Проблемы и перспективы сближения Узбекистана с Евразийским Союзом журнал «Хан-Тенгри» обсуждает с Бахтиёром Эргашевым, директором Центра исследовательских инициатив «Ма’no» (Ташкент).
- Разговор о сближении Узбекистана с Евразийским Союзом хотелось бы начать вот с какого вопроса. Можно ли говорить о том, что сама процедура принятия решения о статусе страны-наблюдателя при ЕАЭС была достаточно открытой, необыкновенно острой и фактически указывает на переход к какому-то новому стилю принятия государственных решений в Узбекистане?

- Вопрос о вступлении Узбекистана в ЕАЭС активизировался после 2016 года, с приходом к власти нового президента Узбекистана Шавката Мирзиёева. При этом я бы выделил два этапа этого процесса. Поначалу большая часть каких-то предварительных расчётов по плюсам и минусам вхождения в ЕАЭС велась в довольно закрытом режиме, скажем так, в режиме, привычном для предыдущего этапа развития политической системы Узбекистана. Основные дискуссии велись в рамках органов государственного управления, и там же велась вся подготовительная работа. И только 19-ый год, прежде всего в силу того, что это был выборный год – Узбекистан выбирал новый парламент – вопросы вступления или невступления Узбекистана в ЕАЭС, вопросы характера и динамики этого процесса получили большую общественную огласку.

Вопрос был вынесен в общественный дискурс. Для меня это вообще показатель того, что новое руководство почувствовало свою уверенность. Это показатель уверенности в своей дееспособности. И это же показатель того, что оно – новое руководство – осознало, что общество может и должно участвовать в решении вопросов стратегического характера. Сформировалась власть и сформировалось общество. 

Дискуссия 2019-го года, в особенности второй его половины, характеризовались беспрецедентными для Узбекистана открытостью и жесткостью, когда у общества была возможность выслушать аргументы как за, так и против вступления в ЕАЭС. Она велись как в традиционных печатных СМИ, так и на телевидении, в интернет-пространстве и, как мне кажется, этот процесс действительно оздоровил общественную атмосферу в стране. Все стороны диалога имели возможность высказать свои позиции. И это дало свои плоды.

Правительство очень внимательно отслеживало дискуссию. И если в 2017-2018 годах, на первом этапе, когда этот вопрос обсуждался в основном в рамках правительства, в рамках органов государственной власти и управления, предполагался такой, скажем, довольно быстрый процесс вхождения Узбекистана в ЕАЭС – со  стороны отдельных чиновников мне доверительно озвучивали вполне конкретные сроки такого вхождения,  речь шла о 2020-2021 годах – то в результате дискуссий стало ясно, что в Узбекистане существуют довольно серьёзные общественные силы, которые предлагают другие варианты развития. Они предлагают более прагматичный вариант вступления в ЕАЭС.  И эта точка зрения была услышана как обществом, так и правительством. Уже в начале нынешнего года, в январе, президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев в своём выступлении сказал о том, что вступление Узбекистана в ЕАЭС будет постепенным, эволюционным, пошаговым. 
Таким образом, стратегия стремительного вступления в ЕАЭС, основанная на быстроте и натиске, была оставлена. Узбекистан принял более осторожное и более рациональное решение. Как представляется, данный подход больше укладывается в прагматичный стиль политической культуры Узбекистана. Стиль, который предполагает неторопливый, вдумчивый подход к решениям стратегического характера. Это постепенность, прагматичность и обдуманность будут отныне характерны для всех деталей сближения Узбекистана с Евразийским Союзом.  На сегодня обе палаты парламента приняли решение о том, что Узбекистану стоит инициировать вопрос о получении статуса страны-наблюдателя в ЕАЭС.  Это первый этап.

Предполагается, что будут и следующие этапы. Очень надеюсь, что следующим этапом – после нескольких лет участия в работе ЕАЭС в качестве страны-наблюдателя, что позволило бы Узбекистану познать изнутри и ЕАЭС, и механизмы принятия решений в рамках комиссий и иных рабочих органов, накопит определенный опыт взаимодействия по горизонтали – так вот, следующим этапом должно стать формирование зоны свободной торговли ЕАЭС с Узбекистаном.

Такая практика в ЕАЭС существует, у него есть несколько таких партнёров, с которыми заключены соглашения о зонах свободной торговли. Она хороша тем, что создаёт практические механизмы взаимодействия экономик стран ЕАЭС с другими странами, которые являются его партнёрами в данном процессе. Экономики постепенно приспосабливаются друг к другу, создают друг для друга льготные условия торговли. Этот этап, как мне кажется, очень важен. Именно на этом этапе происходит синхронизация определенных таможенно-тарифных процедур, процедур контроля качества, технических регламентов и так  далее. Полученный на данном этапе опыт позволит делать выводы о возможности перехода к следующему этапу, этапу полноценного членства. 

Я сторонник той модели, при которой Узбекистан, поработав со странами ЕАЭС в статусе страны-наблюдателя,  подписывает с ними договор о зоне свободной торговли. Как мне представляется, Узбекистану вполне достаточно, в долгосрочной перспективе,  этого формата. Узбекский бизнес получает определенные возможности для работы на пространстве ЕАЭС, ЕАЭС получает свои возможности для работы в Узбекистане, на узбекском рынке. Этот формат наиболее предпочтителен, как мне кажется. Полноценное членство в ЕАЭС имеет свои плюсы, но и свои минусы, о которых можно поговорить.
- Да, конечно, давайте поговорим о плюсах и минусах...

- Вступление в ЕАЭС является стратегически важным решением для Узбекистана. В этом вопросе сейчас в узбекском обществе, у бизнеса, в управленческой элите существуют разные мнения и разные подходы. Подход тех групп, которые ратуют за вхождение Узбекистана в ЕАЭС в быстром или в более постепенном формате в качестве полноценного члена ЕАЭС, основывается на том, что есть очень много надежд на получение льгот и преимуществ в кратко- и среднесрочной перспективе. С ними трудно спорить. Эти выгоды очевидны.

Прежде всего, вступление в ЕАЭС, конечно же, будет работать на то, что очень серьёзное количество узбекских трудовых мигрантов, работающих в Российской Федерации – их, по разным подсчётам, от 2 до 2,5 миллиона человек – плюс, как минимум, полмиллиона мигрантов, работающих в Казахстане – то есть речь идёт как минимум о 3-х миллионах работоспособных гражданах Узбекистана – эта серьёзная армия трудовых мигрантов получит, скажем так, более достойные условия работы. Это факт однозначно можно принять. 

Далее. Есть целая группа отраслей узбекской экономики, которая хотела бы получить дополнительные возможности для выхода на рынки ЕАЭС. В частности, наша растущая текстильная отрасль, вся, от поставок пряжи и заканчивая готовыми изделиями. Та же кожевенно-обувная промышленность тоже окажется в плюсе. Несомненно, определенные преимущества получит сфера транспорта, прежде всего грузовых перевозок,  получения работы по единым тарифам на всем пространстве ЕАЭС.  Таким образом, есть целый ряд отраслей, которые получат выгоды от вступления Узбекистана в ЕАЭС сразу, поэтому они являются активными сторонниками  более динамичного процесса сближения. 

Но – никогда не бывает одних только плюсов. Есть и минусы. Есть целый ряд отраслей узбекской экономики, которым вступление в ЕАЭС сейчас и на нынешних условиях принесёт не только плюсы, но и довольно серьёзные минусы. Например, узбекская автомобильная промышленность. Очень трудно сравнивать потенциал узбекского автомобилестроения, который выпускает в год около 200 тысяч автомашин, с потенциалом той же РФ, где выпускается около 2 миллионов автомобилей в год, то есть в десять раз больше. В этих условиях конкурировать очень трудно.  Сможем ли мы сохранить собственный автопром, имеющий серьёзный мультиплицирующий эффект на развитие экономики Узбекистана? Здесь много вопросов. В особенности, если это будет такое агрессивное и ускоренное вступление.  Существуют очень серьёзные опасение узбекских национальных автоперевозчиков, которые опасаются, что просто в силу различных обстоятельств они сейчас не самые крупные... Очень мало грузовых компаний, которые имели бы более ста фур, которые могли бы работать в таком нормальном режиме. А, например, средний размер компаний-автоперевозчиков в России – это около двух тысяч автомашин. И когда через несколько лет узбекские автокомпании будут разорены и обанкрочены, поскольку сейчас они просто не способны выдержать конкуренцию не только с российскими, но и с казахскими предприятиями, что произойдёт? Ведь в этой сфере работают несколько сот тысяч человек: водители, ремонтники, логистики и так далее. Автоперевозчики разорятся. Что дальше? Мы будем зависеть от автоперевозчиков зарубежных? 

Есть определенная часть чиновников, даже ученых, исследователей, которые говорят: не важно, кто возит, главное, чтобы возили. Но это такой поверхностный подход. Я с ними полностью не согласен. Тот же банковский сектор Узбекистана. Ему предстоит очень серьёзная трансформация для того, чтобы он мог эффективно конкурировать с банковским сектором России или Казахстана. Несомненно, постепенно этот процесс идёт, и он будет идти дальше, и наши банки уже лет через пять будут иметь совсем другое качество – ну, так давайте дадим им это время, давайте открываться не сразу, но постепенно, запуская понемногу зарубежные банки, чтобы они конкурировали с нашими и в этой конкуренции что-то развивалось.  Поэтому торопиться, принимать какие-то шаги по укоренному вступлению в ЕАЭС на нынешнем этапе просто нерационально. Как мне кажется, нынешний прагматизм узбекского правительства и узбекских властей в этом вопросе основывается на трезвом анализе ситуации. И это очень хорошо.
Сохранение отраслей, в которых заняты сотни тысяч людей. Тех отраслей, которые плохо или хорошо, но создают занятость. Под эти бравурные разговоры об интеграции и тех плюсов, которые она несёт, мы можем получить очень серьёзный удар по экономике.  
- Ну, рубить с плеча узбеки не станут, это не в их национальном характере...

- Довольно часто в разговорах с высокопоставленными узбекскими чиновниками, сторонниками динамичного вступления в ЕАЭС, мне говорят: «Ну, вы же сами выступали за переход от импортозамещающей модели к экспортно-ориентированному развитию, а такое развитие предполагает открытие новых рынков, облегчение доступа к новым рынкам. Вступление в ЕАЭС это обеспечивает».  Несомненно. Несомненно, что Узбекистан, который с середины 90-х годов начал реализацию политики импортозамещения и обеспечения экономической самодостаточности, достиг в рамках этой модели определенных результатов. Что бы там ни говорили сторонники либерально-монетаристской концепции, которым эта модель очень не нравилась, она дала свои результаты. Мы смогли создать целый ряд предприятий, которые обеспечили Узбекистану возможность создать новые отрасли, в той же автомобильной промышленности, в нефтегазовом секторе, в химии. Были созданы основы развития крупной промышленности.

Но при этом было понятно, и мы об этом говорили со второй половины нулевых годов – что у этой модели есть свои определенные ограничения. И то, что Узбекистан, начиная с 2016-го года, начал очень резко переходить на рельсы экспортно-ориентированного развития, можно назвать естественным эволюционным путём. Одна реализованная модель дала свои результаты, наступили пределы её роста, пришло время реализации следующей модели.  Но – необходимо исходить с диалектической точки зрения, которая говорит о том, что и эта экспортно-ориентированная модель имеет свои пределы роста. Развитие, основанное на всемерном поощрении иностранных инвестиций, на создании предприятий с иностранным капиталом, на внедрении новых технологий, тоже имеет свои ограничения. И понятно, что уже лет через 10-15 пределы развития этой модели обозначатся. Если каждый раз, под каждую модель Узбекистан будет вступать в те или иные интеграционные объединения, которые так или иначе ограничивают его суверенитет, поскольку любая интеграция предполагает передачу части суверенных полномочий в наднациональные органы, такая передача сузит государству возможность последующих манёвров при переходе к следующей модели развития. Какой она будет через 10-15 лет – об этом надо думать уже сейчас.

А под предлогом экспортно-ориентированного развития вступать в те или иные союзы – не самый рациональный путь развития. Такой путь не всегда работает на стратегические цели развития страны.  Кроме того – понятно, что в этой дискуссии по поводу вступления или невступления в ЕАЭС, темпов и динамике этого процесса, несомненно, присутствуют интересы различных групп и внутри бизнеса, и внутри властной элиты, и внутри верхнего слоя государственного аппарата. Понятно, что тот или иной высокопоставленный чиновник, который отвечает за развитие той или иной отрасли или за динамику тех или иных показателей, всегда будет заинтересован в том, чтобы в конце каждого года предъявлять цифры, свидетельствующие о росте. Например, если он отвечает за развитие внешней торговли и за всемерное увеличение объемов экспорта, ему нужен рост здесь и сейчас. И вступление в то или иное интеграционное объединение поможет решить эти сегодняшние задачи. Как это скажется в долгосрочной перспективе – это оставляется на будущее. Долгосрочные перспективы и чиновничьи горизонты не всегда совпадают. Поэтому нужно принимать эту ситуацию и понимать, что существуют определенные очень сильные лоббистские группировки в бизнесе, которые хотели бы вступления в ЕАЭС для получения льготных условий работы на новых рынках, есть чиновники, которые тоже заинтересованы в том, чтобы увеличивать сейчас и сегодня свои показатели.  И есть бизнес-группы, которые не заинтересованы именно сейчас интегрироваться просто в силу того, что им нужно время, чтобы встать на ноги. 

Нужен учет всех этих нюансов внутри узбекского бизнеса, властных и управленческих структур. Нужно выстраивать баланс интересов. Это может сделать только руководство страны. Это серьёзная и очень трудная задача: как совместить решение сиюминутных задач со стратегическими целями. А стратегические цели  заключаются в том, что Узбекистан имеет потенциал для развития. Национальные интересы Узбекистана заключаются в том, чтобы обеспечить безопасность и рост благосостояния граждан. Нужно искать какие-то экономические возможности для того, чтобы эти задачи реализовать. Всегда ли вступление в те или иные интеграционные объединения работают на эти долгосрочные цели, которые в любом случае предполагают снижение возможности самостоятельно принимать решения по вопросам экономической политики? Это очень серьёзно и важно.  Как всё это совместить? Это компетенция политического руководства страны. 
- Но и в одиночку выстоять в сегодняшнем мире вряд ли возможно...

- Когда говорят о вступлении Узбекистана в ЕАЭС, да и не только в ЕАЭС, в качестве аргумента сторонники вступления говорят: «Ну, вот, вы отрицаете то, что Узбекистан должен туда вступить, потому что он присоединиться к очень серьёзному центру силы, к большим экономикам, большим рынкам, и это создаст возможность, ради этого стоит пожертвовать частью своего суверенитета». Не всегда явно, но эта идея продвигается. 

Я исхожу немного из другого.  Никто не отрицает необходимости развития экономических связей, никто не отрицает необходимости выхода на новые рынки. Но давайте помнить о том, что сегодняшний Узбекистан – наследник трёхтысячелетней истории, древней государственности на территории между Аму-Дарьёй и Сыр-Дарьёй. Именно территория Междуречья, которое всегда было ядром большого степного пространства, издревле была центром развития городской цивилизации. Именно Мавераннахр был таким центром. В отличии от других стран, которые имеют сегодня определенные проблемы с самоидентификацией, с формированием новой и эффективной государственности, у Узбекистана есть это наследие, наследие непрерывной государственности, имеющей трёхтысячелетнюю историю.  

Узбекистану не нужно заниматься мифотворчеством. Есть города, караван-сараи, обсерватории, мечети, медресе, оставшиеся от государств, существовавших на территории Узбекистана. Узбекистан является продолжателем традиций многовековой государственности. У него есть потенциал, чтобы самостоятельно идти, самостоятельно развиваться, не обязательно торгуя своим суверенитетом – в отличие от тех стран, которые не смогли сформировать эффективные государственности и вынуждены были присоединяться к тем или иным интеграционным объединениям, в которых они решают вопросы своего развития через получение бесконечной финансовой, экономической, интеллектуальной помощи. У Узбекистана другая история, другой потенциал. Узбекистан просто в силу своей великой истории должен быть страной, которая сохраняет свой суверенитет и свою независимость в полном объеме. 

- Разве что-то или кто-то угрожает Узбекистану?

- Хотел бы отметить ещё один аспект этого вопроса. Он такого внешнего характера. Есть очень серьёзный отряд экспертов в Российской Федерации, которые говорят о том, что если Узбекистан не вступит в ЕАЭС, то просто потеряет время. Он всё равно рано или поздно вынужден будет вступить, так что лучше вступить сейчас. Честно говоря, не всегда  понимаю их логику, потому что вступать сейчас в ЕАЭС, у которого огромное количество внутренних проблем и много вопросов, требующих решения – вступать в это объединение сейчас в качестве полноценного члена не вполне, на мой взгляд, рационально. Это первое.

Второе. У части российских экспертов есть то, что я называю «фельдфебельским подходом». Он характерен не только для экспертов, но и для некоторой части политической элиты России. Суть его в том, что «если мы с вами дружим, то давайте быстренько вступать в те организации и союзы, одним из инициаторов которых является Россия. Это станет показателем того, что мы с вами действительно друзья, союзники, партнёры». Желание всех завести в эти интеграционные объединения, выстроить всех по стойке «смирно», в одну линию и вместе маршировать в будущее – это и есть фельдфебельский подход. Он не всегда работает, он имеет свои очевидные минусы и свои издержки. На самом деле, во всех интеграционных объединениях существуют разные форматы сотрудничества. Есть полноценные члены объединений, есть страны-партнеры. Существуют разные статусы для стран, которые не хотят или не могут войти в те или иные объединения, но при этом они   получают другие статусы, которые дают им льготные права на работу с членами того или иного интеграционного объединения.

При всех тех проблемах, которые характерны сегодня для России и для российской экономики, я уверен, что у России есть потенциал, чтобы решить их и действительно стать одним из глобальных центров силы не только с военной точки зрения, но и с точки зрения развития экономики, технологий, формирования технологической платформы нового 21-го века. Есть целый ряд отраслей, в которых Россия обладает определенными конкурентными преимуществами. Я имею в виду не нефть и не газ, я имею в виду развитие нанотехнологий, развитие элементов искусственного интеллекта, биотехнологий, в которых у России есть определенные заделы, которые могут серьёзно выстрелить в 21-ом веке.

У России и Узбекистана есть, на мой взгляд, много сфер для эффективного сотрудничества. Эта работа напрямую друг с другом может быть не менее эффективной, чем в интеграционной связке. Это прямое сотрудничество России и Узбекистана может и должно углубляться по всем направлениям. Я активно выступаю за это. Но вместе с тем я считаю, что вступление в те или иные интеграционные объединения должно быть очень продуманным и осторожным. Лучше, на мой взгляд, избегать полноценного членства, предполагающего передачи части суверенных полномочий в наднациональные органы.

- Как будет сочетаться присутствие Узбекистана в качестве страны-наблюдателя в ЕАЭС с участием в китайском проекте «Один пояс – один путь»?

- Инициирование Узбекистаном процесса вступления в ЕАЭС в формате страны-наблюдателя имеет два аспекта. Первый аспект – мы все являемся свидетелями очень активного финансового, экономического и технологического проникновения Китая в Центральную Азию. Этот процесс начался в начале нулевых годов, и уже сейчас Китай является, наряду с Россией, основным внешним торговым партнёром Узбекистана. Россия и Китай пока идут вровень, у каждой из стран примерно по 20% внешнеторгового оборота Узбекистана. И понятно, что всё более увеличивающееся и усиливающееся проникновение Китая – инвестиционное, финансовое, технологическое – является для Узбекистана как возможностью, особенно в рамках экспортно-ориентированного развития, когда нам нужны инвестиции, нужны технологии, так и вызовом. Узбекистан будет работать с Китаем в рамках инициативы «Один пояс – один путь». Но при этом есть понимание того, что попадать в технологическую, инвестиционную, финансовую зависимость от Китая, от одного полюса силы, который уже сформировался – это не самый рациональный путь. Поэтому Узбекистан ищет возможности для того, чтобы сбалансировать этот процесс китайского проникновения и постепенного доминирования. Для Узбекистана работа с Россией, работа с ЕАЭС, участие в подготовке тех проектов, которые задумываются сейчас в рамках ЕАЭС по формированию длинных цепочек добавленной стоимости, вопросы промышленной кооперации, которые сейчас активно обсуждаются в ЕАЭС – для Узбекистана это очень важно. В том числе и как балансир во взаимоотношениях с Китаем. Вот эти две точки зрения и являются основой того, что Узбекистан, активно работая с Китаем в рамках инициативы «Один пояс – один путь», одновременно активизирует сотрудничество в северном направлении, в направлении ЕАЭС.  При этом необходимо отметить, что Узбекистан активно работает и в других направлениях. В частности, определенная часть экспертов, исследователей, государственных чиновников активно продвигают идею необходимости одновременного вступления как в ЕАЭС, так и в ВТО. В отношении ВТО тоже есть определенные вопросы. И вообще – накатанных дорог в будущее не бывает. Понятно, что Узбекистан хотел бы, в рамках своей активной экспортно-ориентированной политики, работать с Китаем, работать с Россией и работать с другими развитыми экономиками, с другими центрами силы. Это касается активизации сотрудничества с Европейским Союзом и с отдельными странами Европейского Союза, прежде всего Францией и Германией. И это работа с Соединенными Штатами, которые, конечно же, по сравнению с Россией и Китаем присутствуют в качестве внешнеторговых партнеров Узбекистана гораздо в меньшей мере, но – Америка есть Америка, с ней надо развивать взаимовыгодные отношения. Кроме того, в течении последних несколько лет Узбекистан активно налаживает сотрудничество с Индией как с ещё одним глобальным центром формирующегося многополярного мира. Поэтому не только Узбекистан-Россия и Узбекистан-Китай. Мы включены в более широкий контекст, который надо рассматривать во всей его сложности, многообразии и связности.