Принято считать, что светскость и религия плохо уживаются в одной стране. Однако именно этот факт заставляет сегодня многие государства искать между ними компромисс. О том, почему в Казахстане этот процесс затормозился, мы беседуем с генеральным директором Центральноазиатского фонда развития демократии, кандидатом политических наук Толганай Умбеталиевой.

– Наше общество продолжает настойчиво противопоставлять религию и светскость. Насколько это оправданно?

– Вы затронули очень важную тему, которая активно обсуждается в международном научном пространстве после событий 11 сентября 2001 года. Этот дискурс известен как постсекуляризм. Основной его тезис заключается в переходе к обсуждению сочетания светскости и религии. Ведь последняя – часть нашей жизни, и как бы мы от нее ни отказывались, она не исчезла и не исчезнет. Даже напротив: религия все больше усиливает свое присутствие, в том числе и в светских сферах, создавая «гибридное» состояние.

Однако в Казахстане вопросы соотношения религии и светского государства под таким углом зрения пока не рассматриваются. Большинство наших экспертов все еще находятся под влиянием прежней теории – тео-

рии секуляризма, то есть противопоставляют религию и светскость. Хотя, к примеру, в соседнем с нами Кыргызстане постсекулярные дискурсы уже являются частью публичных дискуссий. Там даже предлагают внести изменение в Конституцию, отказавшись от такого пункта, как признание себя светской страной.

– То есть мы говорим об активном возвращении религии в нашу жизнь?

– Процесс возрастания роли и значения религии в жизни общества наблюдается не только в Казахстане, не только в Центральной Азии, но и во всем мире. Сами сторонники теории секуляризма уже в начале 2000-х годов признали ошибочность своих убеждений и сегодня участвуют в формировании новых взглядов на роль религии в современной жизни в рамках теории постсекуляризма.

Наряду с этим существует также дискурс «десекуляризации», который рассматривает «новое усиление религии» именно как возврат к прошлому,

к периоду Средневековья, когда она занимала доминирующее положение и выступала в совершенно неприглядном свете. Но постсекуляристы не согласны с такой постановкой вопроса. По их мнению, сегодня происходит не возврат религии или возврат к прошлому, а наступление нового этапа взаимоотношений между религией и обществом – взаимоотношений, которые можно перевести в формат партнерства. Это даст религии право на существование и участие в определенных сферах жизни.

Вопрос только в том, где должны проходить границы. Ведь как раз таки ислам, по мнению религиоведов, за короткий срок нарушил прежние границы, создав исламскую экономику, исламское финансирование, исламское право, то есть проник во многие светские сферы. И хотя по сей день доминирует точка зрения, что ислам закрыт от дискуссий и реформирования, процессы, которые мы сегодня наблюдаем, говорят, скорее, об обратном.

– Активен ли дискурс «десекуляризации» у нас в Казахстане?

– Да, и это отчетливо демонстрируют дискуссии в социальных сетях, когда при описании религиозной ситуации очень часто используются такие термины, как «мракобесие», «средневековье», «отсталость». Мы продолжаем противопоставлять религию и светскость, хотя, как я уже отметила, в Европе и вообще в мире пересматривают подобные взгляды, признавая их «ошибочными».

– Как вы думаете, приживется ли в нашем обществе идея партнерства между светскими и религиозными институтами?

– Эта идея нашему обществу все еще непонятна. Ясно, что она будет неоднозначно воспринята, так как мы до сих пор обсуждаем и интерпретируем все процессы в религиозной сфере сквозь призму либо «десекуляризации», либо «секуляризма» – жесткого противопоставления.

Как известно, в СССР реализовывалась самая радикальная форма «секуляризма» – атеизм: религия рассматривалась в качестве чуждого элемента, от которого следует избавиться любыми средствами, ибо это «опиум для народа». Она находилась

под жестким контролем государства. И так как все мы были воспитаны в рамках этой идеологии, то идеи партнерства религии и общества могут показаться, на первый взгляд, неприемлемыми.

Тем не менее, я думаю, что наиболее разумным выходом из ситуации могло бы стать обсуждение принципов и идей партнерства с религией в конкретных сферах. То есть нужно обозначить для религии определенное пространство, в котором она может функционировать. Это лучше, чем пытаться с ней бороться или тем более конфликтовать.

– Но есть и такая серьезная проблема, как радикализация ислама. Она может помешать этому процессу?

– Радикализация вполне реальна... Чем более активно религия будет участвовать в жизни общества (а этого не избежать), тем активнее будет этому сопротивляться светская его часть. Лучше договориться. Но это возможно лишь в том случае, если мы перестанем демонизировать религии, характеризуя их (христианство, ислам и другие) такими словами, как «мракобесие», «отсталость», «средневековье». Вряд ли подобное отношение к религии будет способствовать диалогу.

Наше государство взяло курс на развитие в Казахстане «собственного» ислама – суннитского ислама ханафитского мазхаба. Это течение более понятно и близко нам, оно позволяет избежать конфликта между поколениями. Ведь сегодня нередки случаи жестких споров внутри семей (между взрослыми и молодыми) по вопросам веры. И здесь, на мой взгляд, следует сделать акцент именно на «дальнейшем развитии», а не на «возврате к старым досоветским идеям». В перспективе такой подход позволит и нашему социуму, и государству выстроить эффективное сотрудничество с религиозным сообществом, с религиозными идеями.

Еще раз повторюсь: мы сможем договориться, если признаем религию частью нашей жизни. Хотя в действительности она уже давно таковой является.