Казахские националисты часто противоречат сами себе: с одной стороны, активно ратуют за избавление от наследия тоталитарного прошлого, а, с другой, выступают за советские принципы распределения социальных благ (бесплатные квартиры многодетным, раздача пособий и т.д.) и фактически за большевистские методы решения проблем, связанных с нациестроительством, – в частности, языковой. На уровне популистских лозунгов такой дуализм не особо опасен, но как он проявится в том случае, если эти люди вдруг придут к власти? А подобный вариант исключать нельзя – ведь доля казахского населения быстро растет и, по некоторым прогнозам, через пару десятилетий достигнет 80-85 процентов.

Петр Своик, экономист, общественный деятель: «Угроза национализма? Нет такой!»

- Говорите, лет через 20 доля казахского населения вырастет до 80-85 процентов, поэтому рано или поздно к власти придут казахские националисты? И предлагаете изложить мой взгляд на то, какой в таком случае будет страна - в экономике, социалке и общественной жизни? Что ж, вопрос не надуманный и, можно сказать, судьбоносный. А ответ на него нужно начать с констатации: они уже пришли, и страна уже такая.

В самом деле, если мы посмотрим на списки первых лиц органов государственной и местной власти, руководителей госхолдингов и нацкомпаний, всего силового и правоохранительного блока, то увидим: у нас уже давно оформилась мононациональная государственность, оставившая далеко позади не только нынешнюю многонациональность, но и любые мыслимые приросты казахской части населения вплоть до 2050 года.

Действующая уже четверть века Конституция РК начинается с преамбулы, утверждающей созидание государственности на исконно казахской земле, единственным государственным языком в ней определен казахский, а в еще более старшем конституционном законе о государственности казахская нация и граждане Казахстана всех национальностей – разведенные понятия.

Наш Закон «О языках» «поправляет» Конституцию, подменяя обязанность правительства, местных представительных и исполнительных органов обеспечить все необходимые организационные, материальные и технические условия для свободного и бесплатного овладения государственным языком всеми гражданами на долг самих граждан овладевать им. Причем этот долг формулируется в качестве важнейшего фактора консолидации народа Казахстана. И такая интерпретация Основного закона - не недогляд законодателей (заодно с Конституционным советом), а открыто продекларированная позиция. К примеру, тот же закон о языках «поправляет» Конституцию, предусматривающую употребление русского языка наравне с государственным, тезисом о приоритетности государственного языка и поэтапном переходе делопроизводства на казахский язык.

Наконец, уже не в правовом, а в основном идеологическом документе - Доктрине национального единства - тоже сказано, что овладение казахским языком должно стать долгом и обязанностью каждого гражданина Казахстана, это ключевой приоритет, главный фактор духовного и национального единства.

А во исполнение всех этих правовых и идеологических канонов казахской государственности уже много лет действует полноценно финансируемая из бюджета Государственная программа развития языков, выстроенная на той самой приоритетности казахского языка и долге/обязанности граждан самостоятельно овладевать им.

И если вы спросите меня, чего еще в законодательном, информационно-идеологическом, бюджетно-финансовом и организационно-практическом плане не сделано для выстраивания казахской национальной государственности с опорой на консолидирующий нацию казахский язык, то отвечу – сделано все!

Другое дело, что ни законодательная, ни идеологическая конструкция такой казахской государственности по факту не завершена: казахский язык так и не заменил русский в качестве государственного, исполнять свой долг по овладению им граждане как-то не торопятся, и, соответственно, национальная консолидация не обеспечена. Мало того, есть все основания полагать, что недостигнутое за тридцать лет, прошедших с момента законодательного утверждения государственного статуса казахского языка, не будет достигнуто … никогда. Казахская национальная государственность – русскоязычна, и эта базовая константа автоматически воспроизводится самими казахами, независимо от доли сохраняющихся в госаппарате неказахов.

И поэтому казахскому государству, одинаково неготовому как перейти с русского на казахский государственный язык, так и признать этот факт, приходится подменять действительность отсылками в некие устремленные в будущее демографические тенденции, а также прямо заменять нынешние реалии иллюзорной отчетностью.

О чем речь? Например, о «Государственной программе развития и функционирования языков на 2011-2020 годы», согласно которой к 2020-му (то есть уже через шесть месяцев) доля казахстанцев, владеющих государственным языком, возрастет до 95%, доля владеющих русским языком составит не менее 90%, английским – порядка 20%. Вы думаете, эти фантастические установки, прокинутые из 2011 года в еще далекое тогда наше время, придется признать неосуществимыми? Отнюдь, исполнение идет строго по предначертанному плану. Например, по отчету за 2017 год, который определен реперным, доля взрослых, владеющих государственным языком по «Казтесту», уже составила 80%, а доля выпускников школ, владеющих казахским, – 70%. Английским, кстати, по состоянию на 2017 год, владели уже 15% казахстанцев – президентская установка на трехъязычие стремительно выполняется!

И вот увидите, из окончательного отчета об исполнении названной госпрограммы мы узнаем, что если русским у нас владеют только 90% казахстанцев, то казахским – все 95%, и вопрос с государственным языком решен! Не случайно в презентованном проекте следующей программы дальнейший упор (вместе с бюджетными ассигнованиями) перенесен уже на совершенствование латиницы и другие лингвистические изыски.

Вы скажете, что вот как раз таки из-за попыток нынешней власти выдавать желаемое за действительное настоящие казахские националисты и смогут сменить русскоязычных чиновников-казахов. Отвечу: такой вариант не исключен, но маловероятен, и если он вдруг случится, то лишь на короткое время.

Суть в том, что казахи во власти – они такие же националисты (давайте использовать это определение без оценочных суждений «хорошо-плохо», просто как объективную констатацию), но националисты-прагматики. Тогда как подразумеваемые в вашем вопросе казахские националисты – это национал-популисты. Отличие между правящими и находящимися как бы в оппозиции к ним казахскими националистами состоит в том, что первые исходят из достижимого и возможного, а нацпопы требуют-предлагают-просят либо неосуществимого, либо просто опасного, чаще же всего – комбинацию того и другого.

К примеру, приди требующие немедленного перехода на государственный казахский язык нацпопы к власти и прими они самые жесткие законы на этот счет – реализовать такой переход они будут не в состоянии. В силу массы объективных причин, среди которых есть еще и такая, как… русскоязычие самих национал-патриотов. Ведь сам такой статус можно получить, излагая казахские национал-патриотические взгляды на русском языке и в русскоязычном информационном пространстве. Поэтому все известные нацпаты Казахстана – русскоязычны, не замечали?

Помните, были такие Гамсахурдиа в Грузии и Эльчибей в Азербайджане? Придя к власти на волне постсоветского национал-популизма, они породили такие конфликты в своих странах, что сами же были ими снесены. Эти уроки усвоены, и такого казахский правящий класс никогда не допустит.

Да, нацпопы нужны власти – они могут играть роль фона, на который правящие националисты-прагматики могут как бы оглядываться, но впрямую с собой не связывать. К примеру, категорическое неприятие строительства АЭС или даже выход из Евразийского экономического союза и «курс на европейскую интеграцию» - это полезно для переговоров с Россией, но до определенных пределов.

Сюда же отнесем и безудержную социальную щедрость нацпопов – обещание зарплат, пенсий, бесплатных квартир и прощения кредитов. Для чего достаточно только национализировать экспорт природных ресурсов. Что вообще-то правильно и имеет шансы в будущем. Но – только по ходу развития евразийской интеграции, чего нацпаты не приемлют в принципе.

В результате национал-патриоты, сколько они ни пытаются и какие бы авансы ни давала им Акорда, так и не смогут оформиться в реально участвующую в отправлении государственной власти партию, - вся прагматика из их возможной программы уже вычерпана, а остаточное гарантирует им маргинальное положение.

А теперь, если мы с вами похоронили надежду на приход казахских национал-популистов во власть, как же сделать более эффективным и полезным, в том числе для всех этносов Казахстана, уже состоявшееся казахское правление?

Это, я вам скажу, самая главная и актуальная задача, и она требует отдельного обстоятельного разговора. К примеру, назрел (точнее говоря, назревает) концептуальный переход от все более исчерпывающей себя нынешней «многовекторной» экспортно-сырьевой «вывозной» модели к совместному инвестиционному развитию в формате ЕАЭС.

Что же касается собственно казахской государственности, то она требует институционального оформления и закрепления. Вообще, наличие в стране государствообразующего национального ядра – это не просто нормально, но и совершенно необходимо. А поскольку в Казахстане эта роль безальтернативно может быть исполнена только казахской нацией, то в наших общих межнациональных интересах поспособствовать завершению ее оформления.

Вообще, я вам скажу, что множество наших проблем, начиная с искусственности парламентских партий и самого парламентаризма, торможения политической реформы и т.д., проистекает из того, что казахи, получив власть в своей стране, … не до конца в это поверили. Главное же – они не знают, как такое положение зафиксировать уже сейчас и навсегда, а потому и откладывают на будущее в ожидании демографических изменений.

Отсюда и комплексы в отношении «российской агрессии», восстановления СССР, диктата российского телевидения и наличия «пятой колонны».

Рецепт же прост – вместо опоры на то, чего хотелось бы, надо опереться на имеющиеся реалии, и как раз на них и выстроить казахскую национальную государственность, которая при правильном исполнении станет ядром общеказахстанского гражданского патриотизма.

Кто у нас в стране реально двуязычен и имеет такое безусловное конкурентное преимущество? По-современному образованные казахи, разумеется, не забывающие передавать родной язык и детям-внукам. Поэтому государственными в Казахстане надо делать казахский и русский языки, причем существенно расширять список выборных и назначаемых должностей, требующих владения обоими. Плюс, как профессиональное требование, знание английского. Это обеспечит базовое казахское наполнение власти, при этом и неказахи получат ясные правила карьерного роста в казахском государстве. В целом же для населения перспектива «казахского национализма», включая стимулирующую эмиграционные настроения замену русского делопроизводства казахским, будет снята.

И еще: собственно казахские исторические мотивы, конечно, должны быть вплетены в конструкции современной государственности. Например, те же жузы – всякий знающий историю казахов подтвердит, что это как раз не трайбалистское деление, а защищающие и скрепляющие конструкции, через которые и произошла консолидация многих исторических степных народов в современную казахскую нацию.

Где использовать такие казахские скрепы?

Прежде всего, в составе намечающегося Конституционного суда, в котором должны быть представлены все части казахского народа плюс четвертый жуз.

Или та же Ассамблея народа Казахстана: в ней представлены песни и пляски многих народов, а вот чего там меньше всего, так это собственно казахского представительства, во всем объективном спектре. Делегаты от нее в мажилис – это лишнее, а вот участие во всех важных общественно-политических и экономических процессах через обязательные к рассмотрению заключения и рекомендации было бы очень полезным.

Рустем Кадыржанов, доктор философских наук: «Изоляция ведет к отставанию»

- Двадцать лет назад, осенью 1999-го, когда в Казахстане проходили парламентские выборы, у меня состоялся разговор с принимавшим в них участие известным казахским националистом. Предварительно я ознакомился с его предвыборной программой, в которой был изложен набор известных лозунгов и предложений. Во-первых, было сказано, что государство должно в первую очередь заботиться о казахах, их материальном положении, их языке, культуре, образовании и т.д. Во-вторых, критиковалась власть, которая, мол, не заботится о казахах, делает большие уступки другим этносам, не проводит последовательно в жизнь закон о языках, не применяет жестких, прописанных в законе мер к его нарушителям. И т.д.

Я заметил тогда моему собеседнику, что его программа носит откровенно этнократический характер, и в случае ее реализации на практике, то есть если он придет к власти, в Казахстане резко возрастет межэтническая напряженность, а на международной арене государство окажется в изоляции и даже под санкциями. «Зато моему народу будет хорошо!», - ответил националист, явно оставшийся довольный своими словами. Я понял, что переубеждать, насколько опасна его позиция, бесполезно.

Но сегодня на дворе 2019 год, и вряд ли кто-то станет заявлять: «пусть на мое государство наложат санкции, зато моему народу будет хорошо». Все уже понимают, насколько это плохо, особенно для простых граждан. Ведь перед глазами пример России, которая уже несколько лет находится в дипломатической изоляции и под санкциями из-за нарушения международного права.

Российские «патриоты», разумеется, пытаются всех заверить, что им все нипочем, зато «Крым наш». Но если посмотреть объективно, то видно, что уже несколько лет, пока длятся санкции, в РФ нет экономического роста, капитал бежит из страны, уровень материального благосостояния населения падает. Изоляция ведет к нарастающему технологическому отставанию России, и дальнейшие перспективы туманны. А ведь это великое государство с огромными запасами природных ресурсов, серьезным экономическим, военным и научно-техническим потенциалом. Однако даже ему сложно справиться с ситуацией. Что уж говорить об остальных…

Вывод следующий: политический и моральный авторитет государства имеет большое значение для национальной идентичности народа, его собственного «Я».