Прогнозы относительно перспектив казахского национализма звучат самые разные. Одни прочат ему обретение уже в ближайшем будущем статуса влиятельной общественно-политической силы, другие считают, что оно продолжит свое существование в разрозненном и даже стихийном виде, а третьи уверены в том, что его эра уходит в прошлое. Какой из этих сценариев ближе к истине, а какой наиболее востребован обществом? В продолжение нашей дискуссии о казахском национализме мы беседуем с общественным деятелем Арманом Шураевым.

– Арман Тулегенович, как, по-вашему, изменился казахский национализм за последние 25 лет? Насколько его идеи сегодня популярны в нашем обществе?

– На мой взгляд, суть национализма в Казахстане за эти годы не изменилась. Да, представление о нем заметно расширилось, позиции националистов усилились, но при этом он не стал экстремистским, жестким, каким его пытаются представить. Просто у нас, казахов, появилось больше информации о том, кто мы такие, каковы наши корни, как жили наши предки. Многое для нас стало откровением. Наверное, если бы советская власть продержалась еще лет 70, казахи повторили бы судьбу якутов или чукчей, которые носят русские имена и фамилии…

Очевидно, что идеи национализма год от года становятся все более популярными. При этом взгляды современных национал-патриотов мало отличаются от взглядов алашординцев, которые ориентиром в развитии страны видели Японию. Это были думающие, просвещенные люди, свободно владевшие не только казахским и русским, но и многими европейскими языками. Они боролись за то, чтобы наша страна стала успешной, цивилизованной. Того же хотят и современные националисты.

– Но одно дело – хотеть, и другое – достичь. Может ли казахский национализм в принципе быть цивилизованным, просвещенным, конструктивным и сформироваться в серьезное политическое движение?

– Все идет к тому, что через 10-15 лет силы национал-патриотического толка будут играть главную скрипку в политичес­кой жизни Казахстана. Потребность в этом назрела уже давно. Ведь все нынешние политические партии и движения – это квази-организации, существующие лишь в качестве ширмы демократии. Даже «Нур Отан» сложно назвать политической партией…

Нет ничего вечного. Посмотрите, что осталось от великой империи Чингисхана или от сверхдержавы СССР со всей ее военной мощью?

Я не говорю, что придут националисты и все сметут. Они просто зай­мут свое достойное место в жизни общества. Уже сейчас порядка 80 процентов казахстанских школьников обучаются на государственном языке, причем среди них много детей неказахской нацио­нальности. Это неизбежная тенденция. Она ведет к тому, что через пару десятков лет в стране сложно будет найти человека, не говорящего на казахском. Понятно, что это создаст определенную среду для активного пополнения рядов националистов, причем преимущественно молодыми людьми, которые будут знать и ценить свою историю.

К сожалению, я, окончив школу и вуз в советское время, имел очень мало поводов гордиться своей историей, потому как почти не знал ее. А сегодня ученые практически каждый день делают какие-то открытия в этой области, и это здорово. Так, мы узнали, к примеру, что империя Чингизхана – это не монголы, а тюрки, в том числе казахи. У нас действительно великая история, великие предки.

– Тем не менее многие эксперты склонны пессимистически оценивать перспективы казахского национализма как политического движения, учитывая, что сегодня это разрозненные группы самого различного толка - от общегражданского, светского направления до маргинального, этнократического – и что вряд ли в будущем такая ситуация изменится.

– Разрозненность внутри националистов есть и, к сожалению, останется. Поэтому нужна некая объединительная сила, и ею могут стать умеренные, просвещенные общественные деятели такого уровня, как Айдос Сарым, Расул Жумалы и т.д. Это будет локомотивная, передавая часть национал-патриотов.

А всякие черносотенцы, фашисты, ультра-радикалы – это не наше. Уверен, таковых никогда не будет в нашей стране. Радикализм у нас возможен на религиозной почве, но никак не на национал-патриотической.

– Почему вы в этом уверены?

– Казахи по природе своей очень толерантны, терпимы, абсолютно нейтральны и не раз уже это доказывали, в том числе во время советской депортации народов. Поэтому в отличие от той же России с ее скинхедами у нас никогда не станут унижать и убивать из-за другого цвета кожи или разреза глаз. Напротив, казахи готовы любого человека привести в дом, посадить на почетное место, накормить самым вкусным. А если он еще и говорит по-казахски, то примут как родного.

Проблема в том, что у нас сложилось какое-то извращенное понимание национализма. Часто можно услышать выражение: «Националист – это тот, кто помимо русского языка знает еще и казахский, а интернационалист – этот тот, кто знает только русский язык»... Но ведь это не так. К примеру, я по образованию учитель русского языка и литературы, мой любимый поэт – Есенин, любимый писатель – Достоевский, но ведь это не отменяет того, что я казах и неравнодушен ко всему казахскому. Лично я получаю эстетическое удовольствие, разговаривая на родном языке, и хотел бы, чтобы все граждане Казахстана владели им свободно.

То, что националисты ратуют за казахский язык, – это нормально, это даже некая форма защиты. Никто не станет спорить с тем, что мы обязаны говорить на языке той страны, в которой живем. Более того, я, как национал-патриот, убежден, что фильмы в кинотеатрах, музыка в общественных метах должны транслироваться преимущественно на казахском языке. Это нормальная практика. Нельзя называть людей, выдвигающих подобные требования, шовинистами, нациками и т.д.

Да, происходят какие-то конфликты на бытовом уровне. Но ведь подобное бывает не только у нас, это есть везде – и во Франции, и в США. Не стоит делать из этого катастрофы. Не надо бояться казахского национализма, демонизировать его. Нужно развивать его лучшие стороны.

К примеру, недавно я пересмотрел фильм «Кунанбай» нашего великого актера и режиссера Дос­хана Жолжаксынова и еще раз убедился в том, насколько честной, открытой и справедливой была судебная система в степи – суд биев, свод законов «Жеті жарғы». Современное правосудие рядом не стоит. Считаю, что нет ничего зазорного в том, чтобы перенять этот опыт. Зачем придумывать велосипед, пытаться внедрить чуждые нам англосаксонскую и романо-германскую правовые системы? Достаточно восстановить то, что было в степи тысячелетиями, со времен тенгрианства.

– Вы перечислили сильные стороны казахского национализма. А можете назвать слабые?

– Пожалуй, слабая сторона – это желание закрыться от всего мира, создать некий вакуум, не впускать туда посторонних. Меня, к примеру, часто критикуют, особенно когда я поднимаю какие-то патриотические темы, за то, что я делаю это на русском языке. Но ведь я адресую свои мысли не только казахам, но и представителям других национальностей, в том числе живущим за пределами нашей страны. Надо понимать такие вещи, быть более открытыми.