«Правительства Алаш-Орды и Туркестанской автономии, избранные после Октябрьской революции 1917 года народными представителями на съездах в Оренбурге и Коканде, являлись единственно легитимными на территории Центральной Азии, тогда как большевистская власть была насильно навязанной. И, как следствие, ни одну из надежд народов ЦА она не оправдала. Самое яркое и трагическое доказательство этого – искусственно организованный в Казахстане голод, унесший половину населения».

К такому выводу пришли участники состоявшейся недавно в Алматы научной конференции «Алаш-Ординский, Туркестанский мухтариаты: взгляд через 100 лет» с участием историков из Казахстана, Кыргызстана и Узбекистана.

- Право народов региона на самоопределение было принесено в жертву диктатуре партии большевиков, - говорит один из организаторов конференции доктор исторических наук Мамбет Койгелдиев. – Стремясь подавить стремление к суверенитету и государственной независимости, большевистское руководство видело главную свою угрозу в национальной элите. Для расправы с ней оно применило все виды террора - запугивание, аресты, ссылки, расстрелы, оговоры, обман… К примеру, на первого казахского диссидента Мустафы Чокая (Шокая), отстаивавшего интересы не только казахов, но и всего туркестанского народа, как считают многие отечественные историки, совершенно необоснованно навесили ярлыки предателя родины, буржуазного националиста и создателя Туркестанского легиона, который воевал на стороне фашистской Германии.

…Мустафа Чокай родился 25 декабря 1890-го в пяти километрах от станции Сулу-Тобе, что в Сырдарьинской (ныне Кызылординской) области, в семье оседлого казаха.

- В те годы как раз началось активное заселение этих краев русскими переселенцами. Отношения между ними и коренными жителями не сложились, - рассказывает Мамбет Койгелдиев. - И тому были причины: управляющие делами русских переселенцев творили откровенный произвол. Так, у родителей Мустафы дважды отбирали дом. Он, по мнению чиновников, лучше всего подходил для обустройства в нем школы, хозяевам же взамен при этом ничего не предлагалось. Бывали случаи, когда отбирался урожай и уводился скот. Незнание русского языка не позволяло казахам жаловаться на эти бесчинства. Физическое же сопротивление заканчивалось тем, что любой рядовой десятник мог через суд отправить «бунтовщика» на каторгу в Сибирь. Отец Мустафы, Шокай-би, нашел своеобразный способ противостоять произволу: он решил одного из троих своих сыновей отправить на учебу в Ташкент. Выбор пал на младшего - Мустафу. И в 1902 году после начальной школы в родном ауле он был принят в Ташкентскую мужскую гимназию, которую через восемь лет окончил с похвальным листом и был выдвинут на золотую медаль.

Из воспоминаний Мустафы Чокая: «Генерал-губернатор Туркестанского края Самсонов, несмотря на сопротивление директора гимназии Граменитского, распорядился дать золотую медаль русскому выпускнику Зепрометову, а Чокаю, который в течение восьми лет учился лучше всех, - серебряную. Это вызвало возмущение у окружающих. Зепрометов, заявив, что Чокай заслужил золотую медаль, отказался ее получать» (здесь и далее приводятся фрагменты из книги жены Мустафы Чокая - Марии Гориной-Чокай «Я пишу Вам из Ножана…»).

«Донеси до белого царя наши чаяния»

- Общественной деятельностью Мустафа начал заниматься еще в гимназии, - продолжает Мамбет Койгелдиев. - К нему приходили люди со всех окрестных аулов с просьбами написать прошение в краевую администрацию. Генерал-губернатор Туркестанского края Самсонов, у которого он неоднократно бывал на приеме с заявлениями земляков, убедившись, что Мустафа отличный переводчик, предложил ему остаться работать после окончания гимназии в его администрации. Чокай отказался, заявив, что желает продолжить учебу на юридическом факультете Петербургского университета.

Его авторитет среди степняков после поступления в университет еще более вырос. «Мы видели, как генерал-губернатор прислушивался к твоему мнению. Ты сумеешь поговорить и с белым царем. Ты только донеси до него нашу просьбу», - писали ему земляки.

Кстати, стипендию Мустафе оплачивали казанские татары. Но этих средств было явно недостаточно, чтобы прожить в Петербурге. Тем более что его отец умер, когда он перешел на третий курс. И тогда сородичи решили сообща помочь Мустафе окончить университет: каждый двор ежегодно отдавал на эти цели по одной голове скота.

В 1914-м, когда началась первая мировая война, Мустафа, будучи еще студентом, по рекомендации Алихана Букейханова вошел в секретариат мусульманского бюро Государственной Думы. Он очень хорошо справлялся с поручениями политического характера, которые шли от народов Кавказа и татар – волжских и крымских. Все это повлияло на формирование его мировоззрения.

Туркестанская республика

1917 год занимает в жизни Мустафы Чокая очень важное место: начинается его официальная политическая деятельность. Он приветствует свержение царизма и создание Временного правительства: казахская интеллигенция надеялась на то, что назначенное на конец 1917 года Всероссийское Учредительное собрание решит если не все, то основные вопросы, накопившиеся на окраинах империи.

- Вместе с другими представителями передовой интеллигенции края он добивается от Временного правительства учреждения Комитета по управлению Туркестанским краем, - рассказывает Мамбет Койгелдиев. – В его состав, кроме Мустафы, вошли Алихан Букейханов, Мухамеджан Тынышбаев, Садри Максудов, Орест Шкапский и другие демократы.

Летом 1917-го Чокай приезжает в Туркестан, где принимает самое активное участие в деятельности различных общественных организации. В ноябре того же года в крае устанавливается советская власть. В составе Туркестанского советского правительства не оказалось ни одного представителя коренных народов края - казахов, узбеков, туркменов, таджиков. Возмущенная этим фактом национальная интеллигенция 10 декабря созвала IV съезд туркестанских мусульман, на котором было объявлено о создании «Туркестан мухтариаты» - Туркестанской автономии.

Из воспоминаний Мустафы Чокая: «Вошедшая в историю под именем «Кокандская автономия» и ставшая отправным пунктом для всего дальнейшего национально-освободительное движение автономия Туркестана является, действительно, событием громадной важности. Об этом свидетельствуют непрекращающиеся нападки на нее советской прессы. О том же говорит большой интерес, проявляемый к «автономии Туркестана» со стороны европейских и американских исследователей истории нашего национального движения… Сейчас, после истечении 19 лет, мы яснее видим наши ошибки. Но упрекать нас за ошибки 1917 года – это все равно, что упрекать только что начавших ходить маленьких детей за то, что они спотыкаются, падают и не сразу начинают бегать… Больше всего за «автономию» ругают большевики меня. Не прочь пустить камнем и кое-кто из моих друзей – не только фальшивых, но и настоящих. Ругань большевиков принимаю как награду, как признание врагами значительной ценности моей скромной деятельности на ниве национальной борьбы. Упреки фальшивых друзей отбрасываю прочь. А упреки друзей искренних принимаю как … «самокритику».

В правительстве Туркестанской республики Мустафа возглавил Министерство иностранных дел, но через две недели занял место подавшего в отставку председателя правительства Мухамеджана Тынышбаева.

- Туркестанская республика просуществовала недолго, всего 62 дня, - говорит Мамбет Койгелдиев. – Советская историография, придав ей сугубо местное значение, назвала ее Кокандской автономией, а ее создателей обвинила в оголтелом национализме. Но это не соответствует действительности: в состав Временного Совета республики вошли 54 человека, треть их составили представители европейских народов, проживавших в крае. Мустафа Чокай говорил: «Мы не можем далеко уйти от соседей. Поэтому, хотим того или нет, мы должны жить в дружбе с Россией. Мы должны изменить только одно – добиться независимости нашего государства».

Из воспоминании Мустафы Чокая: «В Ташкенте буквально вся русская общественность, за исключением небольшой группы крупных русских богачей и отдельных лиц из левых социалистов, была против нас. Она не хотела не только введения автономии, но была против уравнения туркестанцев в правах с русским населением. Только в Фергане совет рабочих и солдатских депутатов, где большую роль играл социалист-революционер Вадим Чайкин, определенно и решительно поддержала стремление Туркестана к автономии…Увы, все та же наша неподготовленность, отсутствие живой технической силы, малосознательность и политическая незрелость общей народной массы перед лицом решившего не выпускать из рук власти отлично вооруженного и отлично организованного врага сделали свое дело: автономия просуществовала всего два месяца и пала…».

Европейская эмиграция

11 февраля 1918 года большевики направили из Ташкента в Коканд войска, вооруженные пулеметами и пушками. Силы были неравны. Те, кто сумел спастись, бежал… Что касается Мустафы Чокая, то он через Фергану перебрался в Ташкент, а затем эмигрировал вначале в Грузию, потом через Стамбул - в Европу.

Он стал фактически первым политическим эмигрантом, пострадавшим за интересы тюркских народов.

- Именно тюркских, - подчеркивает Мамбет Койгелдиев. – Мустафа никогда не называл себя «казахом», он говорил – «я – туркестанец». В своих трудах он писал о своей сокровенной мечте – единстве народов Туркестана. Поскольку у этих народов общие корни – язык, культура и религия, то только это, по его мнению, поможет им сохраниться и не ассимилироваться в гуще других, более многочисленных народов.

Мустафа блестяще справился с отведенной ему историей ролью представителя тюркских народов в Европе. В течение десяти лет, с 1929-го по 1939-й, он издавал в Париже независимый журнал на туркестанском (чагатайском) языке «Яш Туркестан» - «Молодой Туркестан», который финансировался польским правительством. На его страницах Мустафа давал блестящий анализ большевистских реформ в Туркестане. В годы, когда в СССР не допускалась никакая критика в адрес правящей партии и по всей стране шли перманентные репрессии, он выступал фактически оппонентом советской власти в этом регионе.

Помимо журналистики, Чокай занимался в Париже и научно-просветительской деятельностью. Зная о том, что Европа незнакома с историей и культурой Туркестана, он писал трактаты о выдающихся средневековых ученых и мыслителях, некогда живших в этом крае.

Кто создал Туркестанский легион?

Советская идеология обвинила Чокая в связях с фашистским режимом. Ему на самом деле предлагали сотрудничество, но он ответил, что не пойдет на это, пока не побывает в лагерях, где содержатся военнопленные.

Так Мустафа попал на территорию оккупированной Польши. Вот что он писал жене: «Мне очень больно, что я ничем не могу помочь этим несчастным. Они просят о помощи и очень надеются на меня. Зная, что я бессилен помочь им, мне приходится обманывать их. Я больше не в силах выдерживать такое. Лучше умереть…. Вчера удалось спасти от расстрела 35 человек, но надолго ли? Сейчас ноябрь, а они – кто в летнем, кто полуголый, вынуждены руками рыть ямы, чтобы спастись от холода. Им как собакам бросают хлеб, о воде нет и речи… Эти «цивилизованные» хуже зверей.

Обхожу лагеря, проделываю десятки километров. Силы на исходе. Тебе и без того понятно, насколько я устал душевно. Хочется умереть…».

Из воспоминаний Марии Гориной-Чокай: «Не выдержав, Мустафа написал письменный протест: «Вы, немцы, считаете себя самой цивилизованной нацией в Европе. Если вы считаете культурой то, что вы проделываете с пленными, то я вам желаю испытать то, что испытывают они». Это письмо он вручил одному офицеру СС. На вопрос: «Ты высказался слишком прямолинейно. Не слишком ли?» - он ответил: «Если вы из-за этого прикажете меня расстрелять или повесить, то я готов к этому». После этого Мустафа потерял сон и пребывал в полной апатии».

В своем последнем послании жене Мустафа написал о том, что в лагерях вспыхнула эпидемия тифа: «Мне кажется, мои обращения к руководству возымели действие. Работы много. Я один не успеваю. Нужен помощник. Надо успеть до того, как закроют лагеря на карантин».

Однако не успел. 19 декабря 1941 года с 40-градусной температурой он был переправлен в Берлин, а спустя восемь дней его не стало…

- Таким образом, Мустафа Чокай к созданию Туркестанского легиона отношения не имеет, - заключает Мамбет Койгелдиев. – Это формирование, составленное из числа пленных туркестанцев и воевавшее на стороне фашистов, было образовано в 1942 году. «Вина» Мустафы Чокая состояла лишь в том, что он беззаветно любил свою родину.