Недавний конфликт на Тенгизе между казахстанскими рабочими и экспатами из арабских стран показал, что уровень социальной защищенности наших рядовых граждан оставляет желать лучшего. О том, кто должен заниматься такой защитой в первую очередь и почему этого не происходит, мы беседуем с генеральным секретарем республиканского объединения профсоюзов «Казахстанская конфедерация труда» Муратом Машкеновым.

Перезревший чирей

- С вашей точки зрения, случившееся на Тенгизе можно квалифицировать как трудовой конфликт?

- Это только начало. Подобные конфликты назревали давно. Они как чирей, а ЧП на Тенгизе – первый нарыв. И произошел он именно там неслучайно: на Тенгизе сконцентрировано большое количество рабочей силы, налицо дискриминация казахстанских работников (по сравнению с иностранцами) в том, что касается оплаты и условий труда.

- Бесправное, по сути, положение казахстанцев, работающих на совместных предприятиях, – это отражение государственной политики или же беспомощность местных профсоюзов?

- Это звенья одной цепи. Прежде всего, я бы отметил отсутствие государственного контроля. Приведу конкретный пример. Совсем недавно Министерство труда и социальной защиты населения РК передало структуры своей государственной инспекции в ведение местных органов исполнительной власти. Получается, что отныне министерство, по сути, не контролирует ситуацию на местах, поскольку не имеет соответствующих полномочий. При этом местные инспекции при акиматах аффилированы с региональными органами власти. Соответственно они вынуждены способствовать сокрытию подлинных причин таких трудовых конфликтов. Хотя их можно предотвращать еще на стадии возникновения. Но для этого необходима политическая воля, а ее как раз таки и не хватает.

Не будет профсоюзов – будут социальные конфликты

- После эксцесса на Тенгизе аким Атырауской области Нурлан Ногаев назвал базовую причину конфликта – очевидная дискриминация в оплате труда. Но хотелось бы понять, как такое возможно сегодня, по истечении почти трех десятилетий суверенитета? Ведь защита прав своих граждан – одно из условий реализации этого самого суверенитета, не так ли? И еще: где наши профсоюзы? Или их там нет вообще?

- Начну с последнего вопроса. Профсоюзы есть, и в основном они являются членами Федерации профсоюзов РК (ФПРК). При этом там нет ни одной организации, которая бы входила в состав Конфедерации труда.

В данном случае я бы отметил один существенный момент. На сегодняшний день многие профсоюзные организации, входящие в ФПРК, тоже аффилированы с властью. Можно вспомнить, что недавно один из работников территориального объединения профсоюза «Алматинский профсоюзный центр» заявил, что руководитель федерации является членом правительства РК, поскольку постоянно посещает заседания кабмина. Отсюда вопрос: «Как член правительства может защищать интересы наемных работников, если головной профсоюзный орган аффилирован с властью?». То же самое происходит и на местах. Вывод напрашивается банальный: люди просто боятся выступать против власти.

Ну а что касается базовой причины конфликта – неравных условий труда, то это так и есть на самом деле. И подобное творится не только на Тенгизе. Конфликты на аналогичной почве возникали и раньше. На том же Тенгизе, в Жанаозене. Такая же ситуация складывается и в сфере воздушных перевозок, где казахстанские пилоты подвергаются дискриминации в вопросах оплаты труда по сравнению со своими иностранными коллегами. Причем все об этом знают, но ничего не делают для разрешения ситуации.

На сегодня Казахстан ратифицировал 26-ю и 95-ю конвенции Международной организации труда (МОТ). Осталось ратифицировать 131-ю. Ратификация этих трех конвенций (особенно 131-й) позволила бы ввести цивилизованный механизм установления реального минимума заработной платы (подчеркиваю: реального), а также индексации заработной платы, чего у нас нет до сих пор.

Сейчас в условиях оплаты труда по всем отраслям (не только на Тенгизе) действуют приблизительные расчеты. Хотя я бы даже такими их не назвал. Это цифры, которые устанавливаются в результате заключения отраслевых соглашений и коллективных договоров, устраивающих обе (работодатель-работник) стороны. А научно обоснованных расчетов и механизмов нет. Поэтому мы настаивали и добились включения в генеральные соглашения о социальном партнерстве между правительством РК и республиканскими объединениями работников и работодателей на 2018-2020 годы пункта о незамедлительной ратификации 131-й конвенции МОТ.

Раскрою подноготную. Дело в том, что нормы международного права имеют приоритет перед национальным законодательством, в данном случае казахстанским. Не имея международной основы в виде ратификации вышеназванной конвенции, наши органы власти боятся пересмотреть существующий механизм и присоединиться к цивилизованным методикам установления заработной платы. Хотя необходимые основания для этого есть. У нас существуют региональные и отраслевые соглашения, республиканская трехсторонняя комиссия по социальному партнерству. Но установление нового механизма начисления заработной платы потребует пересмотра ее минимального размера в сторону резкого увеличения. Это усилит давление на бюджет, катализирует необходимость пересмотра оплаты труда и в других сферах экономики. Поэтому попытки поставить данный вопрос ребром на протяжении долгих лет попросту пресекались.

Мы начали поднимать эту проблему еще восемь лет назад. Все эти годы вокруг нее шла дискуссия. В двух генеральных соглашениях о социальном партнерстве (2016-2018, 2018-2020 г.г.) вопрос по поводу 131-й конвенции МОТ стоял на повестке дня, но от необходимости ее ратификации уполномоченные органы шарахались.

Только тогда, когда этот вопрос решится, наши государственные органы будут вынуждены пересмотреть механизм начисления зарплат, установить их реальные размеры, а главное - механизм индексации. Это тот самый спасательный круг, который мог бы удержать многие трудовые коллективы от желания конфликтовать с работодателями.

А пока этого механизма, необходимого для нивелирования остроты социальных противоречий, в нашем государстве нет.

Лишенные права голоса

- В такой ситуации, кто, по-вашему, должен отстаивать права работников наемного труда – государство, профсоюзы или сами работники?

- Если подходить цивилизованно, то все вместе. Однако в данном конкретном случае, образно говоря, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Сегодня работники наемного труда должны, прежде всего, переосмыслить роль и значение профессиональных союзов. В свою очередь, государство тоже должно пересмотреть свою позицию в отношении профсоюзов. Пока же оно делит их на «любимчиков» и «пасынков». В роли первых выступает ФПРК, в роли вторых – мы, Конфедерация труда, и объединение «Аманат». Такой подход в корне противоречит принципам социального партнерства, предусмотренным Трудовым кодексом. Все социальные партнеры должны быть равными между собой.

Сегодня требуются совместные усилия по выработке необходимых механизмов сотрудничества. Я не за перетягивание каната и не собираюсь бросать тень на работу своих коллег из ФПРК и других профсоюзных объединений. Но когда действует принцип «все равны, но одни равнее, чем остальные», о совместных и эффективных усилиях говорить не приходится.

- Это правда, что на последнем конгрессе Международной конфедерации труда (МКТ) в Копенгагене делегацию ФПРК лишили права голоса? Почему это произошло и какими могут быть последствия?

- Так и есть. В первую очередь это имиджевые потери. ФПРК является самой массовой в Казахстане организацией, объединяющей наемных работников. В ней насчитывается порядка двух миллионов членов. Однако из их рядов все чаще и громче раздаются голоса тех, кто недоволен работой федерации. Суть претензий касается невыполнения в полном объеме требований устава и закона о профессиональных союзах, а также того, что при возникновении тех или иных трудовых конфликтах ФПРК не принимает необходимых мер.

В чем причина? Почему-то получилось так, что действующее в Казахстане законодательство о профсоюзах работает в пользу ФПРК и не учитывает мнений менее крупных профсоюзных объединений. Исполнительная власть на всех уровнях тоже отдает предпочтение этой федерации. С таким положением вещей можно было бы смириться, если бы это подкреплялось ее активной работой в плане социальной защиты людей труда. Но ведь такого нет, о чем свидетельствуют трудовые конфликты в Жанаозене, на Тенгизе и т.д.

Более того, конфликты то и дело возникают внутри самой ФПРК. Так, в начале 2018 года из ее состава вышла самая крупная организация – профсоюз работников здравоохранения. Такие же настроения царят и в ряде других объединений. Однако подобные устремления подавляются с использованием административного ресурса. В итоге люди, лишенные права на добровольный выбор, вынуждены в принудительном порядке оставаться в рядах федерации.

Именно поэтому МКТ, рассмотрев все вопросы, связанные с исполнением закона о профессиональных союзах, а, если быть точнее, с его нарушениями (в частности, ликвидацией Конфедерации независимых профсоюзов, которую возглавляла Лариса Харькова), приняла столь жесткое решение. Понятно, что такая мера напрямую бьет по международному имиджу Казахстана. Наша страна могла быть включена в особые списки неблагонадежных по классификации МОТ. Потому что казахстанский закон о профсоюзах до сих пор не соответствует положениям 87-й конвенции МОТ о свободе объединений. И это является предметом многолетней конфликтной ситуации во взаимоотношениях ФПРК с МОТ и МКТ.

Поэтому случившееся на последнем конгрессе МКТ стало вполне закономерным итогом недальновидной государственной политики в отношении профсоюзов.

Удушающая пуповина

- Какие шаги необходимы для того, чтобы профсоюзы стали реальной силой, с которой считались бы и государство, и работодатели?

- Для этого необходимо разорвать пуповину зависимости профсоюзов от государственных или хозяйственных органов. Они должны обладать большей независимостью. Но следует честно признать, что в сложившемся сегодня положении есть немалая доля вины и самих профсоюзов. Ни государственные, ни хозяйственные органы не будут «передвигать» ноги профсоюзам или заставлять их работать так, как надо. Это наша внутренняя проблема, и решать ее должны мы сами.

Пока же менталитет самих членов профсоюзов оставляет желать лучшего. Люди боятся потерять работу, возможность зарабатывать на хлеб. Поэтому они вынуждены терпеть унижения и, сжав зубы, держаться за свои рабочие места.

- С учетом того кризиса, который переживает профсоюзное движение Казахстана, какими вам видятся его перспективы?

- Думаю, нас ждет следующая тенденция. Малочисленные организации профсоюзов постепенно будут передавать свои полномочия вышестоящим независимым структурам на уровне территорий, отраслей или крупных производств. Потому что мелкие первичные организации сегодня со своими функциями явно не справляются. Они зависимы от работодателей или аффилированы с властью, не имеют самостоятельных бюджетов, а, следовательно, не могут быть обеспечены квалифицированными кадрами.

Думаю, будущее за централизацией, но не через назначение государством в руководство крупных профсоюзных объединений своих ставленников из числа бывших чиновников, а через выборность. Потому что в последнее время у нас наблюдается полное игнорирование принципов демократии. Если проанализировать состав руководителей многих звеньев профсоюзных структур, то можно увидеть, что в массе своей это назначенцы. Сегодня большой интерес у этих людей вызывают такие сферы, как здравоохранение и образование, в которые пришли люди, далекие от защиты интересов наемных работников. Эти бывшие крупные чиновники, не проработавшие ни одного дня на профсоюзном поприще, пытаются учить нас уму-разуму. Возрождается былая практика, когда профсоюзы служили неким запасным аэродромом для отставных госслужащих.

А это, как говорится, уже ни в какие ворота...