Сам себе режиссер

- У нас произошло то, что спонтанно и почти одновременно происходит во всех среднеазиатских республиках, - говорит она. - Кино из сферы элитного перешло или переходит в сферу народного. До сих пор считалось, что, во-первых, снимать кино могут лишь "высоколобые", окончившие ВГИК. Во-вторых, это было связано с крупным финансированием, а оно всегда было сферой государственной, потому что средства шли из бюджета. Но сегодня кино стало более доступным, съемки его стали дешевле и доступнее по технике. Где можно было взять камеру раньше? Только на "Казахфильме" или "Мосфильме", а сегодня видеокамеру может взять в руки любой, а потому уже не имеет значения, окончил ты ВГИК или нет. Но дело даже не в этом. Самое главное, повторяю, - кино стало народным. Раньше профессия кинорежиссера была редкой, дефицитной, и если у тебя не было ВГИКов­ского диплома, тебя к камере никто не подпускал. Сейчас практически любой может объявить себя режиссером и снимать фильм. В результате повышается количество снимаемых фильмов, но и качество становится почти любительским, народным. В Узбекистане, например, снимают более 50 фильмов в год, в Кыргызстане порядка тридцати…

- В Кыргызстане? 30 фильмов в год?..

- Мы просто об этом не знаем, там в 2011 году произошел настоящий кинематографический бум.

- А у нас?

- А у нас всего 20 фильмов в год. Почему? Потому что кинопроизводство остается дорогостоящим. Казалось бы, Кыргызстан - бедная страна, в которой государство практически не поддерживает кино. Разве что финансирует одну картину в 3-4 года. У них просто нет на это денег. Насколько я знаю, за 20 лет независимости там один-единственный режиссер, Норбек Эген, окончил ВГИК. Хорошо, сказали они, мы не можем снимать полный метр, будем снимать короткий. Они так и назвали эту программу "Кыргызстан - страна короткого метра". Более того, пять лет назад они решили: поскольку нам "не светит" ВГИК, будем сами готовить новое поколение кинопрофессионалов. Потому что нельзя допустить, чтобы терялась связь поколений в кино. Сначала Актан Арым Кубат и его сподвижники организовали десятимесячные курсы по подготовке режиссеров, потом Эрнест Абдыжапаров - двухнедельные курсы режиссеров. В итоге за минувшие пять лет человек пятьдесят окончили эти и подобного рода курсы. "Мы знаем, что нужно народу", - сказали они и стали снимать кыргызское кино на кыргызском языке. В результате в кинотеатре "Манас" все фильмы сплошь на кыргызском языке, в "Историческом музее" открыли кинозал, куда за полгода записываются в очередь продюсеры, чтобы показать свои картины. Они создали альтернативную сеть дешевого кинопроката, таких кинотеатров в Бишкеке около десяти. Небольшие, уютные кинозалы на 40-50 мест, билеты предельно доступные по ценам - не больше двух долларов. Сеансы на русском и кыргызском идут с утра до 10 вечера. То же самое произошло на десять лет раньше в Узбекистане. Естественно, это же должно было произойти и у нас. Но мы идем по принципу хорошо оборудованных кинотеатров, дорогих билетов и отсутствия приоритета казахского кино. Однако и у нас есть подвижки. Идут вложения частного бизнеса в малые студии, появляется развлекательное кино вроде фильма "Коктейль для звезды". Тем не менее в Казахстане этот процесс не достиг своего пика. Лет пять назад я предполагала, что в 2010 году мы достигнем цифры 50 снимаемых фильмов в год, но этого не произошло. Может быть, из-за общего экономического кризиса, а, может быть, из-за того, что кино остается преимущественно государственным. Частные студии снимают малобюджетные фильмы, но дешевой сети кинопроката у нас пока нет. Впрочем, все это лишь дело времени. Хотя бы пятая часть фильмов, демонстрируемых в Казахстане, должна быть отечественного производства, а это и есть 50 картин в год. Доля казахского кино в отечественном прокате вычисляется очень просто. Всего в Казахстане показывается 270 фильмов в год. В 2011-м в прокате было 12 отечественных фильмов. Любой школьник может подсчитать, что это 4,5 процента, а должно быть 20 процентов.

"Казахфильм" или Госкино?

- Тем не менее у нас имеется до десяти частных киностудий, работает порядка 80 кинорежиссеров и государство выделяет деньги на развитие кино, но… осуществляет это финансирование через "Казахфильм"?

- Наверное, это удобная форма финансирования. Сегодня "Казахфильм" достаточно окреп в плане оборудования. Под руководством Ермека Аманшаева были заложены основы для становления и развития национальной киноиндустрии. Насколько я знаю, у нас лучшая на постсоветском пространстве Dolby-студия. И вообще у нас сделано все возможное, чтобы весь процесс производства фильма осуществлялся в Казахстане. Ведь раньше мы пленку проявляли в Москве, звук делали в Праге и т.д. То есть "Казахфильм" уже набрал производственные обороты и вполне может стать кинофабрикой. Но при этом не надо забывать, что кино - это искусство. Рождение замысла, его воплощение - процесс трепетный и во многом непредсказуемый. Конечный результат, а тем более успех той или иной картины у зрителя никто гарантировать не может. Есть ожидания и надежды, но они часто не оправдываются. Сегодня имеются технологические и производственные возможности для создания национального кинопродукта. Дело за "малым" - за высокохудожественными сценариями, талант­ливыми и яркими творцами, способными на высоком профессиональном уровне представить зрителю образы и идеи, присутствующие в этих сценариях. Очевидно, что буквально всем сценаристам и режиссерам трудно попасть в сценарный портфель "Казахфильма" или получить постановку на государственной студии. Кто-то, безусловно, и попадет в число счастливчиков, а как быть остальным? Причем хочу напомнить, что результат трудно предсказать вне зависимости от того, где сделана картина. Поэтому, на мой взгляд, финансирование кино должно идти не через "Казахфильм", не через кинофабрику, а попроектно. И распределять государственные деньги должен некий совет при Минкультуры, типа Госкино - в конце концов, структуру эту можно возродить. Совет этот должен раз или два раза в год собирать заявки от продюсеров, у которых есть бизнес-планы; от режиссеров, у которых предполагается наличие инвесторов. И совет уже должен определять, какие проекты наиболее значимы и нужны государству. О молодежи ли будет сниматься фильм, социальная ли в нем проблема, исторический это фильм или он имеет просто имиджевую значимость, как, например, фильм Егора Кончалов­ского "Астана - сердце мое". Снимали его в Казахстане десять наших кинорежиссеров, финансирование шло, по-моему, непосредственно из акимата Астаны…

- Но не через "Казахфильм"?

- Пример с фильмом Кончаловского - не единственный. То есть хотим мы этого или не хотим, но непосредственное, целевое госфинансирование отдельных фильмов уже происходит. Однако пока что получает его тот, кто поэнергичнее. А вообще-то для этого должна быть какая-то определенная и для всех удобная форма. То есть должен быть конкурс проектов прежде всего идейно и художественно состоятельных. Пока этой системы у нас нет. Но, чтобы создать ее, нужно пересмотреть всю сложившуюся ныне киноиндустрию, а еще точнее - стратегию формирования киноиндустрии в Казахстане, стратегию роста кино на нашем внутреннем рынке. Тут и кинопроизводство, и прокат должны быть взаимоувязаны. Не мы это придумали, подобное существует во всех странах мира. В той же Франции есть фонд кино (Центр национальной кинематографии), в который от проката любого зарубежного и французского фильма идут отчисления на развитие национального кино. И уже специальный комитет, где сидят кинопрофессионалы, при Центре национальной кинематографии решает, какому продюсеру, на какой проект выделить ту или иную сумму. Нужна стратегия развития киноотрасли, которая бы говорила о системе проката, о системе продюсерских студий, о кинофабрике.

- Слушаю вас и не могу взять в толк: что же изменилось у нас в киноиндустрии за последние 20 лет?

- В том-то и дело, что мы и 20 лет назад, и сегодня работаем по советской модели: государство дает деньги "Казахфильму", а он выпускает определенное количество кинокартин. Но все вокруг изменилось, прокат стал частным. Проблема в том, что кинотеатры работают по неоколониальным моделям, то есть показывают то, что им дают сверху, а именно из России - фильмы американских мейджеров, и мы не можем на собственной территории свободно показывать собственное кино, потому что эта ниша занята американским бизнесом. Так что все надо увязывать в один узел. Повторяю, деньги надо выделять на конкурсной основе адресно, на определенный проект. В продюсерской заявке должны быть указаны расходы на производство, постпродакшн, рекламу и т.д. Продюсер доводит отснятый материал, пользуясь услугами "Казахфильма", и "Казахфильм" на разных этапах зарабатывает свои деньги. Потом на отечественных фильмах зарабатывает кинопрокат, который отчисляет средства на производство новых фильмов.

"Ради будущего", не имея прошлого

- Модель финансирования отрасли пока не отработана, но государство тем не менее выделяет огромные деньги кинемато­графу. Насколько рационально они расходуются?

- Понимаете, годами идут нападки на "Казахфильм", а прокатчиков никто не трогает, потому что там нет одного руководителя. И получается, что руководство "Казахфильма" отдувается за всю киноотрасль. По такой логике надо часть кинотеатров отдать "Казахфильму" и потом с него спрашивать, как прокатывается казахское кино.

Сегодня "Казахфильм" производит порядка 15 картин в год. Но не все из них могут выйти в прокат. Хотя я считаю, что фильмы как дети: родились - должны выйти в свет, их нельзя класть на полку. А в прокат порой не выходят картины, имеющие широкий резонанс. Например, "Солнечные дни" Наримана Туребаева. Фильм получил приз в Локарно в августе прошлого года, потом приз на "Евразии" за лучшую режиссуру и т.д., в пяти фестивалях поучаствовал. А прокатчики, наверное, считают, что он не перспективный для зрителей. А в картине затрагиваются социальные проблемы: главный герой не имеет работы, пытается ее найти и найти не может. По эстетике, на мой взгляд, фильм похож на ленты 1990-х годов, но по социаль­ному посылу он современен. Для меня остается открытым вопрос: почему эта картина, получившая признание на фестивалях и отвечающая социальным запросам времени, не вышла в прокат?

- Но это, видимо, единичный случай?

- К сожалению, нет. Частным студиям еще сложнее, чем "Казахфильму", продвигать свои картины в прокат. Надо печатать копии, давать рекламу, а это большие затраты.

- А существуют ли критерии успешности и неуспешности работы киноиндустрии?

- Конечно. Прежде всего надо учитывать, играет ли кинематограф положительную роль в формировании государственности? Снимает ли напряжение в отношении каких-то социальных проблем? Но это общегуманистические цели, а мы привыкли оперировать цифрами, то есть - ходит ли зритель на казахское кино? Если да, то значит, оно качественное, интересное - разве это не критерий? Фильмов должно быть достаточно много, чтобы речь шла о киноиндустрии. Фестивальный успех - тоже критерий.

- А к какой категории фильмов отнести "Теряя невинность в Алматы"? Я понимаю, фильм "Келин" вызвал скандал, но то был скандал позитивного свойства…

- К сожалению, я не видела фильм "Теряя невинность в Алматы", а потому ничего сказать о нем пока не могу. Знаю лишь то, что снята кинокартина на частной киностудии, не на деньги из госбюджета, режиссер фильма Жанна Исабаева.

- А фильм "Ради будущего"?

- Опять должна вас огорчить: не видела. Меня лишь настораживает то, что я абсолютно ничего не знаю ни о режиссере, ни о снятых им до этой работы фильмах, хотя бы и короткометражках. Меня настораживает то, что у режиссера фильма "Ради будущего" нет прошлого, извините за невольный каламбур.

- Много нареканий раздавалось в адрес фильма "Небо моего детства"…

- Почему? Потому что это фильм о детстве президента страны? Но снят он опытным режиссером и сделан на хорошем профессиональном уровне. Получается, что один фильм плох тем, что он про "потерянную невинность", другой - тем, что про президента, третий еще по какой-то треть­естепенной причине. Мы сами делаем все для того, чтобы "закопать" казахское кино в нашем бесконечном брюзжании: и то плохо, и это. Неужели все то, что мы смотрим в кинотеатрах, хорошо? Отнюдь нет, но мы его не критикуем, потому что привыкли его потреблять. Так кому это на руку? Точно не нам.