По мнению экспертов, Казахстан сейчас стоит на распутье между светским будущим и религиозным. От того, куда качнется маятник, зависит очень многое. Какими станут страна и общество в случае, если возобладает тенденция к клерикализации государства? Об этом наш сегодняшний разговор с Арманом Кудабаем, преподавателем вуза, блогером и журналистом, специализирующимся на религиозной тематике.

- Давайте гипотетически представим, что Казахстан через лет 20 станет мусульманским государством. Как, на ваш взгляд, изменится в этом случае наше общество?

– К сожалению, сегодня для этого уже не нужно выстраивать гипотетических теорий –  достаточно просто выглянуть в окно. Еще каких-то 10-15 лет назад не только наши горожане, но и жители сельской глубинки не знали ни турецких новомодных платочков, ни модернизированной паранджи. Тогда даже муллы не могли отличить хиджаб от никаба, не говоря уже о том, чтобы объяснить их смысл и то, насколько они уместны в наших условиях. Мы знали лишь, что во время отправления мусульманских обрядов необходимо прикрывать голову, а хиджаб в тех же околорелигиозных книгах переводился просто как платок (орамал). Плохо это или хорошо – предмет долгих споров. Но факт то, что народ тогда был менее религиозным.

О том, что на улицах заметно увеличилось количество людей в мусульманской одежде, заговорили пять-семь лет назад. Одновременно стали появляться публикации, в которых объяснялось различие между хиджабом, никабом, химаром и чадрой, начались разговоры о том, насколько все это соответствует нашему менталитету и культуре. Мы все почувствовали изменения, происходящие в нашем обществе, но в большинстве своем надеялись на то, что это временное явление, некий модный тренд - мол, переболеем и забудем.

Но «болезнь» не прошла, а только усилилась. Заметьте, сегодня мы уже не обращаем внимания на людей в религиозном облачении, хотя еще лет семь назад с удивлением рассматривали их, встретив, например, в общественном транспорте. Кстати, сейчас те же автобусы и троллейбусы уже на треть, а то и наполовину заполнены молодыми (в основном) пассажирами в религиозных платках и накидках, в арабизированных тюбетейках всевозможнейших фасонов. 

- Что в этом плохого?

–  Один мой приятель работает в солидной зарубежной компании и по долгу службы часто бывает в странах Центральной Азии. По его словам (и по наблюдениям его коллег),  иностранцы, приезжающие в Ташкент, Душанбе или Ашхабад, сразу примечают местный национальный колорит и особый дух во всем, в том числе в одежде. Скажем, в соседнем с нами Кыргызстане они нередко встречают на улицах мужчин в национальных ак-калпаках и девушек в красивых кемешеках.

А вы знаете, как зарубежные специалисты отзываются о Казахстане? Они называют нашу страну подобием Турции или Аравии! Причем третьесортным подобием… И в этом нет ничего удивительного, ведь даже на казахских свадьбах некоторые невесты выходят в арабизированных нарядах. Моему приятелю приходится водить своих иностранных гостей в театры, чтобы те увидели, как на самом деле выглядят национальные казахские костюмы. Единственное, что нас еще как-то спасает, - это праздник Наурыз, когда казахи демонстрируют свои, а не чужие традиции и обычаи.

- Какая же опасность таится под «черной одеждой»?

- Опасность заключается, прежде всего, в размывании наших ментальных, поведенческих и ценностных характеристик, потере национальной идентичности. Когда молодые люди с пеной у рта доказывают, что никаб является исконным атрибутом казахской культуры или что платок нужно носить именно как хиджаб, а не иначе, это говорит о том, что для них на первом месте стоят религиозные приоритеты (причем чуждые), а не национальные. При этом они сознательно игнорируют тот факт, что наши прабабушки или праматери,  вольные степнячки, не только не закрывали лица,  но и крепко сидели в седле, не уступая мужчинам в воинских талантах.

Казалось бы, еще совсем недавно иностранцы, сравнивая страны ЦА, ставили в пример уровень казахстанского образования, медицины, восхищались тем, какое положение в нашем обществе занимают женщины, и в целом образом своенравной и своевольной казашки. Да и мы сами с гордостью говорили, что казашки чуть ли не первыми на Востоке скинули паранджу (и то в южных регионах)... Но это было вчера. А сегодня мы уже опережаем своих соседей по количеству мечетей на душу населения, по нашим улицам спокойно гуляют девушки в черной парандже. Иностранцы, кстати, думают, что это иммигранты или туристы. Им сложно понять, как за столь короткое время мы оказались в плену чуждых религиозных идей.

Самое интересное, что когда мы говорим о наших ценностях, традициях, культуре, то все чаще апеллируем к религии. Причем молодые люди уже даже не пытаются вникнуть в историю и воспринимают любые замечания по поводу религиозных атрибутов в одежде как нападки на культурные и даже национальные ценности. Хотя, если разобраться, те же споры между «хиджабистами» и «никабистами» (почему-то никто не обращает на них внимания) - это не что иное как банальные «межкастовые» разборки, не имеющие никакого отношения ни к нашей культуре, ни к нашим традициям.

- Вы говорите о внешних атрибутах. А как мы изменились внутренне? Каким образом  растущая религиозность казахстанцев может повлиять на нашу систему морально-этических ценностей, на семейные и гендерные отношения, на содержание и уровень образования, культуры?

– Недавно встретил на улице весьма показательную по нынешним временам  супружескую пару. Жена в полном религиозном облачении, лишь глазки в прорезях черной материи. Зато ее благоверный в яркой бейсболке, светлой сорочке, зеленом сюртучке и джинсах. Естественно, возникают вопросы. Почему она в черной парандже, а не, например, в белой? Ведь известно, что отношение казахов к черному цвету всегда было отрицательным. Скорее всего, эта молодая женщина жестко ограничена религией, причем приняла эти ограничения добровольно. Но как она к этому пришла? Что перемкнуло в ее голове? Что произошло с нашим обществом, раз гордая степнячка вдруг превратилась в молчаливое, смиренное существо в мрачной одежде?

И это не просто внешние атрибуты. Произошел сбой в программе массового поведения. Все наши многолетние достижения в этой области оказались попросту перечеркнутыми. Об этом говорит уже тот факт, что казахстанское общество вдруг стало осуждать казахских девушек за «излишнюю своевольность»… 

Вы спрашиваете, как изменится наше общество? Увы, прослеживается следующая хронологическая цепочка: женщина с открытым лицом – женщина в хиджабе – женщина в никабе... Что дальше? Думаю, ответ очевиден.

- В любой непонятной ситуации мы привыкли обращаться к опыту (негативному или успешному) других стран. Как вы считаете, чьи ошибки могли бы послужить для нас уроком?

– В этом плане для меня весьма показателен пример Турецкой Республики. Там приход к власти Эрдогана и его происламистской «Партии справедливости и развития» (которую в самой стране и за ее пределами открыто называют «партией ползучего исламизма») породил жесткое противостояние в обществе, разделил страну на две части - религиозную и светскую. В итоге за бортом осталось практически все то, чего стране удалось достичь за два десятилетия правления основателя турецкого государства Мустафы Кемаля Ататюрка. Гражданам разрешили носить религиозную одежду на госслужбе и в системе образования, из учебной программы изымаются все предметы, не соответствующие религиозным канонам. Причем последнее происходит в тех университетах, которые были созданы относительно недавно усилиями профессоров, бежавших из Европы от фашистских гонений. 

Возможно, единственным отличием между нашими странами является то, что в турецком электорате всегда преобладали религиозно настроенные избиратели, что и позволило партии Эрдогана прийти к власти. В казахстанском же обществе пока сильны светские устои, хотя многие это отрицают. Но это только пока… Мы уже видим попытки перенести турецкий опыт в Казахстан.

- Кто за этим стоит?

- Этим, в частности, занимаются так называемые уятмены, которые в последнее время развили подозрительную активность. Несмотря на то, что они открещиваются от религиозных принципов, на самом деле недалеко ушли от них. Достаточно вспомнить явно «антиженский» характер их выступлений. Дошло до обвинений в преднамеренном соблазне мужчин «неподобающим внешним видом», под который попали обыкновенные джинсы...

Ярким примером может служить недавнее публичное шоу г-на Огыза Догана в отделении «Казкоммерцбанка». Оно, кстати, оставило двоякое впечатление: то ли им действительно двигали нетерпеливость и невыдержанность, то ли это были постановочные действия, срежиссированные извне. Но в любом случае его акция прошла в духе «антивумен». Заметьте, мужчины-менеджеры тоже отказывались обслуживать Догана на государственном языке, но тот не придал этому особого значения. Объектом своих нападок он выбрал именно молоденькую девушку...

- Некоторые эксперты считают, что сравнивать Турцию и Казахстан, особенно в религиозном плане, не совсем корректно…

- Лично я не вижу никакого преувеличения в разговорах о «турецком проекте» в Казахстане. Достаточно вспомнить, что хиджабы, а по-простонародному «турецкие платочки», в свое время были весьма успешно внедрены в наше общество усилиями пресловутых турецких лицеев. Ну, мы об этом с вами уже не раз говорили.

Напомню, что Эрдогана к власти привела волна недовольства излишней светскостью турецкого общества, наследием великого реформатора Ататюрка, якобы допустившего «моральное падение турецких женщин и турецкой молодежи», а также отходом от традиций и религиозных корней. В арсенале наших уятменов похожие «моральные» претензии...

- И все-таки, каким вы видите Казахстан в будущем?

- Чтобы ответить на этот вопрос, предлагаю снова обратиться к опыту Турции. Как вы знаете, одним из последствий политики Эрдогана стал отток профессуры, педагогов, журналистов, деятелей культуры и интеллигенции в страны Европы и США. Да, среди них много сторонников Фетхуллаха Гюлена, но все же большинство людей, судя по последним событиям, бежит именно от правящего режима.

Вспомните, к примеру, нападение на ночной клуб «Reina» в одном из старейших и элитных районов Ортакёй (район Бешикташ) в Стамбуле, которое случилось в начале прошлого года. Дело в том, что этот район, как и сам клуб, были излюбленным местом европеизированной (не путать с элитной) турецкой молодежи. Родственники жертв до сих пор обвиняют в трагедии эрдоганскую политику нагнетания религиозной нетерпимости. Но эти призывы почти не слышны на фоне борьбы с «моральным грехопадением» турецкого общества.

Чтобы увидеть связь между нашими странами, достаточно проанализировать данные в отечественных СМИ об оттоке населения из Казахстана в страны ближнего и дальнего зарубежья. Причем давно уже замечено, что значительную часть этой потенциально квалифицированной или по факту квалифицированной миграционной волны составляют именно казахи. В числе многочисленных причин, вынуждающих их покидать родные места, - опасения за свое будущее, ощущение чуждости происходящего в стране, несогласие с отдельными общественными процессами и новыми реалиями.

Вы спрашиваете, каков возможный сценарий? Уверен, что чем больше таких людей будет уезжать из страны, тем больше на наших улицах будет появляться никабов и хиджабов. И я вполне допускаю, что рано или поздно наступит момент, когда требования носить религиозные платки зазвучат не только в государственных и образовательных учреждениях...