Совсем недавно стечение ряда обстоятельств привело к возникновению ситуации, когда советская тематика заняла прочное место в нашем общественном сознании. Самое парадоксальное заключается в том, что прошлогодний вековой юбилей Октябрьской революции вызвал гораздо меньше эмоций и сетевого хайпа, чем нынешнее 100-летие комсомола. Хотя по логике вещей, все должно было быть с точностью до наоборот, поскольку ВЛКСМ стал лишь следствием событий, произошедших 25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года в тогдашней столице Российской империи – Петрограде.
И потому в сегодняшней неюбилейной и более спокойной ситуации хотелось бы еще раз бросить ретроспективный взгляд на те далекие события и хотя бы попытаться осмыслить, как они отразились на новейшей истории Казахстана и собственно казахов. Как это ни странно, но наши неоднократные попытки привлечь к этому профессиональных историков закончились ничем. По одной весьма простой причине: они просто шарахаются от этой темы как черт от ладана. Что лишний раз показывает, какой глубокий методологический кризис переживает казахстанская историческая наука. Стоит ли после этого удивляться тому, что тон в трактовке и оценке данного этапа национальной истории задают дилетанты?
Итак, чем была для нас, казахов, Октябрьская революция, какие уроки из нее и последовавших затем событий нам следовало бы вынести? Для начала вспомним, что представлял собой на тот момент Казахстан. С одной стороны, это была отсталая в экономическом отношении национальная окраина. А с другой, она не могла оставаться в стороне от процессов развития капитализма в метрополии, и кое-какие подвижки в этом плане все же происходили.
Ученые-экономисты отмечают, что с начала ХХ века в Казахстан пошел российский капитал. Причем уже тогда наметился крен в сторону сырьевой ориентации местной экономики. И в этом не было ничего удивительного: самодержавию необходимо было обеспечить поставки сырья и продовольствия в центральные районы России. Поэтому основу промышленности края составляла горнорудная отрасль с небольшим количеством рудников, шахт и заводов. Все они были небольшими и имели примитивную техническую базу. Более быстрыми темпами создавались предприятия по первичной переработке сельскохозяйственного сырья: мельницы, винокуренные, мыловаренные, кожевенные, маслобойные производства, шерстомойки. Однако и они были отсталыми, на них преобладал ручной труд. Главными факторами, сдерживавшими промышленный прогресс, были общая экономическая отсталость края и колонизаторская сущность политики российского самодержавия по отношению к национальным окраинам.
Интересный штрих, о котором сегодня мало кто вспоминает: именно в начале ХХ века в казахскую степь стал проникать и иностранный капитал, чему власти метрополии отнюдь не препятствовали. К тому же Казахстану было чем привлечь иностранцев – богатыми запасами полезных ископаемых. Так, еще в 1896 году Зыряновское месторождение было передано представителям французской буржуазии, учредившим «Зыряновское горнопромышленное общество». В 1904-м австрийский князь Бурп-и-Таксис, используя свои связи в окружении русского царя, приобрел в концессию все алтайские месторождения. В том же году Карагандинские угольные копи, Успенский медный рудник и Спасский медеплавильный завод были отданы в концессию французскому предпринимателю Карно – кстати, сыну бывшего президента этой страны.
Не отставали от своих европейских конкурентов и предприимчивые янки, которые были держателями акций «Спасского общества». Американский капиталист Гувер и миллиардер Морган являлись участниками русско-азиатской корпорации, которая учредила здесь две «дочерние» компании, монополизировавшие эксплуатацию Риддерских полиметаллических месторождений и Экибастузского угольного района.
Иностранцы стремились главным образом застолбить за собой место в горнодобывающей промышленности, а большая часть концессий носила чисто спекулятивный характер. В погоне за быстрой прибылью они осуществляли добычу природных богатств сугубо хищническими методами, а их затраты на оборудование и механизацию производства были ничтожными.
В процессе превращения Казахстана в источник сырья и рынок сбыта важную роль сыграло строительство стальной магистрали Оренбург-Ташкент, а также Троицкой, Алтайской и Семиреченской железных дорог. Они связывали степь с промышленными центрами империи и втягивали Казахстан в общероссийский экономический рынок. Отсюда вывозились различное промышленное сырье, продукты скотоводства, зерно, а сюда ввозились фабрично-заводские изделия, галантерейные, бакалейные товары. Железные дороги имели также военно-стратегическое значение – по ним перебрасывали войска для подавления выступлений против царской власти.
Параллельно с продвижением российского капитализма в национальные окраины, усилением эксплуатации источников сырья, расширением рынков сбыта создавалась разветвленная сеть банковских филиалов и кредитных учреждений. Торговый капитал проникал в самые отдаленные районы края, еще теснее связывая местное скотоводческое хозяйство с рынками России, Средней Азии, Западной Европы. Ярмарки, появившиеся в Акмолинской области в середине XIX века, играли теперь основную роль в торговле между казахами-скотопромышленниками и русскими купцами. Только за период 1892-1900 г.г., то есть за восемь лет, их обороты возросли более чем в два раза.
Все это привело к значительным изменениям в экономике края. Натуральное хозяйство казахов постепенно становится денежным, товарным, формируются местные рынки, усиливаются связи между различными частями степи. Торговля Казахстана с Россией носила колониальный характер – взамен продукции сельского хозяйства казахи получали изделия русской промышленности. Также в ней нашло отражение экономическое разделение труда между Казахстаном, Средней Азией и Сибирью, а также между животноводческим казахским и земледельческим русским хозяйствами внутри самого края.
Одним словом, оставаясь экономически отсталой окраиной империи, казахская степь медленно, но верно втягивалась в орбиту капиталистических отношений. Одновременно с ее помощью царское правительство пыталось снять остроту земельного вопроса в европейской части империи. Аграрная реформа Столыпина, направленная на разрушение сельской общины и формирование социального слоя собственников в русской деревне при сохранении помещичьего землевладения, могла быть осуществлена только за счет переселения безземельных крестьян на колониальные территории, в том числе и в Казахстан. С 1906-го по 1912-й сюда перебрались более миллиона русских из внутренних губерний России. Такая политика метрополии до предела обострила земельные отношения в степи, поскольку под переселенческие участки отводились самые плодородные земли, зачастую даже с развитой ирригационной сетью. Иногда это приводило к тому, что некоторым группам казахов приходилось по несколько раз менять место жительства. Разорение казахских хозяйств, отсутствие элементарных гражданских прав в совокупности с обезземеливанием вызвали обострение национальных отношений.
Такой в общих чертах была ситуация в Казахстане накануне событий 1917 года.
Ни одна из революций, имевших место в мировой политической истории, не была случайной. Каждой их них предшествовал сложнейший комплекс причинно-следственных связей, которые в свою очередь были обусловлены всем ходом предыдущей истории. Другой вопрос, какие последствия каждая из них повлекла. И в этом смысле Октябрьская революция действительно стоит несколько особняком. Слишком дорогую цену за нее пришлось заплатить практически всем народам, проживавшим на территории бывшей царской империи.
Вместе с тем, она явила миру пример уникальнейшего социального эксперимента. Это сегодня можно по полочкам разложить действия большевиков. А в то смутное время страна, задыхавшаяся от хаоса войны и лишений, нуждалась в простых и понятных рецептах. И они были предложены партией, во главе которой стоял Ленин. Впоследствии многие исследователи стали обвинять его в идеологическом плагиате. Дескать, украл лозунги у своих политических конкурентов. Возможно, это действительно так. Но в том и состоит искусство политика, чтобы вовремя прочувствовать настроения масс и выдвинуть (а если потребуется, то перехватить) самые актуальные для текущего момента лозунги. А дальше уже как бог на душу положит. Видимо, небесам было так угодно, чтобы именно большевистская партия начала великий социальный эксперимент по строительству общества всеобщей справедливости.
Итак, что дал Октябрь казахам? О том, что представлял собой Казахстан в экономическом плане к началу революции, было сказано выше. А если копнуть чуть глубже, то стоит честно признать, что наши предки, начиная с рубежа 15-16 веков (после того, как мировая торговля ушла в зону океанической акватории и появилось огнестрельное оружие) оказались задвинутыми на обочину цивилизационного прогресса. И, по большому счету, к 1917 году казахская степь была чем-то вроде Аркадии, страны пастухов с традиционным, а, если еще точнее, архаичным укладом жизни. В такой оценке нет никакого уничижения – это, что называется, сермяжная правда жизни. Обстоятельства сложились таким образом, что на каком-то этапе истории кочевники оказались неконкурентоспособными в противостоянии цивилизаций и проиграли. И когда к нам пришли оседло-земледельческие народы, они застали здесь унылое захолустье.
Опыт мировой истории показывает, что время от времени человечество совершает качественные прорывы. При этом каждый раз меняются сферы, в которых проявляется прогресс. К примеру, в прежние века это была, главным образом, индустриальная, сегодня – информационная. И наши предки, будучи кочевым народом, не вписались в этот процесс эволюционного развития человечества. Поэтому история поставила вопрос ребром. Либо нас надо было взять из архаики и форсированно перенести в лоно новой цивилизации, либо дать нам шанс приблизиться к ней постепенно, поэтапно. Пришедшие к власти большевики выбрали первый вариант – кардинальный слом существовавшего жизненного уклада и пусть крайне болезненный, но рывок из отсталости к прогрессу. Говоря образно, нас взяли за шиворот и силком втащили из далекого прошлого в современность.
Да, издержки такого подхода были ужасными. Достаточно вспомнить трагедию Ашаршылыка, да и другие страшные страницы нашей недавней истории. Но какой могла быть альтернатива? Как известно, все познается в сравнении. Давайте бросим взгляд на некоторые страны арабского мира, на Северную Африку, где кочевники до сих пор живут в формате традиционного общества. Бедность, граничащая с нищетой, убогость. Другой пример – Афганистан, который некому было тащить в прогресс. Хотя там был короткий промежуток просветления в конце 1960-х – начале 1970-х, но потом там начался большой внутренний раздрай, который продолжается по сей день. Вы бы пожелали такой судьбы казахскому народу?
У нас же ситуация качество иная. Да, была трагедия. Да, были миллионы жертв. Да, режим был жестоким и бесчеловечным. Но при этом налицо колоссальный прогресс. У нас не было индустрии – ее создали. Не было городов – их построили. Не было науки – она появилась. Не было современной медицины – теперь она есть. Как ни крути, но получается, что за период после 1917 года мы прошли путь, который наши предки не могли осилить за века. Казахский социум совершил качественный прорыв из архаики в современность, в цивилизацию.
Разумеется, никогда не надо забывать, что на этом пути было немало негативных моментов. Революционные изменения сломали судьбы представителей целого поколения. Но с другой стороны, главный урок истории заключается в том, что мы, казахи, смогли доказать свою адаптивность и склонность к прогрессу. Мы оказались народом, способным усвоить передовые достижения науки и техники, мировой культуры. Мы явили миру Каныша Сатпаева, Мухтара Ауэзова, У нас были герои, слава которых перешагнула за пределы Казахстана – Алия Молдагулова, Маншук Маметова, Бауржан Момышулы и другие. И такой качественный рывок мы смогли сделать благодаря событиям Октября 1917 года.
Это вовсе не панегирик революции - автором движет желание объективно оценить пройденный нашим народом путь. Конечно, всегда есть место для полемики, но в ней, на мой взгляд, следует избегать однозначных выводов и тем более навешивания ярлыков. Тот же советский опыт можно воспринимать по-разному, но заниматься голым его отрицанием было бы, по меньшей мере, недальновидно. Гораздо более рациональный и продуктивный подход - попытаться концептуально переосмыслить его. К тому же у нас за плечами почти тридцатилетний период суверенной истории, и нам есть с чем сравнить, чтобы понять, о чем из потерянного не стоит жалеть, а что могло бы пригодиться при строительстве независимого Казахстана…
