С ухудшением социально-экономической ситуации в стране зреет недовольство граждан политикой государства в этой сфере. И, судя по всему, оно уже достигло таких масштабов, что игнорировать его нельзя. Власти придется как-то реагировать на протестные настроения в народе, и чем скорее, тем лучше. Однако ждать от нее серьезных политических и экономических реформ не стоит. По всей вероятности, она и на сей раз ограничится косметическими мерами. Вопрос в том, кого или что принесут в жертву? О том, что нас ждет в новом политическом сезоне, мы беседуем с независимым политологом Максимом Казначеевым.
Несмягчающие обстоятельства
– Максим Павлович, насколько адекватно нынешнее правительство реагирует на проблемы населения? Не пора ли ему сменить тактику?
– В первом полугодии сохранилась тенденция к восстановлению мировых цен на основные казахстанские сырьевые товары. Это позволяло правительству более свободно маневрировать ресурсами для решения социальных задач. Однако оно не справилось с задачей стабилизации социально-экономической сферы. Несмотря на рост доходов бюджета, увеличения инвестиций государства в человеческий капитал пока не произошло. Наоборот, граждан облагают новыми налогами и сборами.
В качестве основных социальных раздражителей выступают:
– сохраняющийся рост цен на товары первой необходимости и коммунальные услуги как следствие девальвации тенге;
– регистрация самозанятых граждан, которая воспринимается как введение «налога на безработных»;
– обострение процессов, связанных с обманутыми дольщиками и ипотечниками. В условиях государственной поддержки банков второго уровня сами эти банки не оказали аналогичной поддержки проблемным заемщикам.
Власть попыталась предпринять несколько смягчающих шагов. Однако выдвинутые в первом полугодии пять известных инициатив лишь частично смягчают социальную напряженность. Более того, их практическая реализация оказывается не такой, как ожидалось населением. Невелик и процент охваченных предложенными социальными инициативами.
В складывающихся условиях Акорда стоит перед необходимостью коренного пересмотра приоритетов в социально-экономической политике, она должна сделать ставку на развитие человеческого капитала, а не на поддержку олигархических групп и аффилированных банков. Ей необходимо сделать выбор между перспективами развития страны и узкими интересами элитных групп. Пока этот выбор – не в пользу рядовых граждан.
Тенге проиграл
– Каковы ваши прогнозы на осенний политический сезон? Он будет хмурым и прохладным? Или все же с прояснениями?
– Самые большие риски я связываю с дальнейшим ослаблением курса национальной валюты. Наблюдающаяся, пусть и постепенная, девальвация активизирует в социальной сфере следующие процессы:
Во-первых, падение жизненного уровня населения вследствие роста цен (инфляции). Особенно сильно это ударит по наименее защищенным слоям населения, зависящим от государственной поддержки: пенсионерам, инвалидам, живущим на стипендии студентам, работникам бюджетной сферы (здравоохранение, образование, силовые структуры, госслужба). Анонсированная индексация зарплат, пособий и пенсий лишь частично компенсирует этим социальным слоям потери от снижения курса тенге.
Во-вторых, уменьшение размеров накоплений (номинированных в тенге) граждан в банках и в пенсионном фонде. Данный фактор в кратко– и среднесрочной перспективе подорвет интерес к тенге как к средству накопления и «ударит» уже по среднему классу – мелкому бизнесу, миноритарным инвесторам, индивидуальным предпринимателям. Параллельно с этим потеряют актуальность усилия по «дедолларизации» экономики. Очевидно, что нестабильный тенге проиграл борьбу за статус средства накопления.
В-третьих, негативные последствия будут иметь и инстинктивные действия граждан по сокращению текущих расходов: отказ от приобретения товаров длительного пользования, от инвестиций в недвижимость, от ряда услуг. Соответственно и бизнес в этих секторах экономики может просесть.
Важно подчеркнуть, что нынешнее обесценивание тенге происходит на фоне роста мировых цен на нефть, черные и цветные металлы, зерно. Таким образом, становится очевидным, что текущий кризис имеет исключительно внутреннюю природу и вызван непрофессионализмом экономического блока правительства и Национального банка.
В политической плоскости данный кризис все рельефнее проявляется в виде попыток различных ведомств и отдельных политических «тяжеловесов» переложить ответственность друг на друга, минимизировать личное участие в администрировании экономики и социальной сферы. Такая стратегия поведения в целом объяснима – в элите ни у кого нет рецептов выхода из сложившейся ситуации, а потому и нынешний инерционный сценарий по умолчанию устраивает всех.
Игра на вылет
– Осень в Казахстане традиционно ассоциируется с кадровыми перестановками и реорганизациями в правительстве. Как вы думаете, каких министерств или министров они могут коснуться?
– Уже произошла смена министра обороны, не исключены и другие перемещения. В данный момент определенным иммунитетом от перестановок обладают Умирзак Шукеев (вице-премьер, министр сельского хозяйства), Дархан Калетаев (министр общественного развития), Мадина Абылкасымова (министр труда и социальной защиты). Они лишь недавно заняли свои посты, а потому президент даст им определенное время на выстраивание работы ведомств.
В группе риска находятся Калмуханбет Касымов (Министерство внутренних дел), Бахыт Султанов (Министерство финансов), Ерлан Сагадиев (Министерство образования и науки), а в случае дальнейшего ухудшения ситуации на рынках топлива и угля – Канат Бозумбаев (Министерство энергетики).
В структурном плане назрело разделение Министерства по инвестициям и развитию на более традиционные Министерство индустрии и Министерство транспорта. Под вопросом также целесообразность существования такой отдельной структуры с громким названием, как Министерство оборонной и авиакосмической промышленности, поскольку оборонную и авиакосмическую промышленность у нас можно разглядеть разве что под микроскопом. Данная структура должна быть включена в полноценное Министерство индустрии.
При этом особых претензий к нынешним главам этих ведомств нет – просто необходимо восстановить нормальную номенклатуру министерств и их сферы ответственности после провальной трансформации структуры правительства в 2014 году. Уже исправлены многие ошибки, упразднены «монстры» вроде Министерства здравоохранения и социального развития, а теперь просто нужно завершить этот процесс.
Удержаться на плаву
– А можете поделиться своими прогнозами относительно судьбы премьерского кресла?
– В первом полугодии активизировались информационные атаки на премьера Сагинтаева, однако его отставки не случилось. При этом «компромат» был задействован внушительный – от неспособности правительства обеспечить устойчивый экономический рост до эпизода с задержанием Бахыта Ибрагима в Германии.
В то же время парадоксальным образом устойчивость позициям нынешнего премьера придает приближение нового избирательного цикла. Согласно Конституции, следующие президентские выборы должны пройти в 2020-м, а парламентские – в 2021-м. Но в Казахстане на протяжении последних 14 лет ни одни выборы не проходили в конституционные сроки – все они проводились несколько раньше. Соответственно мы можем ожидать очередной «внеочередной» избирательной кампании уже в следующем 2019 году.
Пока сложно прогнозировать, какая кампания будет выбрана – президентская или парламентская. Но, учитывая прошлогодние конституционные изменения, Акорде выгоднее проводить парламентскую. И в соответствии с этими изменениями действующее правительство будет обязано сложить свои полномочия перед вновь избранным мажилисом.
В такой ситуации президенту нет необходимости проводить ротацию на позиции премьер-министра в 2019 году – это рационально сделать в нынешний осенний политический сезон. И, наоборот, Бакытжану Сагинтаеву достаточно продержаться ближайшие два-три месяца – в таком случае он получит карт-бланш на полгода–год до следующих парламентских выборов. В имиджевом плане Сагинтаев выиграет – ведь он будет уходить не из-за фактических провалов в экономическом блоке, а в рамках формальной конституционной процедуры.
– Казахстанская общественность уже вынесла свой вердикт: правительство не справляется и нуждается в серьезном реформировании. Как его можно встряхнуть?
– В 2016–2018 годах обозначились системные проблемы в работе правительства.
Во-первых, ему не удается конвертировать высокие темпы роста мировых цен на сырье в рост ВВП Казахстана. Заявленные на 2018-й год 4 процента роста ВВП рассматриваются как недостаточные при существующей благоприятной конъюнктуре.
Во-вторых, как отмечалось выше, особую озабоченность вызывает продолжающаяся девальвация национальной валюты, которая не позволяет населению и малому бизнесу планировать свое экономическое поведение.
В-третьих, сохраняющаяся отрицательная доходность ЕНПФ актуализирует проблему реформирования пенсионной системы Казахстана.
В-четвертых, вызывает критику работа национальных финансовых регуляторов – Нацбанка и Министерства финансов: несмотря на государственную поддержку, продолжает ухудшаться положение казахстанских банков второго уровня.
Действия правительства все больше фокусируются на точечных, локальных проблемах, что превращает его в «пожарную команду». Попытка повысить эффективность работы правительства через придание ему дополнительных полномочий была сделана в ходе прошлогоднего внесения изменений в Конституцию страны. Однако в полной мере оценить потенциал этих изменений мы сможем только после следующих выборов в мажилис.
В режиме ожидания
– Стоит ли ждать какой-то активности на партийном поле? Уж слишком затянулось затишье. В последнее время даже «нур-отановцев» почти не слышно, из медийного поля исчез тот же Азат Перуашев, один из самых публичных партийных деятелей... С чем вы это связываете?
– Партии аккумулируют ресурсы и тоже пребывают в ожидании «предвыборной отмашки». Пока неясно, с каких выборов начнется новый избирательный цикл. Скорее всего, именно с парламентских. А потому излишняя активность и самостоятельность в партийном пространстве может быть превратно истолкована в Акорде, что для таких «высовывающихся» партийных лидеров может обернуться «невключением» в новые партийные списки. Поэтому и лидеры партий, и рядовые депутаты стараются лишний раз не провоцировать Акорду и правительство.
В целом на предстоящем избирательном цикле замыкается большой пласт ожиданий – у президента, ведущих внутриэлитных игроков, депутатов, населения в целом. Ожидается изменение процедур функционирования ключевых государственных институтов, но неизвестно, в лучшую или худшую сторону.
Пока выборы не проведены, страна будет находиться в рамках заданного инерционного сценария развития и постепенно ухудшающейся социально-экономической обстановки. Сегодня нет такого субъекта, который смог бы провести необходимый пакет политических, экономических и социальных реформ.
– Давайте вернемся к первому вопросу. К сожалению, в Казахстане уже давно не проводились замеры социальных настроений, и непонятно, что они собой сегодня представляют. Но судя по реакции граждан на последние события, они уже готовы высказывать свои претензии и требования вне соцсетей. К примеру, проводить митинги... Как вы думаете, удастся ли реализовать этот сценарий в ближайшие месяцы, или нынешний всплеск гражданской активности – временное явление?
– Не соглашусь. На самом деле замеры социальных настроений проводятся властями регулярно, причем по всем наиболее острым общественным проблемам. Другое дело, что результаты этих замеров закрыты для общества, а то, что попадает в открытый доступ, – не более чем пропаганда. Соцсети тоже нельзя рассматривать как полноценный социологический срез общества.
На самом деле граждане в основной своей массе не готовы к участию в массовых акциях. Недаром Акорда через постоянное генерирование раздражающих (почти людоедских) социальных и экономических инициатив пытается «прощупать» пределы болевого порога у населения, пытается понять, на каком уровне государственного произвола можно ожидать массовых протестов.
Поэтому пока можно констатировать латентное вызревание протестности, падение авторитета власти, полное игнорирование властью общественных настроений. Но к митингам это не приведет, поскольку отсутствуют, во-первых, общая протестная политическая повестка, а во-вторых, единый общественный организационный центр протестов.
