Казахстанское телевидение: когда контент превращается в жвачку

Ему есть с чем сравнивать нынешнее ТВ. Арман Карабаев был в эпицентре медийных событий начала двухтысячных. Тогда отечественное телевидение держало руку на пульсе тревожного времени и всё происходящее находило живейший отклик на телеэкране. ТВ чувствовало себя мобилизованным эпохой и призванным вносить ясность в смятенные души сограждан, не уклоняться от вызовов дня. А в конце 2004-го что-то поменялось на телеэкране, принцип «от греха подальше» стал здесь как бы девизом, и те, кому он был не по душе, стали уходить с телевидения.

Об утечке мозгов и талантов

Наш собеседник – в недавнем прошлом генеральный продюсер и заместитель генерального директора телеканала «Хабар», ныне преподаватель Академии искусств имени Жургенова Арман Карабаев.

– Вопреки всепроникающему интернету телевидение для широкой публики остается основным поставщиком информации. Причем самой разнообразной – от выпусков новостей до юмористических шоу, порой самых низкопробных («пипл всё схавает»). И все-таки: чего зрителю не хватает сегодня на телеэкране?

– С «Хабара» я ушел в 2004 году, поскольку был категорически не согласен с линией телеканала, которая была предложена в то время, – вспоминает он. – Для меня показательным было то, что за восемь месяцев мы сумели выпустить лишь полторы программы – случай просто небывалый для «Хабара». Мы привыкли к тому, что к началу каждого сезона зрителя ждали новые программы, которые всегда были открытием. А связано это было с присутствием на ТВ сильных, умных людей, однако они стали уходить с телеканалов. Я говорю о таких самобытных телеведущих, как Динара Егеубаева, которая одной из первых окончила школу Поз­нера, но, как ни странно, не была востребована нашим телевидением, поэтому вела несколько успешных эфиров на московских каналах, уехала в Чехию и стала работать там с полной самоотдачей.

– Там, но не здесь?

– К огромному сожалению.

– Почему?

– Потому что уровень того, во что превращается наше телевидение, для таких людей недопустимо низок. В нашей стране не было сделано такого предложения Динаре, которое было бы ей интересно. А необходимое условие успешного телевидения – яркие личности в медийном пространстве, будь это ток-шоу, музыкальный проект или выпуск новостей. Что произошло у нас? Потребность получать информацию у телезрителей колоссальная, особенно в странах СНГ. Да, на телеэкране мы видим как бы новости, но нам постоянно что-то недоговаривают, недодают. Перед новым годом в Казахстане произошла серия громких «посадок» людей, занимающих очень высокие должности, порой министерские, им предъявили серьезные обвинения, вплоть до измены родине. И что же в новостях? А ничего. Болевые точки они обходят. В любой стране за рубежом каждый подобный случай – повод для журналистского расследования. Там закрыть от людей какую-то информацию? Да ни за что! Напротив, она должна быть предельно полной.

– А у нас? Кто нас лишает информации? Кто у нас на телевидении правит бал?

– Если бы у нас, как везде это принято, информационная политика телеканала была под защитой государства! Ведь журналист незамедлительно должен освещать те вопросы, те проблемы, которые актуальны, интересны человеку, внимающему телеэкрану. Вопросы, на которые этот человек ищет ответы.

Возвращение Эзопа на ТВ

– И все же я не понимаю: что нам мешает давать полноценную информацию?

– Вообще-то у нас цензуры нет – так вам ответят на любом канале. Но каналы стали обходить стороной острые вопросы.

– Самоцензура?

– Я не знаю, как это называется. Наверное, это следует назвать редакторской политикой, информационной политикой канала. Если же смотреть в корень, то что такое успешные новости? Это новости, которые ты, журналист, раздобыл первым и первым донес их до слушателя. Первым осмыслил болевые точки, которые тревожат всех.

Вот вам пример. Под новый год посадили целую группу людей, которые работали в едином пенсионном фонде, идет расследование. Народ встревожен: а что там с нашими пенсионными накоплениями? По логике вещей, эта горячая тема в тот же день должна была появиться в вечернем ток-шоу, нам важно было услышать выступления экспертов, сообщения о том, как идет расследование. И главное: гарантирован ли возврат похищенных денег? Мы «листаем» телеканалы, но тщетно: там об этом ни звука. Вообще-то при таком огромном количестве каналов нас должны были просто забросать ответами на подобные вопросы. Причем моментально, лишь только они возникли. Но телеканалы предпочитают молчать. От греха подальше. Критика себе дороже. Неровен час, урежут финансирование.

Кто финансирует? Прежде всего государство. А значит, государство вне критики. Дело тут не в руководителях каналов, а в системе, которая сложилась на ТВ. Так оно, конечно, спокойнее и для телевизионщиков, и для всей чиновничьей рати. Но… телеканалы должны быть зеркалами, в которых отражается истинное положение вещей, они должны показывать жизнь такой, какая она есть. Во всех ее противоречиях. Жизнь ставит злободневные вопросы, а новости никак не соответствуют им. Они стали беззубыми, в них нет объективного взгляда на события в стране. Между тем население наше очень политизировано, а потому новостные передачи – один из самых востребованных жанров. И наш телезритель вновь начинает обретать умение читать между строк, осваивает эзопов язык. И жадно ловит то, что приносит узун-кулак, а это, к сожалению, не самый надежный источник информации.

Все это затуманивает то самое зеркало, которым должен быть телеэкран. И как только новости стали менее объективными, рейтинги новостных передач резко пошли вниз. Кстати, сведения о рейтингах телеканалов подобны гостайне, раздобыть их почти невозможно. Оно и понятно: есть новостные передачи, набирающие столь ничтожное количество зрителей, что их надо попросту изымать из сетки вещания. Между тем затраты на такие передачи колоссальные, я не преувеличиваю. У «новостников» самая новая техника, у них корпунк­ты по всему миру, но… не в коня корм. Неслучайно же возникла злая шутка: покажите мне ту страну, которую я вижу в теленовостях. Смот­рю новостные программы и вижу лишь подтверждение этому. Ведь, согласитесь, не может же быть в новостях одна жизнь, а в реальности совершенно другая. Ну боятся, понимаете, боятся показать то, что происходит на самом деле, потому что, мол, кто-то сверху даст по шапке. Мне эти страхи непонятны. Мы сами придумали себе эти фобии, сами себя запугали. Где-то, на каком-то повороте времени мы поддались этому страху и не можем от него избавиться. Потому и живем по принципу «от греха подальше». Я готов повторять это вновь и вновь.

Вспоминаю период миллениума – у нас тогда и в мыслях не было осторожничать. Мы дрались за право прибыть на место происшествия первыми. А сейчас само происшествие могут и не заметить, пока о нем не раструбят социальные сети.

Напряженку заказывали?..

– Неужели никакого просвета?

– Почти никакого. Если телевидение хочет вернуть доверие зрителя, надо прекратить недоговорки и умолчания. Если на возникший вдруг вопрос вы не получили отклика в течение 20 минут, это уже проблема для СМИ, потому что скорость распространения информации нынче невероятная. Например, рухнул дом из-за головотяпства строителей, есть жертвы. Пока на телеканалах размышляют, давать информацию или не давать, соцсети ее уже разместили. Меж тем сотрудники ТВ должны были первыми прибыть к месту происшествия, первыми сообщить о нём телезрителям.

– Кто виноват в том, что они не приезжают первыми, что новости лишились и остроты, и лица? Что делать?

– Следовало бы понять наконец, что государство гораздо сильнее, когда оно не замалчивает болевые точки, а первым откликается на них, упреждая негативные последствия. История с Земельным кодексом показала: если народ не располагает всей полнотой информации, если узун-кулак, слухи являются носителями истины, то это может привести к очень большим сложностям, вплоть до бунта. Нет, но в самом деле узун-кулак влил в уши населению, что земля продается иностранцам. В тот момент надо было оперативно дать необходимые разъяснения, утихомирить страсти, однако этого не было сделано. И лишь когда президент объявил, что он приостанавливает действие закона о земле, что создана комиссия для его обсуждения, что заседания ее будут показаны в прямом эфире, страсти несколько улег­лись. А ведь наше ТВ могло бы сделать это много раньше, но – не сделало. Почему? Это же прямая обязанность организаторов ток-шоу на государственных телеканалах. Кстати, ток-шоу – самый простой и самый доступный жанр на ТВ, это как выпуск пара из перегретого котла.

А вся эта посленовогодняя напряженка, связанная с регистрацией населения, – ее можно было бы избежать, подключись к этому процессу заранее наше ТВ. Подготовили бы серию программ с участием экспертов, пригласили бы на них непосредственных исполнителей – полицейских, сотрудников ЦОНов. Да не было бы тогда ажиотажа, не было бы тех двух смертей, что случились в очередях. Неужели нашим телевизионщикам трудно было предугадать все это? У меня такое впечатление, что это подрыв авторитета государства. И я, как телережиссер, начинаю думать: а нет ли тут каких-то заказчиков на проведение подобных вакханалий – непродуманных и головотяпских мероприятий? Что-то очень уж часто они стали повторяться. Все это попахивает разжиганием социальной розни.

Не будем все сваливать на журналистов. Как-никак закон стоит в большей мере не на защите журналиста, а на защите профессиональной репутации, чести и достоинства чиновника, действия которого зачастую и приводят к появлению ажиотажа, о чем мы только что сказали. А с другой стороны – кто же еще, как не журналист, подскажет государству, где, как и почему возникают очаги напряженности в обществе?

Нужна ли нам «Большая стирка»?

– Так все же кто запрещает журналисту говорить правду?

– В принципе, никто. Но… Может, вы слышали о таком понятии, как госзаказ? Если ваше издание заточено на критику, едва ли вы добьетесь успеха в тендере. А ведь госзаказ кормит СМИ, поэтому многие склонны не рисковать. Перед журналистом стоит альтернатива: либо госзаказ и зарплата, чтобы прокормить свою семью, либо зубы на полку и идти до конца, отстаивая правду. Тут я и не знаю, что советовать. В других странах система построена несколько иначе, там формируются наблюдательные советы, которые следят за политикой телеканала, являясь мостом между государством и ТВ. У нас этого нет, журналист выкручивается как может, порою он вынужден врать – зритель чувствует мгновенно, что его дурят, и рейтинг телепередачи падает. А рейтинг не обманешь. В результате с телевидения уходит ум, уходит интеллект, а лишь они способны давать пищу для размышлений. Что остается? Остается «Большая стирка» – помните, была такая передача на ОРТ, она потом трансформировалась в ток-шоу «Пусть говорят»? – но подобные передачи, где роются в исподнем белье персонажей, делают мало чести ТВ. Меня беспокоит то, что средний уровень разговора со зрителем на нашем телевидении стал недопустимо низким. Мы помним времена, когда новые телевизионные проекты горячо обсуждались нами еще до выхода их в эфир, обсуждались не на официальном уровне, а в быту, внутри коллективов, в неформальной, так сказать, обстановке. Сегодня такого уже нет.

И в этом контексте меня приятно удивил маленький городской телеканал «Алматы». Утренняя программа, которую я начал смотреть, подкупила меня своей неординарностью. Чем она зацепила меня? В ней участвуют не затасканные брендовые спикеры, не раскрученные медийные лица, не новомодные певички и певцы, от которых вряд ли услышишь что-то умное и полезное. Здесь моими собеседниками стали думающие люди, с которыми мне у телеэкрана было интересно общаться. И мне, зрителю, было искренне жаль расставаться с ними, когда они покидали телестудию. Может, это случайность? Ведь как обычно монтируют программу «Утро»? Чуть-чуть гороскопа, какие-то необязательные советы (как правильно тереть морковку или придушить в шкафу моль). Естественно, погода, щепотка натасканных с других каналов новостей. Все это как бы мимо моего сознания, можно даже звук отключить. А тут я звук прибавил. Потом узнал, что на канал пришли новые люди, и переформатирование канала они начали с утренних программ. Не буду развивать тему дальше, боюсь спугнуть удачу. Дай-то Бог этим людям вернуть то, что мы утратили когда-то. Вернуть и приумножить.

Чуть больше месяца назад исполнилось тридцать лет декабрьским событиям 1986 года. У нас на ТВ – ни одного ток-шоу, ни одного хотя бы короткометражного фильма, ни одной интересной серьезной телепередачи, посвященной тем трагическим и очень непростым событиям.­ Подчеркиваю: прошло тридцать лет, многое удалось переосмыслить, на многое заново открылись глаза. Но наше ТВ, как заколдованное, ничего этого не видит и не слышит. Вы посмотрите на прибалтов! Литовцы вызвали в суд Горбачева, события тех, казалось бы, уже далеких лет по сию пору бередят им души. А мы как воды в рот набрали. Ну хоть бы один телеканал словечко проронил! Может, кто-то боится, что студенты снова выйдут на площадь? Да не вый­дут! Но хотя бы теперь уже надо понять, почему людям зажимали рты и почему появились провокаторы, которые из-за спины бросали камни. А ведь это часть истории, не подлежащая забвению.

Но главная беда – с нашего ТВ ушло колоссальное число толковых людей. Сергей Пономарев, Татьяна Бендзь, Динара Егеубаева и т.д. и т.п. Это же наш золотой фонд, это блистательные технологи. Случись невозможное – вернись они на ТВ, они тотчас могли бы отстроить его заново. Они делали лицо нашего телевидения. А лицо это сегодня помолодело. Причем омолаживают его порой искусственно и не на пользу самому ТВ. Я убежден: если человек начал читать новости в 20 лет, пусть он читает их до 60, до 70, это лишь добавит новостям весомости. То, что на телеэкране появляются молодые лица, наверное, хорошо. Но далеко не каждый из них умеет держать себя перед камерой, во всем их облике не чувствуется жизненного опыта, а это не идет на пользу новостям. Между тем проверить телеведущего на профпригодность совсем несложно: пересадите его на две-три программы в ток-шоу, и сразу обнаружится, годится он для ТВ или нет.

– Чуть выше вы сказали, что корень проблем на ТВ заключается в системе, которая нынче здесь сложилась, что ее надо трансформировать, менять…

– Конечно. Пробуксовку системы все стали замечать, в том числе и президент тоже. Она случилась в прошлом году несколько раз. И я думаю, что те люди, которые готовят президенту экспертные записки, должны донести до него эту информацию.

«…И комиссары в пыльных шлемах»

– Все наше культурное сообщество – театры, кино, творческие союзы – потратили много сил и времени, чтобы добиться создания телеканала «Мәдениет». Ко всеобщей радости, канал был создан, но и там начались пробуксовки. Его слили с телеканалом «Білім», а теперь он и вовсе исчез. В чем дело?

– К этому телеканалу нельзя подходить с теми же мерками, что и к каналам коммерческим: он вне рыночных отношений. К тому же он сопряжен с ответственнейшей функцией архивирования важнейших культурных событий и явлений, которые не имеют права исчезнуть бесследно. Интервью с великими артистами, режиссерами, писателями, учеными, мыслителями. Их голоса, их неповторимое мастерство должны быть запечатлены на электронных носителях и заархивированы. Но дело в том, что телевизионное производство очень затратное, и судьбу телеканала решили финансовые менеджеры. Не приносит доходов, рейтинги низкие – значит, надо закрыть. Это неправильный путь. Думаю, телеканал вернется в сетку вещания, у меня большие надежды на Марата Тажина: он будет ведать проблемами СМИ в администрации президента. Мы, специалисты, во время встреч с ним будем ратовать за возвращение в медиапространство телеканала «Мәдениет». Я кинорежиссер-документалист и, работая в свое время на «Казахтелефильме», а потом и на «Хабаре», долгое время продвигал идею архивирования, о которой я уже сказал. Пока что это дело пущено на самотек. По-хозяйски ли – так относиться к нашим духовным ценностям? А между тем это одна из приоритетных граней работы телеканала «Мәдениет». Он должен стать нашей гордостью, и, я думаю, государство прекрасно это осознаёт.

– А достаточно ли государства у нас на телевидении?

– Смотря какого государства. Если, к примеру, вкладчики занервничали в связи с событиями в едином пенсионном фонде, то государство должно быть первым на ТВ, чтобы внести ясность в ситуацию и упредить нежелательные кривотолки. И я не понимаю имиджмейкеров Нацбанка, которые самоустранились в данной ситуации, не осознавая, какой урон они этим наносят и системе Нацбанка, и всему имиджу страны. Им следовало неделями присутствовать на телевидении. Государство должно быть одним из главных спикеров на ТВ. Спикеров, но не надсмотрщиков. Представители государства обязаны первыми идти в пекло горячих проблем. Если хотите, они те самые воспетые Окуджавой «комиссары в пыльных шлемах», которые вселяют в души людей надежду и мужество.