400 Сегодня, 11:46

Как решения съезда Компартии Китая отразятся на Казахстане?

За недавним съездом Коммунистической партии Китая следила, без преувеличения, вся планета. Оно и понятно: в эти дни определялась стратегия развития крупнейшей – с точки зрения и численности населения, и экономического потенциала – страны мира, а значит, так или иначе, и судьба всего человечества. Пройти мимо такого события мы, конечно, не могли. О том, как итоги съезда могут отразиться на Казахстане и вообще на Центральной Азии, мы попросили рассказать руководителя Центра прикладной политологии и международных исследований Айдара Амребаева.

- Айдар Молдашович, расскажите для начала, к каким главным решениям пришла самая большая партия в мире?

- Прошедший в Пекине съезд китайских коммунистов действительно был судьбоносным как для самой Поднебесной, так и для стран-соседей. И этому есть несколько фундаментальных причин.

Во-первых, данный форум дал оценку пути, пройденного  Китаем под руководством “пятого поколения руководителей” (с момента прихода к власти Си Цзиньпиня).

Во-вторых, он определил приоритеты дальнейшего развития страны.

В-третьих, съезд подтвердил приверженность эволюционному характеру преемственности политического курса, сохранению общественной стабильности и уверенности в будущем. Конституируется, дифференцируется и эволюционирует содержание доминирующего идеологического концепта “социализма с китайской спецификой”, в котором наблюдается некоторая смена акцентов: социализма становится все меньше, а китайской специфики все больше. Социалистическая доктрина становится своеобразным кодексом поведения элиты, а китайский национализм - понятным и принимаемым большинством населения алгоритмом ценностей и действий. В связи с этим постепенно происходит оформление и укрепление новой идеологемы “китайской мечты”, как возрождения величия страны.

В-четвертых, руководство КНР предложило собственную картину “эпохи”, а также места и роли в ней Китая. Страна осуществляет непростой переход из разряда развивающихся стран в число лидеров современного мира с соответствующим объемом полномочий, прав и обязанностей, а также региональных и глобальных амбиций.

В-пятых, осуществлена плановая ротация высших руководящих кадров с коллективным согласованием существующего межэлитного статус-кво и одновременным сохранением лидерства тандема Си Цзиньпинь - Ли Кэцян в управлении страной на грядущие пять лет. Вопрос о преемственности власти (передаче ее следующему поколению руководителей) отложен и находится теперь в личной компетенции “ядра партии” - Си Цзиньпиня.

В-шестых, произошла “канонизация” действующего председателя КНР как лица, сопоставимого с лидерами прошлого (Мао Цзэдун и Дэн Сяопин), определившими стратегическое направление развития Китая на долгие годы вперед. В этой связи мы наблюдаем процесс своеобразной “сицзиньпинизации” политики Поднебесной на современном этапе. А значит, стратегическое видение и планы, озвученные действующим председателем КНР, - это “всерьез и надолго”…

- А что из всего этого может напрямую или косвенно касаться отношений Китая с Казахстаном?

- Можно увидеть созвучия в планах Китая и Казахстана. Интересно, к примеру, что оглашенный генеральный план развития КНР до 2050 года по временному горизонту совпадает со стратегическими горизонтами Казахстана, который руководствуется собственной Стратегией развития до 2050 года.

В выступлении генсека ЦК КПК Си Цзиньпиня перед 2280 делегатами съезда были названы три основных этапа. На первом - к 2020 году - планируется построить общество среднего достатка с многочисленным средним классом и полной ликвидацией нищеты. К 2035 году Китай должен подняться до уровня стран-лидеров инновационного типа; будет завершено создание правового государства, сократится разрыв в уровне доходов, в том числе между городскими и сельскими жителями; планируется ликвидировать затяжной экологический кризис. Наконец, к 2050 году «Китай по совокупной национальной мощи и международному влиянию войдет в число стран-лидеров».

Что касается Казахстана, то он в настоящий период осуществляет проект модернизации общественного сознания и в соответствии с национальной стратегией развития планомерно реализует 100 конкретных шагов навстречу инновационному состоянию общества, а также ставит амбициозную цель войти в число 30 наиболее развитых стран мира.

Говоря о достижении целей развития КНР, Си Цзиньпинь назвал целый ряд принципов и подходов, в том числе в экономической политике. Во-первых, он признал, что заоблачных темпов роста китайской экономики больше ожидать не стоит. По его словам, страна перешла «от высоких темпов роста к высококачественному развитию». Как известно, темпы роста ее ВВП на протяжении уже нескольких лет подряд падают на несколько процентных пунктов ежегодно. В 2016-м они составили 6,7% — самый низкий показатель за последние четверть века. В то же время это гораздо выше показателей других ведущих стран мира. Если средние темпы роста китайской экономики за последние пять лет составили 7,2%, то глобальной — лишь 2,6%. Такая стратегия “управления” темпами роста является адекватной мерой против “перегрева экономики” и увлечения формальными показателями. То есть приоритетом становится не экстенсивное расширение экономического потенциала, а качественное улучшение экономики, соответствие ее современному уровню.

Во-вторых, Китай продолжит поддерживать ставшие уже традиционными меры экономического управления. В частности, это касается патронирования государством финансовой сферы и интенсивного инфраструктурного развития — прокладка железных и автомобильных дорог, развитие водных и воздушных путей сообщения, трубопроводного транспорта, сетей электроснабжения и логистики.

Любопытно, что Казахстан избрал сходный план поддержки инфраструктурного развития, сориентированный на участие нашей страны в китайской инициативе “Пояс и путь” - это новая национальная экономическая программа “Нурлы жол”. Особенностью стратегии КНР является ее приоритетное финансовое обеспечение. Например, только в нынешнем году Поднебесная выделила из бюджета 800 млрд. юаней на строительство железных дорог и 1,8 трлн. юаней на развитие шоссейных и водных магистралей. В Казахстане же, который ограничен возможностями внутреннего инвестирования, упор делается на оптимизацию использования бюджетных ресурсов, выделение целевых государственных инвестиций на программу “Нурлы жол” и привлечение внешних заимствований в актуальные сектора экономики, в том числе через заинтересованное участие КНР в развитии транспортно-логистического коридора из Китая в Европу через территорию РК.

В Китае также будет продолжена работа по ликвидации избыточных производственных мощностей, борьбе с кризисом перепроизводства и сокращению чрезмерной долговой нагрузки. В Казахстане, избравшем стратегию форсированного индустриально-инновационного развития, будет осуществлена совместная с КНР программа индустриального сотрудничества, в рамках которой планируется реализовать 51 проект по созданию новых и переносу сюда ряда китайских предприятий. То есть эти задачи двух стран коррелируют и даже дополняют друг друга. Вопрос в том, насколько Казахстану удастся защитить национальные интересы и приоритеты при заключении тех или иных договоренностей с Китаем?

В-третьих, в КНР подтвержден курс на ослабление государственного контроля над экономикой и передачу экономической инициативы в руки народа. Си Цзиньпинь подчеркнул, что партия и государство будут «пробуждать и оберегать предпринимательский дух, поощрять большее число социальных субъектов к инновационной и предпринимательской деятельности». В этих целях предусмотрено значительно упростить инвестиционный режим. Если сейчас большинство инвестпроектов подлежат обязательному одобрению властей, то в будущем предполагается создание «негативного списка» проектов, за пределами которого можно инвестировать во что угодно без предварительного разрешения, лишь уведомив власти о своих капиталовложениях. В настоящее время подобный режим действует лишь в 11 зонах свободной торговли на территории КНР. В докладе XIX съезду обещано, что он будет распространен на всю страну.

Для Казахстана вопрос развития свободных экономических зон, в том числе с Китаем, тоже является актуальным. Однако он требует согласования с Евразийской экономической комиссией, которая весьма скептически относится к перспективе создания СЭЗ с КНР.

- Какие новые возможности открыл съезд китайских коммунистов для казахстанских предпринимателей?

- Важным сигналом для нашего бизнеса должно стать намерение руководства КНР развивать экономическое сотрудничество с зарубежными партнерами и гарантировать права иностранного капитала у себя «дома». На съезде было продекларировано: «Открытые двери Китая не закроются, они будут распахиваться все шире. Делая упор на реализацию инициативы «Один пояс – Один путь», следует и дальше уделять внимание заимствованию извне и выходу вовне». Также в докладе отмечено: «За счет расширения внешней торговли, культивирования новых видов хозяйственной деятельности и новых моделей в сфере торговли следует интенсивнее продвигать работу по превращению Китая в полноценную торговую державу. Следует расширять доступ на рынок и открытость внешнему миру, защищать законные права и интересы иностранных инвесторов. Обеспечить одинаковое и равное отношение ко всем зарегистрированным на территории Китая предприятиям».

Этот пункт имеет важное значение для взаимовыгодного торгово-экономического сотрудничества КНР с Казахстаном и другими странами Центральной Азии, которые намерены, например, активно продвигать экологически чистую сельхозпродукцию на китайский рынок, взаимодействовать на энергетическом рынке, в туристской индустрии и транспортно-логистической сфере. Чтобы не допустить сокращения объемов торгового оборота между нашими странами, необходима  целенаправленная работа правительства РК по его диверсификации, обнаружению новых “ниш” на емком рынке Китая и продвижение интересов нашей страны на политическом уровне в рамках сотрудничества по проекту “Пояса и пути”.

- Всякое сотрудничество таит в себе и риски. Что может насторожить Казахстан и другие страны Центральной Азии в планах, принятых на съезде КПК?

- Для нас прошедший съезд означает, что намеченные и осуществляемые ныне проекты взаимодействия КНР со странами региона будут в приоритете экономической политики Китая не только на ближайшие годы, но и далее. Это долгосрочный тренд. И понятно, что он несет в себе как новые возможности, так и определенные «риски» и даже  «дискомфорты», которые могут стать предметом дальнейших переговоров между странами.

В частности, активность китайской стратегии в регионе и новое китайское видение международного порядка обладают своей спецификой, которая была обозначена, например, в идее формирования своеобразного пространства «стран общей судьбы». Это напрямую касается государств, участвующих в инициативе «Пояс и путь». Однако здесь существует ряд нюансов.

Авторитетный российский исследователь А.Маслов подчеркивает: «Россия не входит в число этих стран, а лишь утверждает сопряжение с Китаем по этим вопросам». Очевидно, что речь идет о странах, находящихся в орбите китайского политического, экономического и культурного влияния. К ним, согласно новой внешнеполитической ориентации КНР, относятся страны Центральной Азии, в том числе и Казахстан. Данное влияние имеет и свои издержки.

Например, отмечаются факты ограничения культурной самоидентификации малых народов Китая, живущих на приграничных территориях. В этом отношении предметом нашей озабоченности должна стать судьба казахской диаспоры КНР. Обсуждение таких вопросов на экспертном и дипломатическом уровне может способствовать позитивному разрешению конфликтных ситуаций. Важно, чтобы эти проблемы не экстраполировались обеими сторонами на перспективы углубления отношений между РК и КНР, не усугубляли существующие опасения, связанные с китаефобией в Казахстане и этническим сепаратизмом в западном Китае. Думается, предложенный китайской стороной концепт «сообщества стран общей судьбы» требует более конкретного и детального толкования с целью избежать неверных интерпретаций и кривотолков, способных вызвать новые волны недопонимания в регионе.

Говоря в целом о прошедшем съезде, следует сказать, что он на деле стал этапным, «знаковым» событием не только в политической истории самого Китая, но и в современном глобальном международном процессе. Применительно к странам Центральной Азии его решения означают как новые возможности, так и новые вызовы. Это  предполагает разработку более тщательной, глубокой и взвешенной стратегии взаимодействия и сотрудничества.

Комментарий в тему

Адиль Каукенов, директор Центра китайских исследований China Center:

«Казахстану выгоден курс, намеченный Си Цзиньпинем»

- Почему этот съезд привлек к себе столь пристальное внимание мировой общественности?

- На нем решалось не только то, как будет развиваться Китай в ближайшее время, но и то, каким будет внутриполитический и внутриэлитный расклад в стране. Ранее прогнозировалось, что Ху Чунхуа станет заместителем председателя КНР (с перспективой выдвижения на председательский пост), а Сунь Чжэнцай – премьер-министром. Но прогнозы не сбылись: первый не получил соответствующего назначения и уже не сможет стать китайским руководителем, а второго еще летом арестовали за нарушение партийной дисциплины и коррупцию. Впрочем, и без того было очевидно, что действующее поколение во главе с председателем Си Цзиньпинем более чем уверенно держит бразды правления в своих руках.

Хотя китайской политике присуща преемственность, нужно понимать, что Си — фигура необычная. Это яркий и харизматичный лидер со своим своеобразным видением мира. Проводимая им линия пользуется популярностью не только среди простого народа, но и внутри элитных кланов. Это позволило ему переломить сложившуюся тенденцию и провести назначения в Центральный комитет КПК согласно своим интересам. Значит, намеченный им курс продолжится и дальше.

- Что это дает Казахстану?

- Как известно, при ныне существующем курсе Казахстан получил очень серьезный карт-бланш со стороны Китая в рамках его стратегии «Один пояс - Один путь». Это действительно наиболее перспективное для нас направление, поскольку все другие сложны как с логистической, так и политической точек зрения. Оно открывает перед нами  большие возможности, способствует развитию партнерства между нашими странами. И, кстати, нужно заметить, что успех этой стратегии во многом связывают именно с Казахстаном, в частности, с активным сопряжением нашей национальной программы «Нурлы жол» и китайской инициативы «Экономический пояс Шелкового пути».

То есть Казахстану выгоден курс, намеченный председателем Си Цзиньпинем. Более того, Астана активно использует представившиеся возможности для привлечения китайских инвестиций и технологических возможностей. То, что курс председателя Си будет продолжен, - важный для Казахстана момент с точки зрения его китайского вектора. Конечно, для людей, не посвященных в политическую жизнь КНР, такие вещи могут показаться обыденными, но те, кто следит за ней, прекрасно понимают значение всех этих нюансов.

 А как вы оценивается намерение Китая строить сообщество «стран общей судьбы». Несет ли оно какие-то риски для соседей, в частности, для Казахстана?

- Если честно, я не понимаю, о каких конкретно рисках идет речь. В случае, например, обострения отношений на Корейском полуострове в силу политики Дональда Трампа или Кым Чен Ына — да, еще можно вычленить риски. Но в концепции "стран общей судьбы" все изложено по-китайски осторожно и очень размыто. Это не конкретика действий, а попытка описать текущую действительность и выразить свое к ней отношение.

Основная задача концепции - показать, что Китай понимает свою связь с регионом и региональной экономикой, что он не закрывается от внешнего мира, а видит свою судьбу в общности, в совместном развитии. Причем это излагается в обтекаемых и гладких формулировках, чтобы исключить какую-либо возможность двойного толкования или принятия на себя определенных обязательств.

- Зачем Китаю вообще понадобилось выдвигать данную концепцию?

- Дело в том, что влияние китайской экономики на мир продолжает расти. Соответственно мировая общественность нуждается в понимании того, как это развитие будет идти дальше, каким видит себя Поднебесная в мировом хозяйстве, как она реагирует на собственный рост? Сообщество «стран общей судьбы», собственно, и есть китайское видение этого процесса, причем в том смысле, что КНР видит себя частью региона, подчеркивает желание совместно строить региональную инфраструктуру, но по конкретным направлениям предпочитает договариваться с каждым отдельно.

Отсюда вывод: риски можно понять и объяснить, если анализировать конкретную программу действий или политику, а она у Китая сосредоточена в двусторонних отношениях, либо в участии в международных организациях. Тогда как "сообщество стран общей судьбы" представляет собой, прежде всего, манифест, в котором изначально не закладывалась какая-либо конкретика либо обязательства (финансовые или политические). Это, а также отсутствие соответствующего плана действий не оставляет поля для анализа реальных рисков.

Автор: Сауле Исабаева