событий Ельцин находился здесь, в Алма-Ате. Мы с Назарбаевым собирались его провожать, и он ничего нам не говорил по этому поводу, хотя в его окружении шептались между собой о том, что что-то подобное может быть. А потом Назарбаев ждал, кто победит.
– Не считаете ли вы, что этот путч лишь ускорил развал Советского Союза?
– Вообще, создание ГКЧП было подобно своеобразному политическому взрыву. Наподобие испытания на Семипалатинском ядерном полигоне атомных и водородных бомб. По крайней мере, такая была реакция и в международной политике, и среди населения СССР. Повторю: многие не хотели распада Советского Союза. Речь шла о сохранении страны в другом формате, с предоставлением республикам больших возможностей, суверенитета.
В общем, многие надеялись, что ГКЧП сразу возьмется за управление государством и Союз сохранится. Что касается последующих шагов, то эта комиссия, как утверждают аналитики, состояла из людей, которые так или иначе договаривались с Горбачевым. Но так случилось, что инициативу в свои руки взял Ельцин. И здесь надо иметь в виду, что путч, продержавшийся несколько дней, закончился в августе, а о прекращении существования СССР было объявлено в декабре. За это время тоже можно было принять соответствующие решения, чтобы поправить дело. Но к великому сожалению…
Я сожалею, потому что, по большому счету, это было болью для миллионов людей… С одной стороны, республики получили независимость, а с другой – произошло крушение жизненных устоев, экономики, что сильно отразилось на реальной жизни каждой советской семьи.
– Вы были не только наблюдателем, но и непосредственным участником этих событий. Можете сказать, почему Казахстан самым последним из всех союзных республик объявил о своей независимости? Буквально за неделю до решения Верховного Совета страны о том, что СССР больше не существует…
– Если считать, что Советский Союз практически перестал существовать после подписания Беловежского соглашения (8 декабря), то мы уже через неделю после развала СССР заявили об этом. Но, отвечая на ваш вопрос, скажу. С одной стороны, это было связано с режимом работы Верховного Совета нашей республики – тогда постоянно действующего парламента не было, и он собирался только на весеннюю и осеннюю сессии.
В определенной степени тормозило и то, что Назарбаев захотел быть избранным президентом от народа – в апреле 1990 года мы избрали его от имени депутатов ВС. Нужно было все подготовить: разработать и принять закон о выборах (такого еще тогда не было), потом объявить и провести эти выборы. Как вы знаете, голосование прошло 1 декабря, а 10-го числа должна была состояться инаугурация. Дело в том, что он был избран как президент Казахской Советской Социалистической Республики, а в Беловежье объявили, что Советского Союза больше нет. Поэтому нужно было либо провести повторные выборы – теперь уже президента Республики Казахстан, либо быстро менять название страны. И нам пришлось срочно созывать сессию Верховного Совета.
Утром 10 декабря народные избранники постановили внести эти изменения, а после обеда во Дворце имени Ленина в торжественной обстановке провели инаугурацию. Я сам подписывал это постановление, и я же подписал удостоверение президента. На следующий день меня избрали председателем Верховного Совета РК, на рассмотрение был внесен Закон о независимости, который мы несколько дней обсуждали и приняли 16 декабря 1991 года.
Какие мечты остались нереализованными?
– Казахи обрадовались. А многие другие нации, скажем прямо, сильно волновались. Ставились вопросы о языках, о гражданстве и так далее. Но, по большому счету, имея огромные запасы природных богатств, по которым мы еще при Союзе занимали первые места, я лично был уверен, что мы сможем реализовать наш потенциал на благо народа и создадим богатое государство, даже лучше, чем было при СССР. К сожалению, эти мечты не оправдались. По той простой причине, что всенародно избранный президент решил единолично управлять государством.
Конфедерация как основа
Как мы уже отмечали, 25 лет назад общественные деятели и СМИ прямо влияли на политические процессы и к ним прислушивались и во власти, и в обществе. Это в полной мере касается и Сейдахмета Куттыкдама (в ту пору главного редактора журнала «Арай» – «Заря»):
– Для нас эта новость была как гром среди ясного неба, и мы все были встревожены. Собравшись с ребятами в редакции, мы решили провести акцию поддержки наших властей, и я связался с Буркитбаем Аяганом, работавшим тогда в пресс-службе президента. Там, наверху, нас поблагодарили, и сказали: «Ойбай, давайте пока не будем бередить, наверное, все утрясется, но будьте наготове: можете пригодиться». Но ситуация была очень серьезная. Я уже говорил об этом в своих публикациях. Это была сложная взаимная игра, где правые и левые хотели друг друга обмануть. Горбачев, понятное дело, был в курсе всего происходящего. То есть он руками правых хотел устранить левых, но эти вещи не прошли: в то время демократические настроения были очень сильные. В итоге обе стороны проиграли, а выиграл Ельцин. Если говорить о каких-то уроках, то ГКЧП был очень плохо продуман. У него были шансы на победу, но они все очень плохо организовали. Ведь практически вся власть была у них…
– А как развивались бы события, если бы путчисты победили? Мы до сих пор жили бы в Советском Союзе?
– Конечно, Советского Союза в прежнем понимании не было бы. Возможно, получилось бы нечто другое, и неизвестно, куда бы это дело ушло. ГКЧПисты, по сути, не знали, как совершаются перевороты и как действовать в дальнейшем. Думаю, что могла бы вспыхнуть очень крутая гражданская война. К счастью, этого не случилось, но, к несчастью, победили не те силы. Так что ГКЧП сыграл двойную роль: сам не победил, но открыл дорогу всякой шантрапе (Гайдару и прочим).
С высоты сегодняшнего дня (хотя об этом я писал и в то время), я все больше убеждаюсь, что очень хорошим направлением для развития была бы конфедерация. К примеру, дипломатия, экономика, представительство в ООН и другое у каждой республики отдельные, а, скажем, армия – единая. Эта система должна была постепенно развиваться – вместе и по отдельности – и, например, лет через 15, 20 или 30 мы пришли бы к настоящей независимости (это в любом случае должно было быть конечной целью). И пришли бы к ней зрелыми, с подготовленными кадрами. А так мы получили недозревший, зеленый плод. В общем, независимость для нас была главной целью, но мы чуть-чуть поторопились.
– А что мы утратили вместе с Советским Союзом – какие-то моральные и духовные ценности?
– По этому вопросу, надо признать, было 50 на 50. Было очень много пролито крови, был страх, тоталитаризм, но постепенно это стало преодолеваться, многое стало меняться. Думаю, если бы было еще лет десять, то и руководители страны были бы другими – пришла бы новая плеяда людей, мыслящих совершенно другими категориями. А потери, конечно, есть. То, что мы потеряли в науке, образовании, медицине, – это невосполнимо. Эти вещи были фундаментальными в Советском Союзе. Но самое главное – мы потеряли в потенциале. Надо признать, наша интеллигенция не была готова к независимости. У нас не было достаточного количества подготовленных дипломатов, не было зрелых и мудрых политиков. Но, конечно, 25 лет назад мы все ждали независимости и искренне радовались ей.
– Тогда ведь был всплеск положительных эмоций от независимости и разгула демократии. Но это почему-то не стало стимулом к развитию страны в правильном направлении.
– Демократия была мощнейшая. И эйфория была достойная, но она была иллюзорной, что ли. Казалось, что все просто: вот, получили независимость, тут же мы все обустроим, и наша страна зашагает вперед! Но мы не учли опыт других государств. То есть мы пошли латиноамериканским путем. Плюс к этому политикой занимались те, кто не понимает в политике, экономикой – кто не понимает в экономике. Они могли быть отличниками и зубрилами, на «пять» сдававшими свои предметы, но они абсолютно не понимали реальной экономики и политики. Нельзя по учебникам строить ни экономику, ни политику, а у нас пытались это делать. Кроме этого, у нас есть привычка учиться плохому – и у России, и других стран. В общем, очень много сожалений по этому поводу, много ошибок, которые лежали на поверхности, но почему-то не были увидены и учтены.
Застой и стагнация
Бывший зампред правительства Казахской ССР Балташ Турсумбаев тоже говорит о том, что неоднозначно воспринял известие о путче в Москве:
– У меня впечатления были двойственные. Ведь такое было впервые за период застоя – за последние лет двадцать. До этого я участвовал в XIX партконференции, где Горбачев объявил о свободе слова и плюрализме, мы голосовали за это и были ему благодарны. А когда произошел путч и Горбачева изолировали в Форосе, а власть в стране захватили военные и силовики, впечатление было, конечно, удручающее. Как будто мы стали терять то, что только что получили.
Правда, в союзных республиках никаких указаний не было – ни со стороны официальной власти, но со стороны путчистов. Поэтому несколько дней был некий хаос, в том числе и в головах. Мы, как руководство Казахстана во главе с Назарбаевым, тоже были в растерянности. А дальше все пошло стихийно: подписывается Беловежское соглашение, Союз разваливается, компартия ликвидируется.
– Но ведь эйфория от независимости была?
– Она появилась только после принятия независимости и продолжалась много лет. Режим все время прикрывался независимостью и суверенитетом, и вот 25 лет проходит, а мы практически пришли к тому, от чего оттолкнулись. Экономический спад, застой и стагнация.
– У вас есть ощущения, что люди что-то потеряли после развала СССР? Ведь сейчас накатывает новая волна ностальгии: пломбир по 20 копеек, чистая вода в арыках…
– Это не главное. Мы просто-напросто не смогли создать по-настоящему суверенное, экономически развитое государство. Вот это удручает. А то, что мороженое было по 20 копеек, а проезд 5 копеек, – это все мелочи по сравнению с тем, что нам надо было сделать. Вот пройдет еще 25 лет, и трезвые политологи дадут оценку сегодняшнему дню.
