25 лет назад был закрыт Семипалатинский полигон

Медеу Сарсеке в январе нынешнего года отметил свое 80-летие. Он автор многих знаковых книг, в том числе о Каныше Сатпаеве (она вышла в серии ЖЗЛ) и Евнее Букетове. Но в последние десятилетия главной темой его творчества, болевым нервом его писательских устремлений стала Семипалатинская трагедия, судьба многострадальной земли, где был размещен ядерный полигон, покалеченные жизни тех, кто стал невольной жертвой последствий смертоносных испытаний.

Нестерпимая быль Семея

Его книга, которая выходит в свет в эти дни, теперь уже не только на казахском и русском, но и на английском языке, так и называется - «Семипалатинская трагедия».

- Как, почему тема ядерного полигона стала для вас сегодня ведущей, вытеснив, казалось бы, не менее важные творческие замыслы и устремления?

- Мне было неполных семнадцать лет, когда я по воле случая стал свидетелем взрыва термоядерной бомбы. Это произошло 12 августа 1953 года на Семипалатинском полигоне. Я был беспечным юношей, радовался солнцу и жизни, только что окончил с золотой медалью среднюю школу в селе Кайнар, отправил документы в Алматы в горно-металлургический институт. И вдруг накануне отъезда на учебу, 5 августа, чуть свет село огласил рев моторов тяжелых автомобилей - военных «студебеккеров». Нам объявили, что по соседству начинаются военные учения и в целях нашей безопасности нас срочно эвакуируют. Пять суток спустя мы оказались за 150 километрах от дома, в местечке Куюкбулак, на берегу степной речки Тунлик. Жили в палатках, а наш скот и вся прочая живность остались на прежнем месте.

Помню утро 12 августа. Меня разбудил отец, он был чем-то напуган. Дрожащей рукой он указывал на восток: «Смотри, сынок, вон второе солнце!». И действительно там горело второе светило рядом с естественным  и привычным нам. «Это метеорит, - самоуверенно сказал я. - Такое бывает в природе, бояться нечего». - «Нет, сынок, это не природное явление. Это и есть причина нашей внезапной откочевки. Военные обманывают нас. Это не учение, они испытывают новое оружие». Действительно, тогда была взорвана первая термоядерная бомба. Степь охватил пожар. Поднявшаяся радиоактивная пыль, смешиваясь с землей, затмила белый свет.

- И как на это отреагировали люди?

- В тот же день в степи, где мы временно жили, был созван митинг. Кроме районного начальство, в кузове грузового автомобиля стояли генералы и полковники. И они сообщили нам, что в 150 километрах от нас за Дегеленскими горами испытана новая сверхмощная бомба, сотворенная нашим учеными. Испытания показали отличные результаты: Советская Армия теперь стала всех сильней, мы превзошли американцев.  Разумеется, был задан вопрос: когда же мы возвратимся в родные места? «Завтра же мы начнем проверять ваши жилища, и, конечно, после дезактивации и если это не угрожает вашей дальнейшей жизни, все вы вернетесь туда».

С 20 августа нас стали возвращать на прежние места. Аул был присыпан мелкой радиоактивной порошей. Скот стал вялым, ничего не ел. За наши мытарства нам выплатили по 500 рублей. Мы, я и мой друг Нуртолеу Мыкишев, получив эти деньги (а мы были выходцами из многодетных семей), обрадовались, деньги пришлись кстати перед нашей поездкой на учебу.

Так вошли в мою жизнь эти бесконечные и частые, с каждым разом становившиеся все более мощными, ядерные испытания. Мой «полигонный стаж», как указано в удостоверении за номером 02-001916, составил 37 лет и два месяца. Я - один из десятков тысяч пострадавших от последствий ядерных взрывов. О том, что я испытал за эти годы, я пишу в последней главе своей книги. Несмотря на все муки и потери, я все-таки дожил до этого времени и могу без всяких выдумок и фальсификаций рассказать о трагедии моих земляков, рассказать о том, как это было и чем все закончились. Я счастлив тем, что дожил до этого дня, когда вся обширная территория свободна от страшных потрясений, хотя она больна и еще непригодна для нормальной жизни на ней…    

- Вообще-то всему этому сопутствует жуткая статистика…            

- Да. За 40 лет, с 1949-го по 1989-й, на Семипалатинском полигоне было проведено 473 ядерных взрыва, в том числе 90 воздушных, 26 наземных, 354 подземных. Кроме ядерных испытаний, там произведено 175 взрывов с применением химических веществ, из них 44 - с зарядами более десяти тонн. Пик пришелся на 1961-й и 1962-й. За эти два года было произведено 68 ядерных взрывов, причем только за один сентябрь месяц 1961-го – 15 атомных испытаний. С 1964-го по 1989-й на Семипалатинском полигоне прогремело еще 352 ядерных взрыва под землёй, мощность которых достигла 150 килотонн. Таким образом, суммарная мощность всех произведенных на территории Казахстана ядерных взрывов превысила 50 мегатонн. Радиоактивные осадки распространились на территории 304 тысячи кв. км, где проживало более 1,7 млн. человек. Семипалатинская область стала зоной экологического бедствия.

О людях никто не думал

- А почему полигон разместили именно под Семипалатинском?              

- В самом деле - почему? А потому что правительственная комиссия под председательством Л.Берии место у Дегеленских гор сочла наиболее подходящим для испытаний. Об этом они доложили И. Сталину: «Из всех перечисленных площадок… эта площадка совершенно пустынна. Центр площадки диаметром 20 км окружен чередой холмов до 4 м. и выше…». Беда в том, что  эти «пустынные» земли  никогда, тем более в 1947-м, не были пустынными. В справочной книге «Весь Казахстан», изданной в Ленинграде в конце 1931-го, написано, что на тот момент в Абралинском районе проживали 29812 человек, в Шынгистауском (Абайском) -  34676, в Бескарагайском – 48427, в Кувском - 32812, в Аксуском - 63915 человек. А в Кзылтанском (который позднее был назван Новопокровским или Жанасемейским) – 26478.

То есть, в общей сложности более 206 тысяч человек. Вышеперечисленные районы названы потому, что площадь в 18500 квадратных километров, выделенная под военный  полигон, как раз состояла из территорий этих районов в периметре 600 километров, на стыке Семипалатинской (54 процента), Павлодарской (7 процентов) и Карагандинской (39 процентов) областей. Через годы этой огромной площади оказалось недостаточно, а потому в 1955-м был расформирован Абралинский район, и часть его территории в 445 тысяч гектаров вошла в военную зону.

Правда, голод 1932 года истребил более восьмидесяти процентов степняков. Например, в Абралинском и Шынгистауском районах в 1940 году остались в живых от 4 до 6 тысяч человек. Поэтому в отрогах Дегеленских и Мыржыкских гор в некоторых колхозах насчитывались всего десятки семей. Да еще Отечественная война забрала сотни жизней. Тем не менее, эти места, удобные для разведения скота, с богатым травостоем и обильной водой, не стали пустынными, в поредевших зимовках жили казахи, занимались разведением колхозных стад.

Мне лично известно, что в послевоенные годы в отрогах Мыржыка и Дегеленских гор хозяйничали шесть (!) колхозов Абралинского района, а на берегу реки Шаган находились зимовки Абайского района. Там, где строился военный городок «Москва-400» (он же и «Семипалатинск-21», а с 1974 года город Курчатов), была колхозная усадьба Молдар. Военные  пришли туда осенью 1947-го и сразу же переселили колхозников подальше, к территории Майского района Павлодарской области. А абралинские колхозы потеснили летом 1954 года.

Таким образом, слова, приведенные в письме Сталину, что эта «площадка совершенно пустынна», являются, мягко говоря, очередной выдумкой Берии.

- И все же у военных были какие-то резоны в выборе именно этого места под полигон?    

- Скорее всего, тут сыграли особую роль Иртыш как водный транспортный путь, проходящая близко железная дорога и Семипалатинский аэропорт. А то, что в зоне будущего полигона ютились маломощные колхозы -  этим можно было пренебречь, так было приказано лично Берией присутствовавшим при выборе площадки двум руководителям Семипалатинской области (я их имена называю в книге). И они взяли под козырек: «Поняли, дорогой Лаврентий Павлович, так и сделаем, всех переселим подальше, земли у нас хватает…».

Молчание ягнят

- Неужели никто не думал о последствиях?

- То-то и оно. Тут я должен раскрыть еще одну горькую правду, которую вроде бы умные ученые-физики то ли не знали, то ли прикидывались, что не знают. Все эти взрывы, что проводились на земле или  в воздухе на различных высотах от 140 до 3-х тысяч метров, не только разрушали жилые и хозяйственные постройки, они рассеивали миллионы радиоактивных частиц нуклидов, которые постепенно убивали все живое - людей, животных, всю природу. Причем они действуют, как доказала Мария Кюри-Склодовская, в течение более 1540 лет до полного  распада урана или радия и превращения их в свинец. Медицинская специальная служба полигона и ученые-физики считали, что эти частицы сразу же после взрыва воздушными волнами уносятся в космос, а на землю попадают лишь одна-две частицы из сотни, и они постепенно уходят в почву на глубину до двух-трех метров. Потому, мол, они не вредны для природы, животного мира и человека.

Самым нелепым является то, что специалисты полигона и военные врачи долгие годы считали, что радиоактивные частицы если уж возвращаются на землю, то лишь одной десятой долей вместе с дождем или снегом. Это ложь. Прискорбно то, что и ученые-физики думали именно так или решили закрыть глаза на все эти моменты, словно они не существовали вовсе. Кстати, это отвечало желаниям больших начальников всесильного военно-промышленного комплекса. Наблюдатели, сидевшие в укрытиях на расстоянии 30-40 километров от эпицентра взрывов, не писали в актах о том, что наблюдали и чему ужасались сами, а просто замалчивали очевидное.

Повторяю: никто из взрывников не брал в расчет то, как действуют на окружающее взрывная волна, световое излучение, радиоактивные осадки.  Неслучайно в СССР, начиная с 1940-х годов, запрещали заниматься генетикой. Лженаука - и всё тут! Огульная, неграмотная политика наших «вождей» обернулась страданиями тысяч людей. И только один раз, во время подготовки к термоядерному взрыву, который должен был состояться 12 августа 1953 года, благодаря настойчивым требованиям Андрея Дмитриевича Сахарова за много дней до взрыва была осуществлена временная эвакуация близко проживавшего населения в более отдаленные места. Но и это были  пустые хлопоты. Почему? Потому что все население Ново-Покровского (Жанасемейского), Абайского и Абралинского районов через 10-15 суток, как только доза радиации понизилась до 150-200 рентген, вернули в их дома.

Например, лично мне известно, что жителей двух колхозов имени Кирова и Калинина Абралинского района, расположенных у подножий гор Мыржык и Дегелен, через месяц вернули на их зимовья. Я специально подсчитал численность этих «откочевников» из трех районов – получилось более десяти тысяч человек. Все они оказались под радиационным «дождем». Спрашивается: почему несчастных жителей Караула, районного центра Абайского района, вернули в их дома, туда, где радиация в 250 рентген держалась в течение года? Ответа на этот вопрос нет и не будет, так как все это было скрыто от населения, об этом не знал даже сам творец бомбы академик Сахаров.

Синдром Кайнара

- Неужели никто не подал голоса против?

- Свет не без смельчаков. Директор казахстанского Института краевой патологии Бахия Атшабаров первым забил тревогу. Во время поездки на родину, в Каркаралинский район, он обнаружил, что среди земляков в последние годы увеличилось число больных белокровием, раком, радиофобией, растет количество умственно отсталых и калек среди новорожденных. В начале 1957 года он доложил об этом президенту Академии наук Казахстана Канышу Имантаевичу Сатпаеву, а тот, сразу же посоветовавшись с министром здравоохранения, организовал специальную экспедицию, в составе которой были не только врачи, но и биологи, ветеринары, агрономы, почвоведы.

Казахстанская экспедиция, руководимая Бахией Атшабаровым, проверила здоровье жителей всех близко находящихся территорий, а также некоторых районов, бывших в значительном удалении от места испытаний. Уже тогда было установлено, что люди, проживающие вблизи Семипалатинского ядерного полигона, страдали от лучевой болезни, сочетавшейся у них с гиповитаминозом «С», что усугубляло клиническое течение этой болезни. Такому виду лучевой патологии Атшабаров дал название «синдром Кайнара».

Работа этой экспедиции, в составе которой было более ста человек, длилась почти четыре года, вплоть до 1960-го. Отчеты экспедиции составили 12 полновесных томов, а это 3940 машинописных страниц. Научная конференция, запланированная в московском Институте биофизики на начало 1961 года, проходила 17, 18 и 20 февраля. Были зачитаны 19 докладов. Выводы алматинцев оказались страшными. «Синдром Кайнара» лишал всяких иллюзий. Было установлено, что радиоактивные вещества, попавшие на поверхность почвы как продукты ядерных взрывов, проникают вглубь на три с половиной метра. Когда была суммирована радиоактивность по всей глубине почвы и сделан ретроспективный расчет на распад, то определилась доза внешнего облучения людей в обследованных населенных пунктах в пределах четырехсот-шестисот рентген.

Но, увы, московские ученые мужи не вняли здравому смыслу, не приняли никакого постановления о страшных выводах, сделанных казахстанской комиссией. Все было отложено на неопределенное время «для всесторонней проверки». Хотя уже тогда было очевидно, что надо срочно закрыть полигон, несущий местным жителям только болезни, причем неизлечимые. Но все документы конференции было запрещено публиковать в открытой печати. Этот запрет был снят лишь в 1998 году. То есть все это мертвым грузом лежало в стальных сейфах 37 лет. А больные, их было более сорока тысяч, - их никто не лечил, занимались лишь их регистрацией. И эта молчаливая регистрация местного населения продолжалась 42 года подряд, вплоть до горбачевских времен.

И все-таки он был закрыт

Лишь 20 февраля 1989 года первый секретарь Семипалатинского обкома КП Казахстана  К.Бозтаев, согласовав свое решение с членами бюро и посоветовавшись с главой казахстанского правительства Н.Назарбаевым, написал письмо Горбачеву с просьбой закрыть полигон или хотя бы сократить количество испытаний. Его действия поддержал народный трибун Олжас Сулейменов – он собрал перед зданием  Союза писателей Казахстана народный митинг, положивший начало созданию движения «Невада-Семей».  Наша борьба продолжалась два с половиной года. И вот 29 августа 1991-го, взяв всю ответственность на себя, Нурсултан Назарбаев подписал Указ о закрытии Семипалатинского ядерного полигона.

Но, увы, лечение больных людей всего Прииртышья, зараженных  радиацией (а их наши врачебные комиссии насчитали к последнему десятилетию более полутора миллионов, из них более двухсот тысяч - семипалатинцы), растянулось на долгие годы. Для наглядности скажу: правительство Японии за 30 лет (1945-1975 гг.) полностью ликвидировало последствия заражения с малыми потерями. За эти годы там погибли 37 тысяч «хибакуся», и теперь города Хиросима и Нагасаки славятся долгожителями своих граждан, по этому показателю они на первом месте в мире. 85 лет живут там  женщины и 78 лет - мужчины.

У нас же из-за систематического невыполнения постановления правительства РК  № 336 от 17 марта 1997 г. «О медицинской реабилитации  населения, пострадавшего от действия бывшего Семипалатинского ядерного полигона в 1949-1990 гг.» и  отмены всех четырех видов льгот, которые были предусмотрены Законом РК № 1787 от 18 декабря 1992 года «О социальной защите населения, пострадавшего вследствие действия Семипалатинского испытательного ядерного полигона»,  из полутора миллиона пострадавших осталась одна четвертая часть.

- Всё так безнадёжно? 

- Не совсем. Считаю своим гражданским и писательским долгом отметить, что наше положение (я тоже в числе этих пострадавших, уже перенес две операции за последние восемь лет)  понемногу выправляется. За что спасибо нашему правительству!..

Ровно четыре года назад, когда я с помощью казахстанских врачей-спасителей удачно перенес операцию по удалению правой почки (из-за поражения радиацией там развилась раковая опухоль), я дал себе зарок, что отныне буду писать только о том, что пережил мой народ за эти 42 года, когда над нами 470 раз гремели ненавистные ядерные взрывы. Тем более что у меня были материалы, собранные за много лет. Словом, все мытарства, невзгоды, пережитые моими земляками и мною,  изложены в моей исповедальной книге. Ничего нового я не придумал, отсебтины там нет. Но зато я использовал некоторую мировую литературу об атомных и ядерных взрывах.

В начале года я издал эту книгу, названную «Семипалатинской трагедией», а буквально через две недели меня попросили перевести ее на русский язык. Значит, моя исповедь о пережитой нашим народом трагедии задела людей за живое. Мало того, не успел я закончить работу над русским текстом, как мне предложили перевести его на английский. Не знаю, одолею ли, все же мне уже за восемьдесят. На всякий случай написал послесловие для читателей на английском, чтобы они имели хотя бы представление, о чем же идет речь в моей сокровенной книге. Семипалатинская трагедия эхом отозвалась во всем мире, и сегодня  вместе с Хиросимой и Нагасаки рассказ о нашем полигоне звучит тревожным набатом, грозным напоминанием о ядерном безумии, призывает никогда больше не допустить его на планете Земля.