Почему многие кадровые решения в стране оказываются ошибочными?

Во многих странах мира назначение на государственные ­посты определяется политической конъюнктурой и победой на выборах той или иной партии. У нас все по-другому.

Ротация представителей властной элиты проходит за закрытыми дверями и при отсутствии внятных мотивировок. В результате система нередко дает сбои и приводит к подрыву доверия не только к такому понятию, как государственная служба, но и к президенту, замыкающему на себе принятие судьбоносных для страны кадровых решений.

В дальновидности главы государства, конечно, сомневаться приходится редко, но все же и на солнце бывают пятна. В мир большой политики попадают фигуры, из которых невозможно сложить пазл эффективного управленца. Достаточно вспомнить Ермухамета Ертысбаева в должности министра информации или Серика Абденова в роли министра труда и социальной защиты населения. Они явно оказались не на своих мес­тах и превратились за непродолжительное время своего правления в хрестоматийные примеры кадровых ошибок.

Почему на ключевые позиции попадают люди, порой совершенно не ориентирующиеся в сферах, которые им предстоит курировать - вопрос, как говорится, интересный. Многие политологи, в том числе руководитель Цент­ра актуальных исследований "Альтернатива" Андрей Чеботарев, считают, что "решающим критерием для карьеры в госаппарате является лояльность президенту и поддержка его политического курса", а уже потом - "необходимый для выполнения конкретных задач профессиональный опыт и специфическое расположение сил вокруг данного поста".

И такое объяснение действительно оправдывает перемещение того же Ертысбаева на должность министра и привносит логику в процесс назначения других "проверенных кадров". Например, Адильбека Джаксыбекова - главой оборонного ведомства, Крымбека Кушербаева - министром образования, культуры и здравоохранения, Серикбека Даукеева - акимом Атырауской области, Кайрата Келимбетова - вице-премьером и главой Нацбанка, Бердибека Сапарбаева - председателем Агентства таможенного контроля.

Но как быть с теми, кто просто не имел возможности продемонстрировать президенту свою преданность? Например, с тем же Сериком Абденовым, который до назначения на министерский пост находился глубоко в тени, и с другими подобными чиновниками? Вряд ли глава государства лично следил за их успехами на политической периферии. Значит, ему кто-то шепчет на ушко и подводит к тому, чтобы он обратил внимание на того или иного человека?

Хотя эксперты уверены в том, что "этническая и клановая принадлежность сами по себе имеют только второстепенное значение" в принятии кадровых решений, объяснить чем-то иным стремительное продвижение не успевших "понюхать пороху" управленцев довольно трудно. Скажем, чем завоевал доверие президента Бергей Рыскалиев, который из бизнеса через маслихат просочился в исполнительную власть? Или Адылгазы Бергенев, чье становление происходило исключительно в рамках родной для него Семипалатинской области, вошедшей позже в состав ВКО?

Безусловно, тут не все так просто. И далеко не всегда в продвижении молодых политиков можно усмотреть "злой умысел". В ситуации, когда "старая гвардия", на которую неизменно опирался все годы независимости президент, стала стремительно редеть, а обойма из ­избранных и преданных не спешит пополняться новыми патронами, первому лицу государства все чаще приходится смотреть по сторонам. И уже вырисовывается некая тенденция, когда глава государства оказывает доверие молодым управленцам - выходцам из семей партийной элиты советского прошлого или детей тех, кого он когда-то хорошо знал и кому доверял. Получившие хорошее образование, они после непродолжительной обкатки выводятся на первые роли. Яркие тому примеры - Бауыржан Байбек, Женис Касымбек, Куандык Бишимбаев. Но таких фигур в президентском окружении не так много.

А кадровый голод налицо. Испытанные огнем, водой и медными трубами вчерашние соратники президента настолько глубоко пустили корни, что молодая поросль просто не смогла пробиться, в результате чего на вершины региональных политических олимпов проталкивают откровенных "темных лошадок", а ключевые политические должности в центре распределяются методом тыка. Стоит ли тут удивляться тому, что "пироги печет сапожник"?

В принципе, в вопросах кадровых назначений у президента есть помощники. При его администрации действует целый отдел государственной службы и кадровой политики, заведует которым Марат Дауешев - внешне фигура независимая (если не брать в расчет руководителя АП), ни с какой из клановых группировок не аффилированная. Конечно, в большей мере это техническая структура, не имеющая прямого влияния на принятие президентом ключевых кадровых решений.

Зато такое право - влиять - имеют премьер-министр и руководитель президентской администрации, но то, какими путями до них доходит информация о тех или иных претендентах - еще больший вопрос. Конечно, есть еще парламент, Высший судебный совет, ряд других госорганов, с которыми согласуются назначения в высшем эшелоне власти, но, как показывает практика, в этих делах они играют чисто декоративную роль.

Проблема усугубляется тем, что, согласно закону, назначение на политические должности осуществляется без конкурса, а на тех, кто в системе госслужбы оказался на особом положении, не распространяются нормы об обязательном прохождении аттестации. В такой ситуации было бы логично как минимум законодательно закрепить за политическими назначенцами испытательный срок на новой должности. А как максимум - довести до ума просевшую идею контроля за деятельностью политических госслужащих. Речь идет о так и не ставших "смотрящими" маслихатах и институте ответственных секретарей. В противном случае "стекляшки", в одночасье ставшие "бриллиантами", и дальше будут дискредитировать власть в глазах общества.