В прошлом номере мы начали разговор об Аральской катастрофе: как это произошло, кто виноват и что делать? А сегодня попробуем найти ответы на главные вопросы. Предпринимают ли что-то страны Центральной Азии для спасения Арала? Или своими решениями и действиями лишь ускоряют его гибель? Способны ли они и готовы ли проводить согласованную политику в сфере использования водных ресурсов Сырдарьи и Амударьи? И чего нам ждать в обозримой перспективе?
В своем глазу бревна не видим…
После распада СССР страны Центральной Азии не только не сократили площади орошаемых земель в бассейнах рек, питающих Арал, но и, напротив, увеличили их (см. таблицу): в 1990-м было 7,6 миллиона гектаров, а спустя двадцать лет – уже более чем 8,2 миллиона. При этом водозабор из Сырдарьи и Амударьи на ирригационные цели несколько уменьшился (о том, почему это произошло, поговорим чуть ниже), но не настолько, чтобы предаваться оптимизму – с 116,3 до 109,9 кубических километров.
Мы в Казахстане привыкли винить в усыхании Арала наших соседей из Узбекистана и Туркменистана: мол, их хлопок и «выпил море». Да, эти республики забирают на орошение наибольшее количество речной воды, но так ли уж безгрешны мы сами?
Возьмем Кызылординскую область, которая наряду с Каракалпакией считается главной пострадавшей от Аральской катастрофы (жители этой области, согласно Закону РК от 30 июня 1992 года, признаны жертвами экологического бедствия и потому получают 30-процентную, а население прибрежных районов – 50-процентную надбавку к зарплате). Здесь сосредоточены самые обширные в ЦА плантации риса, который потребляет куда больше воды, нежели хлопок: если для второго средняя оросительная норма составляет 8, то для первого – 25 тысяч кубометров на гектар. То есть разница троекратная.
Так вот, в 1985 году площадь посевов риса в Кызылординской области достигла 100 тысяч гектаров. Затем, когда началось движение в защиту Арала, она стала сокращаться и в 1991-м, перед самым распадом СССР, уменьшилась до 81 тысячи. Эта тенденция продолжилась в первое десятилетие независимости: к началу «нулевых» годов рис выращивали лишь на 58 тысячах гектаров. Правда, тут больше повлияли другие факторы – развал крупных совхозов и то, что появившиеся на их осколках мелкие крестьянские хозяйства не имели достаточных ресурсов для возделывания земли.
Однако затем наступили «тучные» годы, государство стало щедро субсидировать аграриев, и площадь плантаций самой влаголюбивой культуры начала быстро расти. К 2014-му она достигла 81,2 тысячи гектаров, то есть вернулась к уровню последнего года существования СССР. Тогдашний начальник областного управления сельского хозяйства в своем интервью «Казинформу» говорил: «Главной причиной увеличения посевов риса является то, что основные доходы сельского населения связаны с его выращиванием… Вместе с тем, более 96 процентов субсидий на растениеводство пришлось на рис». Иначе говоря, рисоводство является убыточным, но эта отрасль земледелия нужна для обеспечения работой жителей села.
И тогда же главный аграрий Кызылординской области добавил: «В предстоящие годы мы стабилизируем площади под рисом на уровне 70-72 тысяч гектаров». Но если вы посмотрите на отчеты местных властей за 2017-й, то увидите цифру 90882 га. То есть в течение трех последних лет произошло не сокращение на десять тысяч гектаров, а, напротив, увеличение почти на такое же количество. Разговоры же о диверсификации земледелия (постепенное замещение риса другими культурами, потребляющими меньше воды) и в целом сельского хозяйства (с акцентом на животноводство), что позволило бы обеспечить сельчан, кормящихся сейчас от возделывания риса, другой работой, по большому счету, так и остаются разговорами. Видимо, проще оставить все как есть и получать от государства значительные субсидии на убыточное производство.
Вот таков наш «вклад» в спасение Арала.
У каждого свой интерес
Причем многие в Кызылординской области не видят в этом ничего предосудительного. Они рассуждают примерно так. Раз Малый Арал уже заполнен, то какой смысл высвобождать дополнительные объемы воды: ведь эта вода, перелившись через водосбросные сооружения Кокаральской дамбы, уйдет в сторону высохшей части моря. Мол, пользы от таких сбросов никакой.
А между тем они позволят уменьшить вынос губительной соли со дна Арала, приостановить опустынивание территории, да и в целом хоть как-то смягчить негативные экологические последствия, продлить существование моря. Однако мало кто берет это в расчет. Вот когда дело дойдет (если дойдет) до второй фазы проекта ПРССАМ и увеличения емкости Малого Арала, тогда, возможно, и задумаются над тем, где взять дополнительную воду для его заполнения.
Словом, люди, придерживающиеся такой позиции, озабочены судьбой только северного, казахстанского, участка акватории, а то, что происходит на остальной (основной) части бывшего Аральского моря, их уже не волнует. Не просматривается ли здесь узко национальный, а в чем-то даже местечковый подход? И чего можно ожидать, если каждая из стран ЦА тоже будет преследовать исключительно свои интересы?
Аналогичная ситуация и в Южно-Казахстанской области. В 1990-м площадь под хлопчатником там составляла 119,7 тысячи гектаров, а спустя десять лет, в 2000-м, – уже 153,4 тысячи (при этом валовой сбор уменьшился более чем на тридцать тысяч тонн – вот такой уровень ведения сельского хозяйства!). Правда, потом произошло некоторое сокращение, но даже прошлогодние 134,6 тысячи гектаров – это заметно больше, чем в советское время. Причем в последние годы в ЮКО вновь наблюдается тенденция к расширению площади посевов хлопка.
А теперь, когда мы знаем ситуацию в двух казахстанских регионах, забирающих из Сырдарьи воду на орошение, зададимся вопросом: имеем ли мы моральное право предъявлять претензии, требовать чего-то от соседей по ЦА? Ведь у них тоже есть свои экономические интересы, им тоже нужно обеспечивать работой и доходами сельское население. Которое, кстати, растет гораздо быстрее, чем в Казахстане.
В Туркменистане, судя по имеющимся данным, площади под хлопком держатся на уровне 550 тысяч гектаров, и никто не собирается их сокращать. При этом на 300-350 тысяч гектаров расширились посевы культур, потребляющих меньше воды, – в частности, зерновых.
Несколько иначе обстоят дела в Узбекистане. Там за годы независимости почти на треть – с двух миллионов до 1,3 миллиона га – сократили площади хлопчатника, при этом значительно увеличили производство пшеницы, которая теперь занимает 1,5 миллиона гектаров, то есть больше, чем хлопок (при этом она требует втрое меньше воды). Такой курс республика взяла в целях обеспечения своей зерновой независимости.
В начале 2016-го тогда еще живой Ислам Каримов распорядился продолжить работу по диверсификации растениеводства, а его преемник Шавкат Мирзиеев подтвердил необходимость дальнейшего сокращения посевов хлопка в пользу, главным образом, садовых культур. Объясняется такой шаг не только необходимостью экономии воды, но и тем, что узбекское «белое золото» не пользуется особым спросом на мировых рынках, его возделывание является убыточным.
Такими изменениями в структуре посевов, имевшими место, главным образом, в Узбекистане, и объясняется некоторое сокращение водозабора из рек, питающих Арал (см. таблицу). Но в то же время за последние четверть века увеличились потери воды, скажем так, неирригационного характера – из-за участившихся разливов и наводнений, что стало следствием все того же нежелания стран ЦА считаться с интересами друг друга.
Недоговороспособные
…В советские годы на территории Центральной Азии действовал ирригационный режим использования речного стока. На примере бассейна Сырдарьи это выглядело так: водохранилища, расположенные в верховьях (Токтогульское и другие), осенью и зимой накапливали воду, а с началом посевной кампании сбрасывали ее вниз для орошения полей Узбекистана и Казахстана. Все связанные с этим экономические отношения между республиками регулировались из единого союзного центра.
После распада СССР ситуация кардинально изменилась: теперь вода накапливается в водохранилищах в теплое время года, а сбрасывается вниз в холодное. Дело в том, что находящийся в верховьях Кыргызстан жизненно заинтересован в выработке энергии на своих гидроэлектростанциях. Той самой энергии, которая является наиболее дешевой по себестоимости и потребность в которой особенно велика в холодные месяцы – вот тогда ГЭС и начинают работать на максимуме, для чего вниз сбрасываются огромные объемы воды. Исходя из целей такого режима использования речного стока, его называют преимущественно энергетическим.
Вследствие перехода на этот режим страны, расположенные ниже по течению Сырдарьи, летом испытывают дефицит воды на орошение, а зимой и ранней весной подвергаются угрозе наводнения (это касается, главным образом Казахстана). Поскольку во время ледостава и ледохода на реке низовья могут принять лишь ограниченные объемы попусков, то немалую их часть приходится отводить в засохшие русла, естественные понижения и т.д., а часть, выйдя из берегов, затапливает большие территории. И значительные объемы этой воды, которые можно было бы направить в Арал, безвозвратно теряются. Кстати, Коксарайский контррегулятор на территории ЮКО был построен (несколько лет назад) именно с целью накапливать излишки воды зимой и спускать их вниз в вегетационный период, но, судя по всему, он не всегда и не до конца справляется с этой задачей.
Договориться относительно какого-то компромиссного режима водопользования, который бы устраивал все страны и при этом хоть как-то учитывал потребности Арала, не удается. Идти на уступки и необходимые в подобных случаях компенсации никто не хочет. А Кыргызстан год назад и вовсе приостановил свое членство в Международном фонде спасения Арала (следует полагать, что он не участвует и в работе Межгосударственной водохозяйственной координационной комиссии, которая входит в состав МФСА и занимается как раз таки регулированием водных вопросов).
Еще в начале «нулевых» годов Кыргызстан предложил ввести плату за воду, которую он спускает на территории других стран ЦА. В республике даже приняли соответствующий закон. Аргументация такая: во-первых, страна несет затраты на содержание, ремонт и эксплуатацию водохранилищ; во-вторых, в мировой практике есть подобные прецеденты – например, США платит Канаде за пользование водой реки Колумбия. Помнится, казахские и узбекские специалисты дали на это предложение шутливый ответ своим кыргызским коллегам: пожалуйста, вводите плату, но мы эту воду не станем принимать на свою территорию, и тогда она вас попросту затопит. Шутки шутками, однако нельзя сказать, что требования Кыргызстана совсем уж безосновательны. Кстати, эту инициативу впоследствии поддержал и Таджикистан, на территории которого формируется сток Амударьи.
Как видим, водная проблема в Центральной Азии лишь обостряется, вокруг нее возникает все больше противоречий и даже конфликтов. Тем временем население региона продолжает быстро расти: если в 1989-м в Узбекистане, Туркменистане, Таджикистане и Кыргызстане проживало в общей сложности чуть больше 30 миллионов человек, то сегодня – уже свыше 50 миллионов, и в ближайшие десятилетия темпы роста вряд ли сильно изменятся. А значит, потребность в водных ресурсах будет увеличиваться. Плюс возвращение Афганистана к мирной жизни будет означать его участие в распределении стока в бассейне Амударьи.
Вместо резюме
Возвращаясь к вопросу: «Можно ли спасти Арал и что для этого потребуется?», следует вначале назвать несколько необходимых условий:
первое – выработка единой для всего региона политики в сфере использования водно-энергетических ресурсов, одним из обязательных пунктов которой должно стать придание Аралу статуса шестого и равноценного, наряду с пятью странами ЦА, потребителя стока Сырдарьи и Амударьи;
второе – диверсификация сельского хозяйства в Центральной Азии со значительным сокращением посевов хлопка и риса, а также интенсификация земледелия с целью получения таких же (или более высоких) урожаев с меньшей площади орошаемых земель;
третье – внедрение революционных технологий орошения и методов эксплуатации оросительных систем, что позволит значительно сократить расходы воды (по оценкам специалистов, ее непроизводительные потери в каналах и на орошаемых полях составляют 30-35 процентов от общего объема водозабора);
четвертое – учет экологических интересов региона, как минимум, в такой же степени, как и экономических.
Однако, судя по всему, страны ЦА пока не готовы выполнить ни одно из этих условий. Более того, есть все основания считать, что до Аральского моря, по сути, уже никому нет дела. А значит, при самом оптимистичном сценарии от него останутся Малый Арал на севере и небольшие ветланды (водно-болотные угодья) на юге, в дельте Амударьи. А что произойдет при негативном сценарии, в том числе с Малым Аралом, – об этом можно только догадываться…
Фото: DW
