Проблема казахского языка долгие годы является главным раздражителем казахстанского общественного мнения вообще и казахского в частности. Мы решили рассмотреть гипотетическую ситуацию: проблема успешно разрешилась, казахский язык стал родным для всех этносов, проживающих в стране. Что это изменит? Своими мнениями на сей счет делятся наши известные соотечественники, которых мы попросили ответить на следующие вопросы:
- Это снимет внутреннее напряжение, которое присутствовало вследствие того, что казахский язык не был по-настоящему востребован?
- Как это отразится на межэтнических отношениях? Они улучшатся или останутся на том же уровне?
- Сегодня казахи не испытывают конкуренции в некоторых сферах, особенно в управленческой, благодаря тому, что кандидатов на занятие должностей в госорганах обязали знать государственный язык. Если вдруг все жители страны станут его носителями и появится реальная конкуренция, то смогут ли казахи ее выдержать?
- Как это скажется на миграционных процессах? Какая тенденция возобладает: выезд из Казахстана или, наоборот, въезд в него?
- Что станет с культурным и образовательным уровнем нашего общества? Он изменится? Если да, то в какую сторону?
Идеал – англо-казахское двуязычие
Марат Толибаев, блогер:
1. Да, один из поводов, вызывавших напряжение, исчезнет. Однако если мыслить шире, то нужно понимать, что люди всегда будут находить поводы для конфликтов. Истинные причины конфликтов – это недостаток различных ресурсов. А вот поводы всегда разные. Если ресурсов в обществе не хватает, то люди будут бороться за них, конкурировать между собой и ненавидеть представителей другой национальности, другого жуза, другого рода, других взглядов, другого пола и т.д.
Но если мы сейчас не говорим о глубинных причинах конфликтов, то устранение каждого из поводов для их возникновения никогда не помешает.
2. Межэтнические отношения, несомненно, улучшатся. Межэтнические противоречия базируются на трех элементах: внешнее отличие, ментальное отличие, языковое отличие. Если из этих трех элементов один будет устранен, то, естественно, поводов для трений на треть станет меньше.
3. Считаю вопрос некорректным. Почему казахи должны выдерживать конкуренцию? Почему вообще в этом вопросе казахи выделены в отдельную группу? На госслужбе не должно быть различий по национальному признаку. Да, сейчас наблюдается некоторый перекос в сторону казахов, но только потому, что неказахи не хотят учить государственный язык и из-за этого не могут попасть на госслужбу. Если же казахским в одинаковой степени будут владеть все, то различия на госслужбе по национальному признаку вообще исчезнут.
4. На миграционные процессы влияет не только языковой фактор. Гораздо большее влияние оказывает экономическая и политическая обстановка. Выезжают из страны сейчас в основном из-за ухудшения экономической ситуации и снижения уровня жизни. Второй причиной, на мой взгляд, является неблагоприятная политическая обстановка: сокращение свобод, борьба с инакомыслием и т.д. Вследствие таких явлений выезд граждан продолжится. А вот та часть эмиграции, которая вызвана именно дискомфортом русскоязычных неказахов, конечно, сократится.
5. В первое время культурный и образовательный уровень снизится – на казахском языке нет такого массива информации, какой сейчас есть на русском. Это очевидно. На изменение ситуации уйдет немало времени. Однако выходом может стать ориентация не на русский язык, являющийся сейчас лишь отражением мирового потока информации, а на английский – первоисточник мировых знаний в обозримом будущем. В таком случае Казахстан может прийти к двуязычной модели: английский – для восприятия мировых знаний, казахский – для национальной самоидентификации. Каждый казахстанец будет гармонично, в совершенстве владеть этими двумя языками.
Всеговорения будет недостаточно
Джанибек Сулеев, веб-издатель:
1. В конструировании ситуации на основе данного посыла есть некоторые нюансы. Мне кажется, это посыл наиболее дискутируемый, если подойти по гамбургскому счету. Что имеется в виду? Если почитать «Фейсбук» и СМИ, то прекрасно видно, что казахское общественное мнение сводит решение проблемы казахского языка к всеговорению на нем всего населения страны. И понятно, что если вдруг, в одночасье, казахский язык станет «родным» для всех, то такое положение вещей удовлетворит определённую часть казахского общества, активистов, озабоченных проблемами языка, который считается государственным.
Но как сделать так, чтобы казахский стал «родным» в качестве средства коммуникации, скажем, для высоких теоретических материй, таких, как наука? Ведь наука – это один из мощнейших маркеров общего развития любого государства. И если государство по каким-то причинам находится, мягко говоря, вне первой полусотни самых передовых стран мира, не говоря уже о первой десятке, то вы обязательно заметите, что причины этого кроются, помимо всего прочего, в том, что в этом самом государстве очень неважно обстоят дела с наукой. А наука – это, прежде всего, что? Язык… Технологичный, адаптированный и способный моментально реагировать на все, даже самые неожиданные вызовы времени.
Сегодня вся мировая наука создается на английском языке. Любой ученый мира, швед он, немец, эфиоп или, в конце концов, казах, вынужден, даже не зная полностью английский, публиковать свои труды в определённых научных изданиях именно на английском языке. И только тогда он может называться ученым, и только тогда его будет знать весь научный мир, все специализированные сегменты (физики, математики… лирики отдельно).
У нас же, как известно, до сих пор языком науки оставался русский. После исчезновения СССР и классической, в советском понимании, Академии наук остатки этой самой науки (без разделения на области и сферы) у нас по-прежнему на русском языке. А у русского в сопряжении с самым передовым языком современной науки – английским – все почти в полном порядке. Русская (в данном контексте российская) наука сама по себе еще Наука. Мы же, по сути, отросток умирающей русской науки. Но это уже другая и отдельная тема…
Итак, русский язык сам стремительно англизируется, и, как мы видим даже по общественно-политическому стилю, вполне успешно. И все крики о закате и невостребованности русского языка, тем более в разрезе научного наполнения, не стоят и выеденного яйца. Там проблемы другого порядка.
А как обстоят дела у нашего государственного языка? Если тщательно проанализировать этот момент, то выяснится, что наш язык очень и очень слаб, ибо его практически нет рядом с английским.
Что делает в связи с гегемонией английского любой ученый, не знающий его (а таких в мире еще очень много)? Совершенно верно: пользуется словарями, желательно академического уровня. Читайте по слогам – а-ка-де-ми-чес-ко-го. Может ли наша казахская филология похвастать, скажем так, полнотой межязыковых связей, ну, скажем, наподобие Турции или такой небольшой восточноевропейской страны, как Чехия (про русский промолчим, тем более что мы от него как бы просто зверски отказываемся!)? И потом, любая наука, прежде чем дойти до английского языка, да и до того же русского, все-таки должна иметь первотолчок, первую интенцию, создать некий фундамент на родном языке. Не так ли? Увы, про нас такого не скажешь, хотя, казалось бы, суверенитет и оставшийся от «совка» потенциал очень даже располагали к этому.
К слову, в этом смысле заслуги русского языка трудно переоценить. Но так и не сформулированная национальная идея у нас время от времени подменялась такими симулякрами, как Мангилик Ел (а теперь у нас в ходу другие названия), которые практически нивелировали такую проблему, как потеря научного потенциала. А он в Казахстане был, наверное, наиболее весомым в регионе, и потеря его может расцениваться почти как преступление против Нации. А вот его сохранение, а еще лучше – преумножение, стало бы настоящим драйвером всего и вся. И в том числе попутно модернизации казахского языка. Вот это была бы настоящая Национальная Идея.
Безусловно, применение в бытовой жизни казахского языка происходит, а точнее будет сказать, растет. И когда-нибудь, вполне возможно, вырастет до предлагаемой вами умозрительной картины всеговорения.
Но, как я уже заметил, определение «востребован» все-таки требует более полного и точного описания. Иначе говоря, такое волшебство, когда все вокруг станут говорить на казахском, с одной стороны, и процесс полноценного развития казахского языка, с другой, – это в наших реалиях, по-моему, разные вещи, и никакой синергии в этом смысле не наблюдается. Не раз говорил и писал, что экстенсивное развитие языка - процесс объективный, и пусть он продолжается. Но не мешало бы, а точнее, куда необходимее было бы еще и качественное развитие. Другими словами, когда решится проблема с казахским суржиком для всех, во весь рост встанет проблема с казахским языком в том понимании, о котором говорилось выше, – проблема, связанная с тем, что он должен стать своим в сфере высоких технологий и т.д. То есть мы останемся в рамках всеговорения и этим удовлетворимся, а значит, многое, что нам сегодня не нравится в собственной стране, в собственной системе выживания, так и останется и не изыдет никогда.
Надеюсь, что грядущие интеллектуалы и управленцы это все-таки осознают и займутся делом, а не будут ждать, когда последний русский съедет или помрет от старости, и все вокруг станет казахским. На улице, но, прежде всего, в чиновничьих учреждениях.
2. Не думаю, что межэтнические отношения улучшатся таким образом, что все будут бросать чепчики в воздух и мы станем самыми улыбающимися и безмятежными азиатами мира. Свято место пусто не бывает. Возникнет другая опасность. Точнее, она уже есть, а тут заимеет уже просто колоссальные шансы на заполнение собой всего и вся. Ведь мы прекрасно должны сознавать, что всеговорение - это сужение до минимума, до самого низкого порога возможностей русскоязычных граждан, которые уже никаким образом не смогут влиять (да и сейчас уже не особо влияют) на конструирование ткани общественной жизни. Ведь все указывает на то, что расконсолидированность казахскоязычных (то есть большинства) сохранится. И межэтническая напряженность растворится во внутриэтнической, где заряд будет и больше, и мощнее. И конкуренция будет все больше и больше трансформироваться в трайбалистские форматы. И тут уже будет не до демократии.
3. Наверное, смогут конкурировать. Но не надо забывать, что язык меняет человека. У нас все представители почти всех национальных диаспор так или иначе освоили казахский язык давно. Для турков-месхетинцев, уйгуров, узбеков вообще никаких проблем никогда не было. Но они от этого не становятся меньше, допустим, уйгурами. А вот русскоязычные уйгуры (не просто говорящие на русском на бытовом уровне, а реально впитавшие еще и культуру, которую несет язык,) – это другой разговор. Про них тоже можно сказать почти как про прослойку русскоязычных казахов – шала-уйгуры. Но не о них речь. Если представить, что русский человек усвоил казахский язык и спокойно сдает на нем необходимые тесты при поступлении на работу в госорганы, – то это уже шала-орыс. Поскольку, как мне представляется, он будет наполовину казахом и действовать как казахский чиновник, который, что там скрывать, стал синонимом весьма определенных характеристик. И там отсутствуют, а если и присутствуют, то в мизерных величинах, лестные, а уж тем более соответствующие демократическим ценностям категории. И эти новообращенные русские легко встроятся в казахские подковёрные битвы – всего-то делов.
Но опять же, не стоит ждать массового наплыва таких шала-орысов в казахские чертоги власти. Здесь устоявшиеся тенденции уже не сломать.
Вот вы предложили совершенно виртуальную ситуацию и дали установку порассуждать на эту тему. Так вот, если бы немцы, славяне и другие, включая казахов, не рванули из страны в девяностых, в «нулевых» годах и тем более если бы какая-то их часть резво ринулась во власть, в депутаты разных уровней (освоив язык, разумеется), то мы бы были другой страной. Однозначно. Трудно сказать, в какую сторону качнулся бы маятник, но хуже точно бы не было. Зато конкуренция стала бы намного ощутимее. Но, как говорится, если бы да кабы, то во рту росли б грибы.
4. А миграция у нас и не прекращалась, как не останавливался и процесс увеличения населения. Но в любом случае эта тенденция тоже затухнет. То есть прогнозировать мощный отток или мощный приток именно в силу того, что все вдруг станут прекрасно разговаривать на госязыке, было бы, думаю, неверно. Такая ситуация стабилизирует эти потоки, и резких движений в ту или иную сторону уже не будет. Она замрет. И если климат в Казахстане не изменится, а станет еще суровее, то, думаю, у нас плотность населения на один квадратный километр будет по-прежнему одной из самых низких в мире. Но агломерации вокруг нескольких городов будут огромные.
5. Отвечу таким образом: я не верю в гений тех, кто освоит казахский и станет на нем, скажем так, двигать науку, прогресс, культуру в европейском понимании.
Впадение в новую архаику будет продолжаться, возможно, еще более резвыми темпами, а наши новоявленные то ли шала-орысы, то ли орыс-казахи как неофиты, возможно, сработают даже похлеще наших. Но опять же их не будет легионы. Понимаете? С исчезновением русского языка (в органах власти, и не только там) они уже ни в каком качестве не понадобятся. Понадобятся только в одном качестве – если станут кардинально переродившимися русскими, то есть получат шанс на старости лет стать классическими казахскими агашками. Так что культурный и образовательный уровень станет прерогативой самих казахов. Что и как там двигается – мы знаем и видим. Если отбросить фольклор и традиционную музыку, то в классике (балет, опера, симфонические оркестры, театр) и т.д., хотя там тоже не все так прекрасно, казахи в основном идут в русле мировых (читай, западных) тенденций. При этом практически никак не влияя на общие тренды. Провинция, одним словом, а еще точнее, задворки мировой культуры. Но, возможно, прорывы на этом фронте – это дело будущего.
