Казахские казаки: жизнь без провокаций

О казахах и казаках написано очень много – и с взаимными обвинениями, и с торжественными одами общему свободолюбию, и с подозрениями в сепаратистских настроениях. Одно время казаки были боевым буфером между Российским государством и Великой степью. А кем они являются сейчас? Смогут ли потомки «вольных людей» ужиться и интегрироваться там, где их предки несли горе и смерть? Может ли эти две общности объединять что-либо еще, кроме максимально схожих самоназваний?

Информационный повод

В майские праздники – День единства народа Казахстана и День Победы – вновь проявились те, кто живет рядом с нами и имеет такой же бирюзовый паспорт гражданина РК. И проявились они в другой форме – в форме казаков, со всеми знаками отличия, боевыми и не очень орденами и символикой иностранного государства на кокардах и шевронах. Обычно они не слишком «светятся» и облачаются в парадные мундиры только по случаю своих внутренних мероприятий или во время фольклорно-этнический гуляний. Но на этот раз казаки были замечены и с другими атрибутами, которые в последнее время вызывают диаметрально противоположную реакцию в обществе, – в том числе с  злополучными георгиевскими ленточками, упорно не желающими быть стандартными «гвардейскими».

Ассоциативный ряд «казаки», «георгиевки» и «9 мая» заставил вспомнить о том, что немало казаков во время второй мировой воевали на стороне гитлеровской Германии. И не только на восточном фронте, хотя это было главное направление. Причем Третий Рейх доверял казакам больше, чем Русской Освободительной армии и «бандеровцам», не говоря уже о Туркестанском легионе. Всего, по разным данным, в боевых действиях против СССР и союзников участвовали до 150 тысяч казаков, часть которых была из так называемой белой эмиграции, а большинство – из числа пленных и коллаборационистов. Из них формировались отдельные подразделения со своими знаменами, символикой и прочими атрибутами, а использовались они часто в карательных операциях.

Однако на стороне Советского Союза воевало на порядок больше казаков. О них советская власть вдруг вспомнила добрым словом (после многих лет красного террора, коллективизации и репрессий), вооружила и направила на самые тяжелые участки. Произошло примерно то же самое, что и с «опиумом для народа» – в годы Великой отечественной войны большевики дали сравнительную свободу верующим и священникам (в первую очередь, православным).

Отметим, что численность казаков во всей империи до октябрьского переворота была примерно сопоставима с населением Казахстана (все национальности) того же периода – 4,4 миллиона человек. И, как утверждают некоторые современные историки, сталинские репрессии, голод и войны унесли жизни почти половины из них – здесь прослеживается схожесть их истории с судьбой казахского народа.

После войны «трудовое казачество» стали понемногу реабилитировать, в том числе через  литературу и кино. Кстати, известный писатель Михаил Шолохов любил отдыхать и работать в Западном Казахстане. Он говорил:  «На Доне я казак, а на Урале – казах». Но это было сравнительно недавно – когда казаки для большинства населения были некой экзотикой, легендарными удальцами и… безвозвратным прошлым. Вот в прошлое немного и заглянем, прежде чем оценить день сегодняшний.

Немного истории

Мы не будем лезть в этимологию слов «қазақ» и «казак» (по крайней мере, сегодня) или затевать научный спор о том, кто, где и когда появился на просторах Евразии. Ограничимся постулатом: оба слова обозначают примерно одно и то же, и мы имеем практически одни духовно-культурные корни, базирующиеся на скотоводстве и военном деле. Только для казахов важнее было первое, а казаки во главу угла ставили второе. Обширного генетического анализа никто не проводил. Во-первых, дорогостоящее это дело, а во-вторых, никому это, по сути, не нужно было. Хотя, думается, обнаружилось бы много интересных сюрпризов для историков и идеологов.

Два воинственных народа, оказавшись на одной территории, не могли не встречаться на поле брани. Точно так же, как дрались между собой сами казахи – с элементами барымты, уводом жен и скота, желание удовлетворить личные амбиции. Но в случае с казаками столкновения чаще отличались большей жестокостью и даже ожесточенностью. В тоже время были и чисто добрососедские отношения, то, что называется взаимным проникновением культур. Такая ситуация в основном относилась к Яицкому казачеству, которое сформировалось в виде «вольницы», куда стекались, в первую очередь, представители распавшейся Ногайской орды, выходцы из Казанского и Астраханского ханств.

В беседе с автором этих строк известный историк Ирина Ерофеева, касаясь взаимоотношений между новыми соседями, отмечала:

«Об этом можно много и интересно говорить, но отмечу лишь то, что они друг другу звания батыров присваивали. Кстати, казаки свободно говорили на казахском языке, одевались в казахскую одежду, использовали в быту национальные приборы и так далее. Но, естественно, была и конкурентная борьба за караванные пути, за земли и реки. Поэтому отношения на местах были очень интересные и разнообразные. Это не была сплошная война или постоянная любовь. Там были даже шекспировские страсти, когда молодой яицкий казак влюблялся в девушку-казашку».

Яицкие казаки даже раньше казахов подверглись обману со стороны Русского государства. Было несколько серьезных восстаний, в некоторых из них активное участие принимало и коренное население края. И именно после подавления «бунта» Емельяна Пугачева Яик (Жайык) был переименован в Урал (Орал), как и местные казаки. А вот сами казахи упорно продолжали называться «киргиз-кайсаками» или просто «киргизами» (хотя это было «недоразумение», которое, впрочем, не стали исправлять).

Как раз в это время начался процесс «добровольного присоединения», все чаще сопровождавшийся силовыми действиями новой власти, в авангарде которых стояли казаки. Теперь уже «государевы казаки» (оренбургские и сибирские) стали продвигать интересы государства Российского. Огнем, кровью и подкупом. Кстати, в сибирском казачестве во времена «интеграции» было около 7-8 процентов казахов.

– В том же XVIII веке некоторые ханы типа Нуралы очень хорошо сориентировались в новой обстановке и стали использовать казаков, указывая им, на представителей каких родов нужно напасть. А потом он же выступал в роли посредника при выкупе тех, кто попал в плен к казакам, делился с ними, – рассказывает И. Ерофеева. – Это, в принципе, стало одной из причин зарождения движения Сырыма Датова.

«Нет переводу»

Действительно, как уже отмечалось автором прежде, основной целью казахских восстаний XVIII-XIX веков были соплеменники и их аулы, ставшие на службу имперским интересам. Об этом же, но в качестве аргумента в пользу казаков, говорит и Асылхат Артыкбаев, начальник управления межнациональных отношении  координационного совета русских, славянских и казачьих организации АНК, родовой казак, полковник Семиреченского казачьего войска, атаман  мусульманского юрта:

– Мне часто говорят, что казаки уничтожали казахов. А разве казах Кенесары Касымов (хан Кене) не сжигал казахские аулы? Разве царский генерал, хан Букеевской орды Джангир, султан-правитель средней орды, казачий полковник Арслан Джантурин не убивали казахов и башкир - сторонников Пугачёвского восстания? Разве не зауряд-хорунжий Ихлас Тулеев и хорунжий Биктурсун Алдияров отрубили голову хорунжему Махамбету Отемисову? Казачьими офицерами были Исатай Тайманов, Сырым Датов, башкир Салават Юлаев, об этом говорят их фамилии с окончанием на «ов» и «ев» -  в те времена только казаки и русские дворяне имели фамилии, а простой народ имел прозвища типа «Ивашка», «Степашка» или именовался «Иван, сын Степана».

В его обширных ответах (к сожалению, не на все поставленные вопросы) четко прослеживается привычная для советско-российско-евразийской идеологии канва – мол, казаки здесь, включая Семиречье, появились для защиты местного населения, подчиненного России. В том числе от кокандцев и хивинцев. Но не было там ни слова о том, что казаки приходили не на пустые, а на давно обжитые «киргизами» места, занимали пашни, огороды и пастбища коренного населения.

– Далее были сражения по освобождению всего юга казахских земель от хивинского и бухарского войска, затем вытеснение из Семиречья китайских войск, заключение Чугучакского мирного договора с китайцами, демаркация государственной границы между Россией и Китаем, – повествует тем временем А. Артыкбаев. – Именно в этих сражениях мой прадед Кыдыралы Усен стал атаманом мусульманского юрта Семиреченского казачьего войска. Так началась казачья страница жизни моей семьи. Надо быть бдительным и укреплять казачье братство! Как говорится,  казачьему роду нет переводу!

Судя по ответам атамана, у казахов и казаков больше общих черт, чем различий, начиная с единой некогда «белой веры» (тенгрианства) и заканчивая схожими обрядами и наименованиями предметов обихода. От себя добавим, что и национальная кухня у нас во многом идентична. С этим никто спорить (или рассуждать о том, кто у кого перенял) не собирается. Но, к сожалению, Асылхан Абылгазиевич не ответил на другие наши вопросы, посланные ему на электронную почту.

Пятая колонна или пятое колесо

Между тем, вопросы эти все чаще возникают в обществе. Например, если сто и более лет назад казаки служили императору, то кому служат сейчас те, кто является гражданином РК? Президенту страны, которого (думается, больше формально) они избрали своим почетным Верховным атаманом? Почему на шевронах и других отличительных знаках казахстанских казаков присутствует символика иностранного государства? Как нужно относиться к тому, что именно со стороны казаков периодически раздаются сепаратистские и провокационные лозунги?

Отсутствие ответов, как известно, порождает в обществе домыслы и различного рода суждения – ложные, близкие к истине или верные. Да, никто не спорит, что казачество пострадало от советской власти. Тот же Верховный атаман Союза казачьих и славянских организаций Юрий Захаров года три назад заявил, что потребует от России выплаты репараций за геноцид казаков в годы революции. При этом он фактически отрицает геноцид (в виде голодомора) украинцев, казахов и других народов СССР. Хотя складывается устойчивое впечатление, что нынешние казаки – очень противоречивый народ. Об этом можно судить даже по их постоянным «междусобойчикам», доходящим до судебных разбирательств.

Впрочем, не будем лезть в их внутренние дела – как-нибудь сами разберутся, кто главнее, старше и почетнее, кто может ответить за всех казаков с казахстанским гражданством. Говорим это безо всякой иронии. Ведь нужно будет именно у него, у старшего, потом получить ответы на вышеупомянутые и многие другие вопросы.

Казахи - очень толерантный (иногда даже чересчур толерантный) народ. Мы уважаем традиции казаков, их обряды и «национальную одежду» (пусть даже это военная форма – что поделать?). Но ведь одно дело - фольклор и стремление сохранить свою самобытность, и совершенно другое – использование этого в политических целях с возможным превращением декоративных шашек в боевые.

Ведь никому сейчас не надо, чтобы повторилась история 100-летней давности (которую семиреченские казаки вспоминать не хотят). Тогда, летом 1916-го, многие регионы Казахстана переживали предреволюционную ситуацию, связанную с указом императора о мобилизации местного населения на фронтовые работы, а также из-за резкого увеличения налогов и экспроприации скота и земель (нередко в пользу тех же казаков). Стали экстренно формироваться казачьи сотни из местных станиц, а Семиреченское казачье войско было приведено в полную боевую готовность и стало проводить «прогулки по туземным городам и селениям». Что было потом – это тема для отдельной статьи.

А в заключение хотелось бы сказать: это в русском языке у нас различие в одной букве, а вот на казахском, государственном, наши этнонимы звучат практически одинаково…