Валихан Тулешов о США, Евразийском союзе, Казахстане и философии

В 2008 году, в разгар поиска казахстан­ского пути развития, когда стоял вопрос «с кого делать жизнь?», философ Валихан Тулешов организовал общественный фонд «Европейский клуб Казахстана». И хотя в итоге наша страна вступила в Евразийский союз, «европейский путь» остается актуальным. Сегодня Валихан Тулешов, чьи идеи и предложения не только оригинальны, но и востребованы в обществе, находится в США. Читателю всегда интересен взгляд издалека, поэтому мы и решили поговорить с Валиханом Утебалыулы.

Философ заменяет собой целую армию

– Были ли у вас в детстве «философские корни»?

– Они, наверное, есть у каждого казаха. Однако, как говорил в шутку Галымжан Жакиянов, я стал философом благодаря моей маме – она из древнего и знаменитого рода найман, который прославился своим особенным метафизическим складом мышления.

– Ваше отношение к историософии?

– Самое прямое. Если учесть, что историософия есть философия истории, взятая в лицах и личностях, их идеях и концептах, то можно сказать, что практически не переставал заниматься такого рода исследованиями. Более того, последние полтора года я вместе с академиком Абдумаликом Нысанбаевым, Айдаром Амребаевым и Ерболом Курманбаевым являюсь исполнителем проекта по фундаментальным исследованиям МОН РК по историософии казахского народа. Результаты этой работы мы периодически публикуем в открытой печати.

То, что историософия казахского народа включает в себя не только самые древние, но и самые современные идеи, говорит о их глубокой внутренней связи. Особенно остро это проявляется в переломные эпохи или в так называемые «осевые времена», когда идет новое смыслообразование. Новые идеи и смыслы частью опровергают, а частью развивают исходное отношение: к примеру, ислам отчасти отменил, а отчасти укоренил тенгрианство, которое «ушло» в модели культуры казахов. Или как система прав и свобод личности сопрягается с идеей Жеруйык.

К сожалению, простому человеку трудно понять то, как Абай повлиял на Шакарима, на алаш-ордынцев. Или как казах­ская школа философии («Алматинская школа диалектики») способствовала появлению современного национального самосознания. Но элита, которая желает руководить государством, обязана это знать и понимать, она должна быть хорошо образована по-философски.

Философ заменяет собой целую армию. Если государство не может позволить себе иметь своих философов, то оно вынуждено питаться «объедками с чужого стола», становиться духовной колонией другого государства.

Мы живем в придуманном мире

– Интересна ваша оценка жизни в США. Что общего между США и РК, а что их отличает?

– Разница между США и Казахстаном огромная. Мы в Казахстане как будто сидим в кинотеатре и смотрим очередную серию любимого фильма про то, как у них плохо или хорошо. У меня такое ощу­щение, что мы закоснели в своих традициях, критично мало социаль­ных инноваций. Ведь в США происходят такие об­щественные, политические и экономические процессы, которые формируют уже образ будущего. Элон Маск, создатель PayPal, Tesla Motors и SpaceХ, является наглядным тому подтвержде­нием.

Однако мировое лидерство дается Соединенным Штатам нелегко. Миллионы американцев и мигрантов трудятся по 10 и более часов в день, и я вам скажу, их труд очень интенсивный. У нас в Казахстане так не работают. Здесь нет перекуров и перекусов, обед всего полчаса, отпусков в привычном смысле слова нет, так как большинство компаний частные и гибко подходят к данному вопросу. It is America, baby!

Преобладает культура вины – кем бы ты ни был и чем бы ты ни занимался, но если попался, то будешь отбывать наказание. Извините за каламбур: «Правоохранительная система работает, право, охренительно!» Но если не попался и проскочил – ты герой и тебя за прошлое никто не осудит. Неважно, кем была Мадонна в молодости, важно, кто она сейчас!

Полиция вежлива, однако ни с кем не церемонится, суды быстрые и эффективные. Хорошие адвокаты обходятся в копеечку, поэтому люди предпочитают подчиняться закону. Люди уважают военных, полицейских, пожарных, водителей автобусов; отношение к тем, от кого зависит безопасность страны и граждан, подчеркнуто вежливое.

В стране, где миллиардеров больше всего в мире, предпочитают не бахвалиться своим состоянием, машинами, домами, свадьбами и застольями. Здесь никого ничем не удивишь – только обывателя или туриста. Ко всему очень ровное отношение.

Частное банкротство через семь лет аннулируется, и вы снова можете брать кредиты.

В автобусе место, как правило, не уступают, здесь возраст и пол – не привилегия. Этому тоже есть объяснение. Здесь никто никому ничем не обязан.

Вопреки мнению о том, что американцы дураки, скажу, что дураки не смогли бы выстроить такую функционально мощную, могучую страну. Может быть, наоборот, это дураки все те, кто так думает? Сегодня в мире осуществляется грандиозный социально-политический и экономический переход, и во главе его стоят именно США. Вот что творит настоящая свобода и демократия!

– Чем вы занимаетесь в США? Довольны ли жизнью в этой стране?

– В Нью-Йорке я учусь, делаю то, что умею: изучаю жизнь страны и людей. И я не мигрант.

Философской жизни в привычном для нас смысле слова в США нет, хотя существуют какие-то сообщества, особенно при университетах. Да и проблематика здесь совершенно иная, чем у нас. В целом же можно смело утверждать, что американ­ская философия не имеет той степени фундаментальности и всеобъемлющего характера, какую имеет европейская, и, естественно, вынуждена сосредоточиться на главном, особенно в проправительственных мозговых центрах. Конечно, вклад таких госслужащих, как Збигнев Бжезинский или Генри Киссинджер, в аналитическую философию бесспорен, однако в США фи­лософами их никто не называет. Даже недавно скончавшегося Элвина Тофлера, а также здравствующих Френсиса Фукуяму и Самюэля Хантинг­тона за философов как-то не признают, хотя практически они ими являются. Их считают футурологами.

Брусиловский, Затаевич и Бельгер – настоящие казахи

– Ваши философ­ские воззрения воплотились в жизнь?

– Я разработал дискурс европейского пути для Казахстана вплоть до достижения им членства в ЕС и НАТО. Его я активно продвигал вплоть до принятия государственной программы «Путь в Европу». Статьи в основном публиковались в оппозиционной прессе – газетах «Республика», «Ассанди таймс», «Свобода слова», «Эпоха» и т.д. Что, видимо, и сыграло определяющую роль в популяризации этих идей, которые привели нас с Айдосом Сарымом к созданию «Европейского клуба Казахстана».

Далее, в период работы в Институте мировой экономики и политики при Фонде первого президента РК мне пришлось активно заниматься «азиатским путем» как концептом не только внешней политики, ориентированной на активизацию роли Казахстана в восточном направлении, но и внутренней. Кстати, Казахстан заранее, задолго до России, предусмотрел «поворот на восток», хотя и не воспользовался полностью культурно-историческим и цивилизационным потенциалом восточного вектора позиционирования страны.

Мне часто приходилось объяснять, что сокрытие смыслов многих практических вещей, будь то экономические проекты (ЕАЭС, Экономический коридор Шелкового пути и пр.) проистекает из-за непроработанности их в философских позициях. Например, хотя русофилы и китаефобы в Казахстане до сих пор процветают, тем не менее государство внедряет стандарты жизни и развития ОЭСР, а не России или Китая. Если это не особая национальная стратегия, то что?

Поэтому я обратил внимание на проблемы национализма. В 2008 году, кажется, в газете «Свобода слова» или «Тасжарган» я дал первую позитивную формулировку национализма, которая сегодня хорошо укоренилось в общественном сознании. Много людей сознательно называют себя националистами, хотя не все они на самом деле являются представителями философского национализма. Ведь принадлежность по крови не является основанием считать себя подлинным патриотом и приверженцем нации. «Бытовой» казах весьма далек от творчества казахскости, если он только умеет говорить на казахском. Чтобы быть националистом, надо открывать потоки, как Е. Брусиловский, А. Затаевич, Г. Бельгер и другие настоящие казахи. И это тоже приходилось не раз объяснять в прессе.

Наконец, в 2010-11 годах я начал разработку концепта «универсального государства» как стандарта, воплощающегося как конкретное единство материальных и идеальных оснований жизни нации. «Универсальное государство» – это не просто «сильное государство» (Фукуяма), это структура, основанная на многочисленных множественностях, конкурирующих и одновременно взаимодействующих друг с другом на разных уровнях и по разным направлениям, это сеть сетей. Это государство – технологический, социальный и политический лидер, и, возможно, оно станет победителем, который определится в течение 25 последующих лет, то есть до полноценного наступления цифровой эры коммуникации и соответствующей формы общественной и личной жизни, когда большинство неэффективных государств исчезнет.

Универсальное государство в этот период будет как магнит притягивать к себе разные частицы, различные останки этих failed states (несостоявшихся государств – прим. авт.), неспособных поддерживать своё существование в мире. Среди государств и межгосударственных образований, которые будут стремиться к достижению состояния универсального государства, я бы отметил США и Европейский Союз, а также их высокоразвитых союзников как наиболее подготовленных к становлению и развитию информационной формации развития человечества.

 Понятие «универсальное государство», на мой взгляд, может стать единым для всех народов показателем цивилизационности и передовой культуры, оно само станет воплощать собой всю передовую часть человеческой цивилизации, чем поначалу будет сильно раздражать ксенофобов и привлекать к себе всех, кто потерял собственное государственное убежище, тех же бывших граждан failed states.

Иными словами, оборотной стороной становления «универсального государства» как ядра или центра человеческой цивилизации станет разрушение самой структуры международных отношений или ее коренная модернизация.

ЕАЭС появился из-за «боязни конфликтов»

– А как вы оцениваете будущее ЕАЭС в контексте выхода Великобритании из ЕС?

– Сразу скажу, что ситуации совершенно разные. ЕС – продукт высокоразвитого капитализма, а ЕАЭС – постимперский авторитарный проект.

ЕАЭС – это неконкурентоспособная интеграционная структура, созданная авторитарными режимами с целью решения своих задач. Для Казахстана как для молодой страны расставание с бывшей метрополией должно быть не конфронтационным, хотя обретение независимости и суверенитета уже предполагает разность национальных интересов бывшей метрополии и бывшей колонии. Но чтобы не было конфликта, необходим особый правовой режим хотя бы в экономической сфере, который и воплотился в создании ЕАЭС.

Это период «страха и недоверия», «шага вперед и двух шагов назад», период «кошмара коалиций» и компромиссов, маскировки истинных целей и методов укрепления независимости на будущие десятилетия вперед.

Этот страх эволюционным путем предопределил именно тот способ, те формы и направления интеграции, которые мы имеем в наличии. Поэтому такие квазимежгосударственные объединения есть лишь временные, переходные формы дальнейшей дезинтеграции постсоветского социального пространства.

Интеграция просто не задалась, поскольку ни сами элиты наших стран, ни население не имели опыта длительной капиталистической эволюции. Мы не привыкли работать так, как к этому приучает капитализм.

Поэтому, как и в послевоенной Европе, именно «боязнь конфликтов» является самым главным побудительным мотивом такой глубоко контекстной и законспирированной от гражданских обществ этих стран псевдоинтеграции. Потому что истинная интеграция не происходит втайне от народа и за счет народа, который несет прямые убытки от возросших тарифов и т.д.

Будущее ЕАЭС не внушает оптимизма само по себе, поскольку авторитарные режимы не заинтересованы в достижении настоящего капитализма и демократии, где открыто будут соревноваться все, и прежде всего элиты. Поэтому данный проект будет хиреть по мере ухудшения экономической ситуации в странах ЕАЭС. Глубоко сидящие на неф­тяной игле, эти страны не смогут провести эффективную политико-экономическую модернизацию, если их авторитарные элиты не отменят себя в пользу демократии и реального капитализма, не поймут значение уже «четвертой технологической революции». В противном случае они навсегда останутся аутсайдерами.