В комментариях читателей к двум предыдущим статьям о трагедии и возможном будущем Арала, а также о все более осложняющейся ситуации с водными ресурсами в Центральной Азии неоднократно всплывала вроде бы подзабытая тема поворота на юг части стока сибирских рек. Поэтому есть смысл поговорить и об этом. Насколько осуществима данная идея в сегодняшних условиях?
«Проект века»
Когда в конце 2002-го московский мэр Юрий Лужков предложил реанимировать масштабный проект, положенный под сукно в годы перестройки, его поддержали руководители двух крупнейших республик ЦА – Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов. А 7 сентября 2010-го на Форуме межрегионального сотрудничества казахстанский лидер, обратившись к тогдашнему российскому президенту Дмитрию Медведеву, сказал: «Почему бы не вспомнить проект переброски сибирских рек? В перспективе эта проблема может оказаться очень большой для всего центрально-азиатского региона».
Спустя всего три недели Медведев отправил Лужкова в отставку. Конечно, не за идею, с которой тот продолжал носиться (годом раньше на международном форуме «Чистая вода-2009» в Москве столичный мэр снова призвал серьезно заняться вопросом переброски), а совсем за другое. Но с тех пор о проекте на высоком уровне почти перестали говорить. Хотя в российских СМИ продолжают появляться публикации на эту тему – как сторонников, так и оппонентов.
Нет смысла подробно рассказывать об истории проекта, о его технических и экономических параметрах – желающие могут найти в Интернете массу соответствующей информации. Если же вкратце, то речь идет о 27,2 кубических километра воды (впоследствии планируется увеличить объем до 37 кубокилометров), которые предлагается ежегодно забирать из Оби в районе Ханты-Мансийска – рядом с местом впадения Иртыша в Обь – и по каналу протяженностью 2259 км, шириной 200 метров перебрасывать на юг (см. рисунок).
Этот канал должен пересечь всю территорию Казахстана, пройдя от границы Костанайской и Курганской областей через Тургайское плато и поселок Жусалы на Сырдарье (недалеко от Байконура) до границы с Узбекистаном. Конечная его точка –русло Амударьи в районе Ургенча. Сложность проекта обусловлена не только длиной канала, а значит, огромным объемом земляных работ, но и тем, что воду придется все время поднимать (перепад высот довольно серьезный), для чего потребуются целая сеть насосных станций и большое количество электроэнергии.
Ежегодный сток Оби составляет порядка 360 кубокилометров, что более чем в три раза превышает суммарный сток Сырдарьи и Амударьи. Планируемые для забора 27,2 кубокилометра – это лишь 7,5 процента всей воды, которую несет с собой Обь, сбрасывая ее затем «без пользы» в океан. На этом обстоятельстве, а также на том, что глобальное потепление приведет в ближайшие десятилетия к увеличению стока сибирских рек и к заболачиванию и без того переувлажненных территорий на огромной площади, делают акцент сторонники проекта, в числе которых немало известных российских ученых. Мол, изъятие «излишков» воды будет не во вред, а, возможно, даже во благо. Разумеется, их оппоненты приводят свои аргументы, утверждая, что любое более или менее серьезное вмешательство в естественные природные процессы чревато самыми непредсказуемыми экологическими последствиями.
Но рискну предположить, что в таких странах, как современная Россия (то же самое в полной мере относится и к республикам Центральной Азии), вопросы экологии и протесты «зеленых» могут быть проигнорированы, если проект будет сулить экономические и, что в сегодняшних реалиях не менее важно, политические выгоды. С этой точки зрения мнение, что раз идея не была реализована в рамках единого союзного государства, то после распада последнего она тем более обречена на забвение, выглядит, по меньшей мере, спорным. Если будет на то политическая воля, то возможно все.
Слишком дорогая вода
Сначала поговорим об экономической стороне затеи. В советские годы стоимость проекта оценивалась в 32,8 млрд. рублей. Сколько будет сейчас – точно не может сказать никто. Сам Лужков цифру не называет – он лишь утверждает, что «финансовая нагрузка может оказаться вполне приемлемой». Бывший министр экологии РФ, а ныне директор Института водных проблем РАН Виктор Данилов-Данильян считает, что стоимость проекта составит около 200 миллиардов долларов. Возможно, как противник идеи он завышает сумму. Но в любом случае строительство канала и других сопутствующих объектов будет очень дорогостоящим – никак не меньше 100 млрд. «зелеными», если сопоставить покупательную способность советского рубля и тогдашнего доллара, а также учесть, что за прошедшие тридцать лет американская валюта даже относительно самой себя ослабла в два с половиной раза.
Можно привести другое сравнение. Олимпийские игры 1980-го в Москве (а это примерно тот же период) обошлись Советскому Союзу в 4 миллиарда рублей. То есть, проект переброски стоил столько же, сколько проведение восьми летних Олимпиад. Уже в наше время расходы на летние Игры 2012-го и 2016-го составили соответственно 15 и 13 миллиардов долларов. А теперь помножьте на восемь…
Однако Лужков уверяет, что затраты окупятся. В записке на имя Владимира Путина он писал о том, что страны-участницы консорциума (имелся в виду Международный Евразийский консорциум, который должен быть создан для реализации проекта – прим. авт.) будут компенсировать расходы, понесенные на строительство и эксплуатацию канала, прежде всего, за счёт продажи воды конечному потребителю. По словам московского мэра, себестоимость каждого кубометра перебрасываемой воды составит около 10 центов, а продавать его можно «не дешевле 20-30 центов» (он приводил в пример Кипр, где поливной водой торгуют по 1 доллару за куб).
Теперь посчитаем. Из 27 кубических километров (это 27 миллиардов кубических метров) до получателей дойдут 23-24 – за минусом потерь на фильтрацию и испарение. Значит, сельхозпроизводители в странах ЦА должны будут платить за воду из Сибири от 4,5 до 7 млрд. долларов ежегодно. Огромная сумма. Даже если у них появятся такие деньги или если им финансово помогут правительства или международные спонсоры, не разумнее ли направить эти средства на реконструкцию оросительных сетей (в том числе, например, на бетонирование каналов) и внедрение водосберегающих технологий? Ведь именно из-за расточительного отношения к воде теряется 30-35 процентов стока Сырдарьи и Амударьи, или 35-40 кубокилометров, то есть даже больше, чем придет по каналу «Западная Сибирь – Центральная Азия». И, кстати говоря, это обстоятельство служит одним из главных аргументов противников проекта.
Словом, сегодня он вряд ли экономически привлекателен для жителей ЦА. Но, возможно, через несколько десятилетий, когда население региона увеличится в полтора-два раза и дефицит воды станет более острым, страны Центральной Азии будут вынуждены согласиться покупать ее? Тем более что, как предсказывают многие футурологи, войны второй половины 21-го века будут не за нефть, а за воду. Но спрогнозировать, что произойдет в столь далеком завтра, сегодня сложно. Особенно в условиях быстро меняющегося мира.
Политический аспект
И Лужков, и некоторые другие сторонники проекта не скрывают его политической подоплеки. Бывший московский мэр в своей памятной статье напомнил о таких угрозах для РФ, как массовая миграция населения из ЦА (разумеется, большей частью, в Россию) из-за ухудшения условий жизни, вызванного в том числе дефицитом воды, распространение религиозного экстремизма c его последующей экспансией на территорию РФ, возможный дрейф стран региона в сторону Запада (в тексте приведен пример с военной базой США в Узбекистане). После чего резюмировал: «Терять связи с Центральной Азией не только недальновидно, но и опасно».
А в российских публикациях последних лет их авторы все чаще вспоминают о проекте именно под углом геополитических интересов. Мол, его реализация под патронажем и с активным участием бывшей метрополии позволит «подсадить» страны Центральной Азии на «водяную иглу», тем самым привязать эти государства к России, сделать их ее союзниками и надежным щитом на юге. Что особенно важно на фоне усиливающегося стремления Запада добиться международной изоляции России.
Если чисто гипотетически предположить, что такая точка зрения на будущее проекта переброски возобладает, то нашему северному соседу придется, не считаясь с очевидными финансовыми потерями, взять на себя основную часть затрат, связанных с его осуществлением, и подавать воду в ЦА фактически бесплатно. Но есть ли у России такие возможности? Когда Лужков пытался реанимировать идею, это были «тучные» для стораны годы, ее экономика быстро росла, она могла позволить себе взяться за самые крупные проекты. Однако потом резко упали цены на нефть, вокруг РФ стала все сильнее затягиваться санкционная петля. В общем, складывающаяся сейчас ситуация явно не располагает к огромным дополнительным затратам.
И еще. Раз мы ведем речь, главным образом, о судьбе Арала, то надо без обиняков сказать: его спасение никогда не рассматривалось в качестве основной цели проекта переброски. В заключении, подготовленном в советские годы Институтом водных проблем АН СССР, прямо говорилось: «Искать экономическое обоснование этих работ можно лишь в дальнейшем развитии ирригации в Средней Азии и на засушливых землях Северного Казахстана… Усиление питания Арала могло бы быть попутным результатом переброски». Такой же смысл закладывают в проект и нынешние его сторонники. То есть ради спасения самого Аральского моря никто не будет тратить столь гигантские суммы.
И уж тем более нереальной, даже фантастической, во всяком случае, сегодня, выглядит идея строительства канала «Каспий-Арал» (другая возможная и более короткая трасса: залив Кара-Богаз-Гол – русло Амударьи в районе каракалпакского города Каратау), которую тоже нет-нет да вспоминают люди, озабоченные судьбой умирающего озера. Идея была выдвинута в начале 1990-х, когда уровень Каспийского моря стал быстро расти: за несколько лет он поднялся почти на два с половиной метра (объем воды увеличился на 750 кубических километров – это ненамного меньше объема полноводного Арала!), возникла угроза подтопления близлежащих городов, в том числе Актау. Но затем начался обратный процесс. Впрочем, даже если в Каспии вдруг появится много «лишней» воды, которая будет угрожать наводнениями, то перебросить ее в Арал будет крайне проблематично. Ведь придется не только поднимать эти огромные потоки (Каспий находится на отметке 27 метров ниже так называемого уровня моря, а высохшее дно Арала – на отметке 26 метров выше уровня моря, то есть перепад высот составляет 53 метра), но еще и опреснять их.
А, кроме всего прочего, нужно учесть, что акватория Каспия принадлежит сразу пяти странам: Казахстану, России, Азербайджану, Ирану и Туркменистану, у каждой из которых свои интересы. Словом, тут тоже большая геополитика…
Фото:back-in-ussr.com
