Фонд спасения Арала есть, но спасать Арал некому
Эта тема, имевшая когда-то международное звучание, сегодня в Казахстане почти не поднимается. А ведь экологическая катастрофа, вызванная усыханием Аральского моря, продолжается на наших с вами глазах. И сегодня можно сказать, что раздававшиеся в конце 1980-х – начале 1990-х призывы и обещания если не спасти озеро (когда-то четвертое по величине в мире), то хотя бы приостановить его обмеление так и остались пустым сотрясанием воздуха.
Как лебедь, рак и щука…
Да, нам удалось сохранить небольшой водоем в северной, казахстанской, части, названный Малым Аралом, возродить там рыбный промысел, но ведь это лишь 4,8 процента площади акватории бывшего моря и всего 2,5 процента его прежней водной массы. Тогда как остальной Арал сегодня представляет собой жалкое зрелище, и уже не за горами день, когда Каракумы соединятся с Кызылкумами, что будет означать новый этап опустынивания огромной территории.
…Движение в защиту Арала началось почти тридцать лет назад, практически одновременно с объявлением в тогда еще единой стране курса на перестройку и гласность. На волне общественных настроений осенью 1988-го было принято памятное постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР, которым, помимо всего прочего, предусматривалось увеличение ежегодной подачи воды в море.
Планировалось к 2005-му довести объем притока в Арал до 21-25 миллиардов кубометров – это в три-четыре раза больше по сравнению с тем, что было в середине 1980-х. Причем один из главных разработчиков документа председатель Госкомгидромета СССР Юрий Израэль говорил, что эти цифры минимальные и что по мере возможности приток будет увеличен. При таком варианте, конечно, не могло быть речи о восстановлении Арала (до начала его обмеления суммарное поступление воды по Сырдарье и Амударье составляло в среднем более 60 миллиардов кубов в год), но это дало бы возможность приостановить падение, а затем и стабилизировать уровень моря.
Трудно сказать, как бы развивались события дальше, если бы СССР сохранился, но случилось то, что случилось, и после его распада, а соответственно ликвидации союзного центра (определявшего и жестко контролировавшего водно-энергетический баланс в бассейне Аральского моря) новым государствам Центральной Азии предстояло уже самим договариваться между собой.
Но уже первые годы их суверенного существования показали, что они в этом плане не очень-то договороспособны. Если раньше сток Сырдарьи и Амударьи регулировался из Москвы, которая устанавливала для всех лимиты забора воды из рек и режимы водопользования, а также порядок взаимных компенсаций, то теперь каждая республика начала преследовать сугубо собственные узкопрактические интересы, не считаясь с общерегиональными.
В частности, находящиеся в верховьях Кыргызстан и Таджикистан ради увеличения выработки энергии на своих ГЭС стали заполнять водохранилища в летние месяцы (то есть в то самое время, когда расположенные в среднем и нижнем течениях Узбекистан, Казахстан, Туркменистан жаждали воды для своих полей) и опустошать их зимой, когда низовья не в состоянии принять такие большие объемы. В результате каждый год миллиарды кубов либо сбрасываются в различные впадины, либо затапливают огромные прибрежные территории, нанося им серьезный урон. То есть вся эта вода, которая, по идее, должна попасть в море, безвозвратно теряется, не дойдя до него.
Не смог повлиять на ситуацию и Международный фонд спасения Арала (МФСА), создание которого в марте 1993-го было скреплено подписями глав всех пяти центрально-азиатских государств. Тогда, 21 год назад, президентом МФСА был избран Нурсултан Назарбаев, после него эту должность занимали первые лица других стран-учредителей фонда, а затем очередь снова дошла до казахстанского лидера.
Нельзя не признать вклад МФСА, особенно на начальном этапе его деятельности, в решение острых социальных проблем, вызванных обмелением моря. Регулярно заседает Межгосударственная координационная водохозяйственная комиссия – МКВК: она входит в структуру фонда и призвана добиваться рационального управления водными ресурсами, разрешать возникающие между странами конфликты (другой вопрос, как это у нее получается). Но именно спасением Арала как природного объекта МФСА практически не занимается, хотя именно эта цель, судя по названию фонда, должна быть для него главной. И вообще, такую задачу перед собой он, похоже, уже не ставит.
А раз так, то не приходится удивляться тому, что после распада СССР и создания МФСА процесс усыхания моря-озера не только не был приостановлен, но и, напротив, ускорился. Если в 1993-м площадь его акватории составляла примерно 36 тысяч кв. км (больше половины от прежней), то за следующие двадцать лет она сократилась более чем втрое – до 11 тысяч кв. км. В 1997-м соединился с материком остров Барса-Кельмес, спустя четыре года – самый крупный остров Возрождения (с южной стороны).
А сегодня, если посмотреть на карты, сделанные с помощью космических съемок, то можно увидеть, что от основной части Арала остались две разрозненные длинные и узкие полосы, протянувшиеся с севера на юг: западная – более глубоководная, и восточная – мелководная, которая скоро станет пустыней.
Недальновидная позиция
Сложившееся сегодня отношение к проблеме вкратце можно обрисовать так. Бассейн Аральского моря охватывает территории пяти республик (впрочем, нельзя исключать и Афганистан, где формируется часть стока Амударьи). Две из них, Кыргызстан и Таджикистан, эта экологическая трагедия особо не затрагивает – они находятся в верховьях. Узбекистан озабочен своим экономическим выживанием (хотя, надо признать, он больше других занимается аральской тематикой). Туркменистан как бы сам по себе и, судя по имеющейся информации, продолжает строить каналы, а значит, не собирается сокращать водозабор из Амударьи.
Что же касается Казахстана, то мы отгородились от основной части моря Кокаральской плотиной, создали свой Малый Арал, собираем туда всю сырдарьинскую воду и довольствуемся этим.
Но такую позицию нашей республики вряд ли можно назвать дальновидной – ведь дальнейшее опустынивание обширной территории и его последствия ударят именно по Казахстану и Узбекистану. Да и окончательную потерю столь уникального водоема потомки нам не простят. Поэтому два самых крупных государства Центральной Азии должны стать инициаторами, застрельщиками более активных действий по спасению Арала. Те специалисты, с которыми беседовал автор этих строк при подготовке статьи, выделяют следующие основные моменты.
Прежде всего, необходимо организовать постоянный мониторинг ситуации на Арале, тех изменений, которые там происходят. Кстати, надо заметить, что в этом плане даже российские ученые делают гораздо больше, чем наши – к такому выводу приходишь, ознакомившись с публикациями в Интернете. Впрочем, в данном случае необходимы не столько наблюдения, осуществляемые одиночками-энтузиастами, сколько по-настоящему комплексный мониторинг. Разумеется, финансируемый государством.
Очень важно наконец-то договориться с соседями по региону относительно режимов водопользования, причем на долгосрочный период. Было время, когда мы взывали к совести тех же кыргызов, предлагали им последовать нашему примеру и подписать Конвенцию ООН об использовании стоков трансграничных рек. Они же, напротив, грозились ввести плату за воду, пропускаемую с их территории. Но все эти «обмены уколами» кончались ничем.
Тут экологические вопросы вступают в противоречие с экономическими, и надо для себя решить, какие из них для нас важнее. Если мы отдаем приоритет экологии (в данном случае Аралу), то раз киргизам невыгодно менять сезонные режимы пропусков воды, мы должны сделать так, чтобы для них такая выгода наступила. В частности, компенсировать их потери от недополученной зимней электроэнергии, вырабатываемой гидроэлектростанциями.
Возможно, это тот самый случай, когда наше государство (заметьте, далеко не бедное) может позволить себе пожертвовать некоторыми своими экономическими интересами. При таком варианте по Сырдарье в Арал дополнительно будут поступать несколько миллиардов кубометров воды ежегодно. К достижению такого же компромисса надо призывать в рамках МФСА те страны, которые расположены в бассейне Амударьи.
Вообще, высказывается такое предложение – официально придать Аралу статус шестого, наряду с пятью республиками ЦА, водопотребителя. И даже больше – при вододелении «плясать от моря», то есть установить для него ежегодную квоту, которую можно менять в сторону увеличения (если год, по прогнозам, выдастся многоводным), но ни в коем случае нельзя уменьшать. А уже исходя из этого, распределять весь остальной речной сток между странами, используя в том числе различные механизмы компенсаций.
Где взять воду?
Ежегодный суммарный сток в бассейнах Сырдарьи и Амударьи колеблется от 100 до 115 миллиардов кубометров. До начала 1960-х около половины этого количества забиралось на полив сельхозкультур, а оставшегося объема вполне хватало для поддержания уровня Аральского моря. За следующие два десятилетия площадь орошаемых земель в республиках ЦА увеличилась с 5,1 миллиона гектаров до 7 миллионов, или менее чем на 40 процентов, тогда как расход воды на полив возрос почти вдвое! В результате приток в Арал практически прекратился, что и предопределило его гибель.
Приведенные выше цифры свидетельствуют о крайне нерациональном использовании водных ресурсов в регионе. Еще в конце 1980-х специалисты обнародовали свои расчеты, из которых следовало, что только по этой причине Арал ежегодно недополучал 30-35 миллиардов кубометров. Это огромный объем, составляющий половину притока, поступавшего в море в те времена, когда оно было полноводным. Однако до сего дня каких-то серьезных положительных изменений в странах Центральной Азии не произошло: непроизводительные потери в орошаемых системах по-прежнему превышают все разумные пределы.
Еще один значительный резерв высвобождения воды для Арала – частичный отказ от возделывания наиболее влагоемких культур. Вот у нас принято считать, что Аральское море «выпил» хлопок. Да, он действительно требует очень много влаги, но даже ему далеко до риса, который с точки зрения водопотребления является мировым рекордсменом. Кызылординский рис и южноказахстанский хлопок, с учетом потерь в оросительных сетях, ежегодно забирают в сумме порядка десяти миллиардов кубометров воды.
Между тем, наш рис сегодня не выдерживает конкуренции (по урожайности, себестоимости, качеству) с заграничным, в том числе российским, и держится на плаву благодаря государственным дотациям. Констатируя это, мажилисмены от Кызылординской области и несколько присоединившихся к ним депутатов в начале прошлого года обратились к премьер-министру РК с просьбой …еще больше увеличить субсидии на оросительную воду (которой в расчете на единицу продукции тратится чуть ли не в разы больше, чем в других странах), семена, удобрения и т.д., предусмотреть для рисоводов другие преференции.
Возникает резонный вопрос: не слишком ли дорого обходится нам рисовая независимость? Да и нужна ли она в сегодняшних условиях?
Диверсификация аграрной отрасли в обеих областях Казахстана, расположенных вдоль Сырдарьи, постепенный отказ от монополии рисосеяния и хлопководства в пользу возделывания других, гораздо менее влагоемких культур, животноводства, а также рыбного хозяйства – эта задача вполне решаема. Конечно, при одновременной организации переработки продукции полей, ферм и озер. И если мы подадим такой пример соседям по региону – Узбекистану, Туркменистану, то, возможно, и там что-то изменится.
Казахстан сегодня стремится к большей узнаваемости в мире, к укреплению своего международного имиджа, в этих целях проводит или собирается провести всевозможные масштабные мероприятия (саммит ОБСЕ, съезды мировых религий, ЭКСПО, зимняя Универсиада, потом Олимпиада и т.д.), тратя на это миллиарды долларов. А ведь спасение уникального моря-озера или хотя бы серьезные усилия в этом направлении могут принести нашей стране куда больше имиджевых выгод. Почему никому в голову не приходит эта мысль?
В общем, нам нужно окончательно определиться с ответом на вопрос: мы на самом деле собираемся спасать Арал, или же это просто разговоры для успокоения своей совести? Если собираемся, то необходимо предпринимать конкретные шаги. А если нет, то надо честно в этом признаться. И заодно переименовать международный фонд, который сегодня носит столь громкое и ко многому обязывающее название.
