3977 20-04-2018, 07:30

Каким станет наше общество, если ислам возьмет верх над светскостью?

Если верить данным Министерства по делам религий и гражданского общества, то религиозных взглядов сегодня придерживаются 79,6 процента казахстанской молодежи, причем 10 процентов исповедует их достаточно активно. Для светского государства это уже много. А что будет дальше? Каким станет наше общество лет так через 20-30, когда эти люди будут играть решающую роль в жизни страны?

Мы неоднократно поднимали вопрос, каким будет Казахстан в будущем – светским или религиозным, и пытались найти на него ответы. И хотя почти все наши эксперты, люди взрослые, больше склонялись к тому, что светский характер государства сохранится, мало кто из них отрицал возможность второго сценария, учитывая массовое увлечение современной молодежи исламом, причем не только классическим.

Пока тенденция к исламизации страны, конечно, не столь очевидна, но ее ростки уже пробиваются в виде призывов казахстанских мусульман сделать пятницу выходным днем или дискуссий о необходимости открытия частных школ с религиозным уклоном. А ведь и то, и другое еще вчера казалось абсурдным и неприемлемым. Самое интересное, что рано или поздно власть будет вынуждена искать какой-то компромисс, несмотря на свою нынешнюю вроде бы принципиальную позицию в этих вопросах. Учитывая все названные риски, мы решили попробовать заглянуть в наше будущее, предложив экспертам гипотетически представить, что Казахстан станет мусульманским государством (либо ислам будет играть в нем определяющую роль). Как в таком случае изменится наше общество, какими будут система морально-этических ценностей, семейные и гендерные отношения, содержание и уровень образования, культуры?

Сержан Аманов, блогер, кандидат биологических наук: «Единственная сила прогресса – в знании»

– Хиджабы, бороды, короткие штанишки… Не столь важно, как человек одет. Я сам люблю шорты, и у меня есть бородка. Это только атрибуты. К сожалению, в нашей стране они стали символами ортодоксального ислама. На фоне деградации идеологии в Казахстане, которая ведет к падению моральных устоев в обществе, религиозные установки кажутся спасением. Общество нуждается в наркотике идеологии, и вопрос О. Бендера «Почем опиум для народа?» уже не представляется таким смешным. Ключевым, с моей точки зрения, является вопрос образования. «79 процентов» – это на самом деле показатель резкого снижения уровня среднего и высшего образования. Кроме того, это первые симптомы религиозного государства, в нашем случае мусульманского государства. Дойдет до того, что образованная часть населения будет вынуждена принимать мнение необразованного большинства. От политики никуда не деться. Ведь очень удобно иметь покладистый народ с верой в безгрешность правителя. Тем более что все каноны поведения истинного мусульманина четко прописаны в Коране. Как при таком сценарии будет выглядеть наше общество в обозримой перспективе? Даже гадать не надо, достаточно просто посмотреть на наших соседей – Иран, Афганистан. При этом возможен весьма мирный и мягкий вариант исламского Казахстана, где женщинам разрешат водить машины и самолеты, в том числе без разрешения родителей или мужа, и даже учиться чему-нибудь и какнибудь… Поймите, единственная сила прогресса – в знании, в науке. Только знание может повлиять на ситуацию, открыть людям глаза, прочистить мозги и сделать нашу страну цветущим садом. Но всегда найдутся те, кто захочет отлучить народ от этого источника силы…

Мадина Нургалиева, политолог: «Произошла банализация религии»

– Сentral Asia Monitor cтавит достаточно интересный эксперимент, пытаясь смоделировать вероятное будущее Казахстана в качестве мусульманского государства через 20-30 лет. Это предполагает ориентацию, прежде всего, на молодежь от 15 до 29 лет. Именно ровесникам независимости в этом контексте отводится ключевая роль. Предлагаю обратиться к результатам близкого к заданной теме социологического исследования «Этнорелигиозные идентификации казахстанской молодежи», которое было проведено Ассоциацией социологов и политологов в 2016 году. В фокусе анализа были ценностные установки и суждения именно региональной молодежи (не городской). В опросе приняли участие 1404 молодых казахстанца (жители 15 малых городов и 14 сельских поселений) из всех областей Казахстана, а также 15 неформальных лидеров молодежи. Результаты исследования показали, что их религиозность носит поверхностный характер и практически ничего не значит, кроме конформизма по отношению к традиционной религии своей этнической группы. Жесткая связь между религиозностью и верой отсутствует. То есть за высоким уровнем религиозности молодежи не стоит осознанное обращение к религии. Скорее, в ее религиозном поведении преобладает внешняя, обрядово-культовая сторона. Большинство молодых людей, причисляющих себя к верующим, не выполняют религиозные обряды, не читают первоисточники (Коран, Библию и др.) и в целом религиозную литературу. Исходя из этого, можно четко зафиксировать, что религиозная принадлежность молодых людей не тождественна вере. По сути, произошла банализация религии, пропало ее сакральное содержание. Приход к вере преобладающей части региональной молодежи чаще связан с семейным воспитанием. Абсолютное большинство «верующих» – выходцы из религиозных семей, где оба родителя либо один из них (чаще всего мать) – верующие. В то же время есть определенная часть молодых людей, которые категорически не приемлют для себя учебу/ работу под руководством людей другого вероисповедания, не желают иметь никаких отношений с инаковерующими и даже хотели бы видеть Казахстан страной, где религия участвует в государственном управлении. В то же время опрос неформальных молодежных лидеров показал высокий уровень религиозности (из 15 человек 14 считают себя верующими, из которых 86 процентов исповедуют ислам), широкую распространенность религиозных практик, лояльное отношение к тенденции усиления этнорелигиозных идентификаций в молодежной среде. Также он указывает на риски безопасности, связанные с радикализацией религиозной молодежи. Ключевые из них – изменение конституционного строя (постепенный отход от светского государства к религиозному); сокращение гражданских установок при одновременном усилении религиозных; распространение повседневных религиозных практик. При всем при этом сложно предположить развитие ситуации по предложенному сценарию, учитывая сегодняшнее внимание государства в религиозной сфере, с одной стороны, и процессы, происходящие внутри верующего сообщества, с другой. Скорее, речь идет о выборе наиболее приемлемой модели светского государства.

Канат Нуров, президент научно-образовательного фонда «Аспандау»: «От нашего народа может остаться лишь имя»

– Согласен: налицо проявление тренда на дальнейшую исламизацию казахстанского общества в смысле наступления исламизма на светскость нашего государства. Причем следует учесть, что религиозная принадлежность является важным фактором социальной организованности и что как раз молодежь полна пассионарной энергии (активного протестного потенциала) в духовном поиске «смысла жизни». Однако и в исламском мире идет свой процесс секуляризации, чему подтверждением служат недавние волнения в Иране, когда женщины публично срывали с себя хиджабы. На сегодняшний день романтическая мода по отношению к религии немного снизилась, наступает период более зрелого, осознанного подхода к выбору собственной веры. Поэтому не стоит считать наблюдаемый тренд незыблемым и неизменным. Все может еще и развернуться. Тем не менее, если не развернется, то каким станет наше общество через 20-30 лет? В лучшем случае, оно станет похожим на турецкое или узбекское. Обсуждать худший вариант я пока не готов. Но что касается в целом государства, то, думаю, оно будет оставаться светским, прежде всего, в силу велико-степных традиций. Хотя то, что мы за 25 лет независимости проигрываем борьбу за их модернизацию, уступив исламистам идею справедливого мироустройства, – тоже скорее факт, чем предположение. К сожалению. Вряд ли Казахстан станет теократическим государством, но то, что ислам будет играть в нем определяющую роль, представить вполне можно. В этом случае изменится этнический облик казахов, то есть их культурно-бытовая идентичность. Будет неизбежно деформирована та велико-степная самобытность (с ее личностной открытостью и культурной толерантностью), которой мы сегодня гордимся как наиболее чистые тюрки. Синкретический ислам казахов, смешанный в том числе с тенгрианской верой в дух предков «Аруак» и вечное небо «Кудай», а также суфизмом Кожа Ахмета Яссауи, окончательно превратится в классический или ваххабито-салафитский ислам, несущий в себе больше арабские, нежели тюркские, корни духовности. Останется лишь аллах – и никаких собственных святых предков. Лично я этого не хочу, так как горжусь тем, что я казах. Это имя свободного человека, вольного батыра, благородного «рыцаря степей», поэта и певца («героя-любовника», если хотите, коим был почти каждый сал и серi)… Наша гениальная музыка может удариться в чисто восточные переливчатые мотивы, степная раскатистость в ней начнет затихать, пока не умрет. А вместе с ней умрет и дух казаков Алаша. Если Россия и Китай не смогли заткнуть голос степи, то это сделаем мы сами, став истыми мусульманами. С морально-этической точки зрения мы окажемся намного дальше от объективной системы ценностей (всеединства мира), чем сегодняшний казахский ислам, христианство или даже атеизм. Конечно, в стране будет меньше алкоголизма, наркомании и иных пороков. Не будет проблем с ростом численности населения. Но станет меньше индивидуальной (личной) свободы во всем. Необходимо будет подчиняться обрядам, регламентирующим все бытовые сферы жизни. Общество начнёт полностью доминировать над личностью. Мы станем более закрытыми, а закрытые системы обязательно погибают. Что уж говорить о падении уровня образования, если, потеряв свою историческую культуру, мы так и не сможем модернизировать казахский язык. Классический ислам – это очень мощная, тотальная система духовности. Внутри него все равны, т.е. однородны. Доходя до крайности в борьбе с русификацией и иной ассимиляцией казахов, мы можем сами при помощи ислама стереть свою национальную идентичность, потерять былую самоидентификацию. Мустафа Кемаль Ататюрк был вынужден дать туркам, по сути, новое, довольно абстрактное имя «тюрки», потому что сельджуки (огузы) стали называть себя просто мусульманами. Так и от нашего народа может остаться лишь имя, и то как симулякр. Чтобы этого не случилось, нашей нации надо на философском уровне логично и доступно для людей сформулировать объективную систему ценностей как духовную и при этом светскую мораль (и идеологию) нового, информационного общества. Тогда возможно казахская модель ислама сохранится и интегрирует мусульман мира в глобальное информационное сообщество.

 

Автор: Сауле Исабаева