Политические реформы, смена правительства, выборы - что готовит грядущий год?

Как известно, прогнозы - дело неблагодарное, а уж политические - вдвойне. Тем не менее мы попросили известных отечественных экспертов высказать свое видение возможного развития политической ситуации в году грядущем, адресовав им следующие вопросы:

1. Все настойчивее ведутся разговоры о том, что ожидания политических реформ явно затянулись. Будут ли какие-то подвижки в этом направлении?

2. Наиболее вероятными являются внеочередные парламентские выборы. Если это так, то когда они могут быть проведены? И в этом контексте возможно ли изменение партийной конфигурации мажилиса?

3. В связи с нарастанием кризисных явлений и социальной напряженности в обществе стоит ли ожидать серьезных изменений в правительстве (вплоть до формирования нового кабмина)?

Ставка сделана на простые меры

Максим Казначеев, политолог:

1. Президент страны ясно обозначил свою позицию по вопросу политического реформирования: сначала реализация пяти институциональных реформ, потом, после оценки их эффективности, возвращение к вопросу о целесообразности политических преобразований.

При этом пять институ­цио­нальных реформ имеют разные периоды реализации.

Отдельные инициативы могут быть реализованы в краткосрочной перспективе, а какие-то - только в долгосрочной. У них нет некоего "общего дедлайна". Потому взаимоувязка политического и институционального реформирования позволяет отодвигать эту проблему сколь угодно долго.

Акорда может вообще признать итоги институционального реформирования неудовлетворительными и на этом основании отказаться от политической реформы в целом. А может реализовать некий формальный вариант политического реформирования, лишь косметически меняющий существующий баланс ветвей власти.

По мере нарастания кризисных явлений в экономике и социальной сфере количество стимулов, подталкивающих власть к политическим преобразованиям, будет увеличиваться. Однако эти стимулы могут быть восприняты Акордой не как возможности, а как угрозы и риски. И, соответственно, они приведут не к политическому реформированию, а, наоборот, к стремлению еще больше усилить контроль над политическим пространством.

Пока Акорда рассчитывает на то, что успех принесут некие простейшие социально-экономические решения: оптимизация системы социального обеспечения, отказ от государственного регулирования цен на важнейшие товары, упрощение практики банкротства и приватизации и т.п.

Важно подчеркнуть, что параллельное реформирование смежных сегментов общественной жизни - правового, внутриполитического, партийного, идеологического и т.п. - предполагается в рамках пяти институциональных реформ, которые разрабатывались до острой фазы нынешнего кризиса. Однако власти не озвучивают свои оценки того, насколько адекватными являются эти "институциональные реформы" в изменившейся социально-экономической ситуации.

2. Проведение внеочередных парламентских выборов осложнено недавней девальвацией национальной валюты - власти необходимо снизить градус социальной напряженности до приемлемых значений, чтобы сохранить управляемость партийного пространства. Дело в том, что в данный момент имидж правительства и "Нур Отана" очень уязвим для критики со стороны других партий.

Выборы придется проводить в неблагоприятной социальной обстановке: рост цен и тарифов, оптимизация социальной политики, рост задолженности по кредитам физических лиц, ухудшение положения малого и среднего бизнеса и многое другое. Поэтому общество нуждается в небольшом периоде покоя (2-3 месяца) для стабилизации массовых настроений.

Кроме того, пока Акорда не завершила организационную подготовку к парламентским выборам. Активность сохраняют партии, представленные в мажилисе: они фактически уже втягиваются в предвыборную гонку. Но не все ясно с партиями "второго эшелона" - ОСДП, партией "Бирлик", НПП "Ауыл", которые пока еще не проявляют себя в информационном пространстве.

Изменение партийной конфигурации в мажилисе будет зависеть еще от одного фактора - определения политической повестки предстоящих парламентских выборов. Какая тематика будет выбрана для построения всего сценария предвыборной кампании? Власть может сделать акцент на антикризисной повестке - и тогда преимущество получат "социально ориентированные" партии, в первую очередь КНПК.

А может выбрать повестку структурных и институциональных изменений - и тогда в более выигрышном положении окажутся "Ак жол" и, возможно, ОСДП.

3. Изменения уже начались: недавно появилось Министерство по делам госслужбы. Его создание лежит в логике пяти институциональных реформ, однако вновь поднимает вопрос обоснованности изменения структуры правительства, затеянного в августе 2014 года. Насколько целесообразно было объединять множество разнородных структур в бюрократические конгломераты в виде того же Агент­ства по делам госслужбы и Агентства по борьбе с экономическими и коррупционными преступлениями?

Подобные структурные сбои могут наблюдаться и в других объединенных ведомствах. Так, например, в послании президента реанимирован вопрос о передаче антимонопольной деятельности в ведение отдельной административной структуры, однако до 2014 года такие структуры уже были.

Серьезные изменения в правительстве - как по структуре, так и по кадрам - должны быть увязаны с разработкой и принятием полноценной антикризисной стратегии. Фокусировка внимания на антикризисной проблематике может изменить конфигурацию ведомств экономического блока: несколько ранее президент озвучил претензии к качеству работы министра финансов Бахыта Султанова, параллельно с посланием первый вице-премьер Бакытжан Сагинтаев выступил с инициативой создания специализированного ведомства по привлечению инвестиций, что фактически дублирует работу Министерства инвестиций и развития, руководимого Асетом Исекешевым.

Кроме того, уже сейчас ослаблены позиции фонда "Самрук-Казына" и всех национальных холдингов.

Таким образом, можно отметить, что в Акорде идет "нащупывание" инструментов борьбы с кризисом, которые пока не сложились в некий единый комплекс мер. Тот политический тяжеловес (либо внутриэлитная группа), который сможет первым предложить президенту непротиворечивую антикризисную стратегию, и станет главным ее модератором - премьер-министром на период кризиса.

Наши представления о политике нужно менять

Толганай Умбеталиева, гендиректор Центральноазиатского фонда развития демократии, кандидат политических наук:

1. В этом вопросе складывается довольно интересная ситуация. Если исходить из выступлений главы государства, то реформы в стране начались с принятием "Плана нации", который был озвучен после президентских выборов. Тогда как общество ждет обещанных политических реформ, прежде всего передачу полномочий от института президента другим ветвям власти.

Конечно, понятие "политические реформы" значительно шире, нежели перераспределение функ­ций между политическими институтами. Но ведь не все такого рода стратегические документы содержат в себе реформаторский потенциал.

Видимо, в силу того, что в центре всей критики политической составляющей обычно оказываются сверхполномочия президента, именно эта тема становится предметом заигрываний власти с той частью общества, которая требует реформ. Но в действительности передачи полномочий не будет, так как это может привести к дисбалансу внутри элитных групп. И в силу низкого уровня доверия внутри политического истеблишмента решение о таком формате реформ не будет принято.

У граждан есть также другое представление - что реформы возможны с новым президентом, однако его приход тоже не является гарантией их проведения. Да, и в обществе, и внутри политической власти есть понимание, что политические реформы нужны, но нет понимания того, как и что нужно сделать.

На мой взгляд, политические реформы возможны в том случае, если цены на нефть останутся на таком же низком уровне, как сейчас, еще 3-5 лет. Это вынудит власть серьезно заняться вопросом реформирования системы политического управления. Если же экономика страны начнет выходить из кризиса благодаря росту цен на энергоносители, то необходимость в реформах вновь отпадет.

К сожалению, складывается такая парадоксальная ситуация - и, в первую очередь, по причине отсутствия у нашей элиты политической воли к проведению политических реформ.

Но опять же это факторы, на которые мы повлиять не можем. Хотя сейчас как раз время, когда политикам и политическим субъектам, которые еще имеют легитимный статус в стране, следует выдвигать свои проекты по политическому развитию и формировать свой электорат. Это позволило бы создать политическую конкуренцию.

Возможно, потому и следует начинать не с перераспределения полномочий - это, скорее, политический тупик, нежели выход и политическая реформа, и мы можем еще долго находиться в этой точке. Думаю, надо начинать с изменения сложившегося у нас представления о политике.

Сегодня казахстанская политика - это интриги следующего порядка: как привести кого-то к той или иной властной позиции, а политическая конкуренция - это противоборство элитных групп за то или иное место на политическом Олимпе. В итоге политики превращаются в чиновников, бизнесмены - в теневых торговцев услугами, а сама политика - в элитные разборки.

Соответственно, политики, вместо того чтобы обсуждать стратегию модернизации страны и политических реформ, заняты сохранением или улучшением своих позиций внутри власти. Политическое сознание элиты и общества по-прежнему сосредоточено на том, кому эта власть должна принадлежать и что она долж­на делать.

Такой подход будет способствовать, с одной стороны, развитию политических идей, а с другой - появлению политической конкуренции. Для начала можно предложить подготовить свой проект национал-патриотам, ведь у них уже более или менее оформлена политическая идеология.

Вероятно, и другие политические силы - либералы, социал-демократы и даже власть в лице партии "Нур Отан" - могли бы подключиться к дискуссии и предложить свои проекты.

2. Это будут уже не внеочередные, а очередные выборы, так как они пройдут в положенный срок. Согласно законодательству, в 2016 году должны состояться парламентские выборы, и они, скорее всего, пройдут в первой половине года. Как мне представляется, выборы в мажилис - это "политическое зрелище", в котором участвуют все (кто-то пассивно, кто-то активно), но при этом никто в него не верит.

Все роли расписаны - главная из них принадлежит власти, которая пытается захватить все публичное пространство, а обществу отведена роль "благосклонной или благодарной публики", которая бы одобряла все действия власти.

И в силу того что в распределении ролей ничего не изменилось, избирательная кампания, скорее всего, приведет к нужным результатам. Следовательно, такие вопросы, как "изменится ли количество партий, имеющих представительство в парламенте?", "произойдет ли замена тех или иных партий на другие?", уже не столь важны, поскольку в содержательном плане практически ничего не изменится.

В данном случае, скорее, следует говорить о роли парламента и о роли партий как политических составляющих. Эти институты никак не адаптируются к казахстан­ской политической действительности, они продолжают оставаться чуждыми органами.

3. Согласно законодательству, если будет избран новый парламент, то правительство должно уйти в отставку. Формально эти процедуры проведут, но думаю, что возможны персональные изменения внутри состава нового кабмина. Сейчас мы наблюдаем небольшую активность среди членов правительства, которые стали выступать с предложениями по выходу из экономического кризиса - и, скорее всего, они не случайны.

Без согласования с "верхами" министры такую активность проявлять не станут. Поэтому предполагаю, что перемещения будут, но кардинально состав правительства не изменится.

Самый интригующий вопрос - останется ли Карим Масимов на своем посту, или же произойдет его замена? Пока в разгаре экономический кризис, Масимов - незаменимая фигура для президента. В этом смысле он чем-то напоминает Кайрата Келимбетова, который выполнил свою миссию и теперь получил вознаграждение в виде новой должности. Скорее всего, Масимову предназначена такая же роль. Он должен будет взять на себя всю ответственность за негативные последствия кризиса, а потом его спокойно "отпустят". Сомневаюсь, что внутри элиты найдется такой человек, который сегодня готов выполнять такую роль.

О новом качественном составе правительства можно было бы говорить в том случае, если бы к власти пришли другие политические силы, с другой политической позицией и с другим видением экономической стратегии. Пока президент тот же, а парламент сугубо проправительственный, ожидать того, что исполнительный орган вдруг станет другим, было бы политической наив­ностью.