Совсем недавно Общественная палата России взяла на себя роль посредника между протестными слоями общества и властью. Нужно ли нам последовать этому примеру? Какая организация в Казахстане могла бы выступить в этом качестве? Изучает ли у нас кто-то настроения в гражданском обществе и ситуацию с соблюдением прав человека? Если да, то каким образом можно донести суть этих исследований до власти? Как создать реально действующую площадку для обсуждения острых проблем и тем самым вывести взаимоотношения между властью и обществом на новый уровень? Попытаемся разобраться.

Замир Каражанов, политолог:

«В нормальной ситуации политической системе не требуются посреднические услуги»

– Мы прекрасно знаем, что в экономике посредник – это зло! Факт его существования говорит об искажении рынка и указывает на нездоровую ситуацию. Он подрывает конкуренцию и ведет к росту цен. Так почему мы допускаем, что в политике посредник – это хорошо? Да, вы можете привести случаи, когда была необходимость в посредниках. На переговорах. Только упускается тот факт, что все эти случаи происходили из-за политических кризисов. В нормальной ситуации политической системе не требуются посреднические услуги.

Речь  о посреднике заходит в тех случаях, когда ситуация зашла в тупик и обойтись без него фактически невозможно. Поэтому лучше говорить не о посреднике, а о том, как не довести ситуацию до точки бурления и кипения. Иными словами, в политической модели востребован эффективный механизм снижения уровня рисков и предупреждения об опасности. Верхи должны получать импульсы снизу и реагировать на них. А если такого механизма нет, то правительство может даже не знать о существовании проблемы.

Информационную безопасность часто понимают как противодействие «вражеским голосам», но очень часто важно услышать свой «внутренний голос». В этом смысле блокирование и дозирование информации, особенно той, которая касается жизни общества, может негативно сказаться на безопасности в целом и на стабильности в частности. Есть и другие механизмы, способные снизить политические риски. Это партии, общественные организации, представительные органы власти.

Все они в силу своей специфики призваны работать с населением, артикулировать интересы тех или иных групп и отстаивать их в органах власти. И от того, насколько эффективны партийная система, третий сектор, общественный контроль, также зависит устойчивое развитие страны. Важно помнить простую истину: если пренебрегать мерами гигиены, то рано или поздно можно подхватить опасную болезнь. А это не только протестные слои и группы населения. Мы живем в нестабильном мире, где имеют место всплеск насилия и радикализация масс, в том числе на почве нерешенных социальных проблем.

Поэтому не стоит недооценивать роль партий, НПО, СМИ в жизни общества. Сами по себе они не гарантируют процветания. Но факт остается фактом: нет успешных стран со слабыми СМИ, неразвитым гражданским обществом, отсутствием многопартийности и плюрализма. Чтобы убедиться в этом, достаточно пробежаться по списку стран ОЭСР, членом которой является и Казахстан.

Вы говорите о том, что в России модератором протестных отношений намеревается выступить Общественная палата. Но насколько ее работа эффективна? Каков ее статус? Способна ли она реально решать вопросы или же играет роль «громоотвода»? По своему статусу палата является консультативно-совещательным органом. Суть ее работы состоит в том, чтобы выработать какое-то мнение, какую-то позицию относительно той или иной проблемы. Проще говоря, разобраться в ситуации. С этой целью представители Общественной палаты встречаются с заинтересованными людьми, правоведами, экспертами. Как видим, она не принимает решений, не является специфически посредническим органом, хотя и может взять на себя такую функцию.

Если говорить о Казахстане, то посредником может выступить кто угодно, имеющий  авторитет, пользующийся доверием и, само собой разумеется, занимающий беспристрастную позицию. Набор формальных требований невелик, но и тут есть проблемы. К примеру, результаты опросов о степени доверия населения к тем или иным госорганам, общественным институтам показывают, что в Казахстане практически нет силы, организации, способной взять на себя посреднические функции. Лидером по уровню доверия часто является глава государства, тогда как другие персоналии и институты намного отстают от него. Иными словами, случись завтра чрезвычайная ситуация, ее некому будет урегулировать. Поэтому важно усиливать доверие к другим ключевым институтам власти и общества, что означает необходимость реформ с целью повышения их дееспособности.

Что касается гражданского общества, то у нас занимались его исследованием. Выпускались брошюры, некоторые из них содержали интересные выводы. Если говорить об оценке ситуации, то в общем и целом она не вызывала бурных споров. В большинстве таких исследований признавалось зачаточное состояние гражданского общества в нашей стране. Кстати, в них часто добрым словом упоминают Закон «Об общественных объединениях в Казахской ССР» (принят 27 июня 1991 года). Его называют лучшим законом, который регулировал деятельность НПО и который внес большой вклад в формирование  гражданского общества. Хотя все тут же признают, что он был принят в другой стране, которая не отличалась демократическими традициями, и в совершенно другую историческую эпоху.

Теперь о том, как донести результаты подобных исследований до власти… Тут возникает вопрос: «А нужно ли это делать?». На политическом и государственном Олимпе все и всё прекрасно понимают, и такие исследования не откроют глаза высокопоставленным чиновникам. Чтобы убедиться в этом, достаточно просто пробежаться по «Концепции развития гражданского общества в РК на 2006-2011 годы». Документ содержит многое из того, о чем говорят разные исследования и специалисты.

В Концепции признается, что развитие страны «как динамичного, современного государства с высокими стандартами качества жизни возможно только на основе […] дальнейшего становления гражданского общества». Не вызывают сомнения поставленные в ней цели и задачи. Отмечается, что нужно сконцентрировать усилия на построении «демократического, светского, правового и социального государства, где человек, его права и свободы являются главными ценностями». Это Дорожная карта, которая призвана дать импульс развитию гражданского общества в РК. Но проблема в том, что на дворе уже  2017 год, а Концепция была рассчитана до 2011-го, однако гражданское общество в нашей стране так и не пережило ренессанса.

Как известно, кратчайшее расстояние между двумя точками – это прямая линия. Всегда можно достичь своей цели, если двигаться к ней кратчайшим путем. Не создавать промежуточных звеньев, посредников и т.д., а максимально упрощать. И нет смысла изобретать заново велосипед! Если говорить о реальных площадках, на которых можно обсуждать сложные социальные проблемы, то они известны. Поэтому это не вечный философский вопрос «Что делать?», это вопрос политической воли.

Султанбек Султангалиев, политолог:

«Прежде всего необходима модернизация бюрократического сознания»

– Откуда у нас появляются протестные настроения, причем зачастую самого радикального характера? В первую очередь, по вине самой власти, глухой и порой бездушной к проблемам людей, особенно на местном уровне. Поэтому вопрос о взаимодействии с протестными слоями населения следует рассматривать в более широком контексте самого состояния такого взаимодействия, взаимопонимания и доверия между государственными органами и обществом.

Безусловно, уровень коммуникационных связей между всеми ветвями казахстанской власти, с одной стороны, и народом, с другой, крайне низок. Особенно это проявилось в  ходе «земельных» митингов, состоявшихся в прошлом году, что сподвигло власти к созданию двух министерств, ориентированных непосредственно на работу с населением. Однако, несмотря на некоторые подвижки в этом направлении, необходимо дальнейшее углубление взаимосвязей между государственными структурами и обществом. Или, как сейчас модно выражаться, необходима модернизация, в первую очередь, бюрократического сознания, которое сегодня стремится максимально оградить себя от общественных настроений и контактов с народом.

Положительную роль здесь могли бы сыграть общественные советы всех уровней – от профильных при министерствах и ведомствах до городских и районных. Однако очевидное несовершенство Закона «Об общественных советах» является сегодня  серьезнейшим препятствием для осуществления  главной функции  ОС – налаживания дополнительного и непосредственного канала  коммуникации между государством и гражданами.

Полагаю, что было бы излишним возлагать какие-либо надежды на правозащитные организации. В Казахстане они, на мой взгляд, изначально слишком политизированы, и это не могло не вызвать настороженно-негативного отношения  властей к ним как к инструменту политической борьбы, который используется лицами, оппонирующими Ак-Орде.

К перспективе возникновения реально действующей площадки для обсуждения острых проблем, волнующих людей, на данный момент я отношусь скептически – в связи с тем, что правящая элита, вопреки инстинкту самосохранения, стремится предельно затормозить процесс демократизации в стране, явно не понимая, что тем самым пилит сук, на котором сама же и сидит.

Повторюсь: оптимальной формой подобного разноуровневого диалога могли бы стать общественные советы при условии внесения продуманных изменений в соответствующий закон. Сегодня положение ОС характеризуется, прежде всего, невразумительным статусом, полной зависимостью от исполнительной власти, которая и формирует их персональный состав, отсутствием доступа к бюджетному финансированию и международным грантам… И до тех пор, пока такое положение вещей не изменится,  советы будут оставаться фантомным порождением  законодательного креатива, а не эффективным органом, способным осуществлять оперативную коммуникационную связь между населением и исполнительными органами власти ради сохранения общественной стабильности в регионах и в стране в целом.

Амиржан Косанов, политик, общественный деятель:

«Хватит фиговым листком прикрывать демократическую наготу»

– Создание таких квазиобщественных институтов – это не что иное как бутафоризация цивилизованного диалога между обществом и властью. И такой диалог может быть начат только при наличии трех важных институтов: независимых СМИ, оппозиционных политических партий и многопартийного парламента. Это классика жанра. Но, к огромному сожалению, за 26 лет независимости мы так и не смогли создать гибкую, способную принимать вызовы времени, учитывающую мнение как большинства, так и меньшинства политическую систему. Отсюда и все наши проблемы, и попытки такого рода «общественными советами» прикрыть, как фиговым листком, свою демократическую наготу.

Даже само создание подобных советов можно расценить как свидетельство того, что власть в глубине души понимает, что с плюрализмом и контролем со стороны общественности в нашей стране что-то не так. Поэтому и создаются такие структуры.

Я не очень верю в потенциал различных общественных советов при государственных структурах. Причина одна:  в  большинстве своем они формируются из лиц в достаточной мере лояльных к руководителю того или иного госоргана, ибо этот руководитель сам и утверждает состав такого совета. Понятно, что он будет набирать тех, кто ему угоден и с кем он может найти общий язык. А без здоровой и компетентной критики, которая привела бы к улучшению положения дел в той или иной сфере жизни общества, такие советы просто обречены.

Так что надо уже сегодня закладывать основы будущей политической системы, где была бы реальная и эффективная конкуренция не только между ветвями власти, но и  между идеями и партиями.

Лишь в этом случае появятся не мертвые, как сейчас, а живые, имеющие кровную связь с той же протестной частью общества, политические партии, которые и будут публично говорить о реальной ситуации в стране, об ошибках действующей власти. Тогда и появится полномочный и многопартийный парламент, в котором правящая партия будет находиться под пристальным контролем парламентской оппозиции. Тогда и отпадет  надобность в формировании  фиктивных и неэффективных общественных советов.

Жаксылык  Сабитов, политолог:

«Власть не будет открыто обсуждать внутриполитические проблемы»

– Казахстану необходимы политические институты, которые могли бы на должном уровне осуществлять функцию обратной связи между населением и властью. Здесь есть два варианта: первый – построение реальной демократии с конкурентными и справедливыми выборами, второй – построение отдельной закрытой системы обратной связи, как это реализовано в Китае. Я думаю, второй вариант более близок к современным казахстанским реалиям.

Полагаю, власть довольно хорошо изучила наше население и старается решить некие проблемы, вокруг которых сосредоточены очаги потенциального недовольства и которые достигли определенного уровня публичной известности. То есть она реагирует только на те проблемы, которые сумели вызвать большую информационную волну. Такая модель поведения, избранная властью, безусловно, выгодна с тактической точки зрения, поскольку  позволяет, затрагивая меньшее количество ресурсов, сохранять стабильность. Но в стратегическом плане это дорога в никуда. Ведь мелкие проблемы накапливаются, и кумулятивный эффект от них все больше усиливается.

Здесь стоит отметить два главных фактора, которые будут влиять на политическую систему Казахстана в ближайшее десятилетие. Первый – это экономический кризис,  вызванный резким снижением цен на нефть. С 2014-го наша страна находится в свободном падении. Если в 2013-м ВВП Казахстана составлял 236,6 миллиарда долларов, то уже в следующем году он снизился до 184-х миллиардов. Скорее всего, в 2017-м падение ВВП остановится, но докризисного уровня мы можем не достичь вплоть до 2023 года. Золотовалютных запасов и средств Национального фонда хватит лет на пять – восемь.

Второй главный фактор – это формирование «молодежного бугра» в первой половине двадцатых годов. В этот период  доля молодежи в структуре населения максимально увеличится. А «молодежный бугор» – необходимое «топливо» для любой революции. Власть знает про эти проблемы, да и вообще она знает наше общество гораздо лучше, чем многие эксперты. Но она не станет открыто обсуждать внутриполитические проблемы, поскольку это может нарушить герметичность хорошо сформированной «спирали молчания». Такие обсуждения могут стать триггерами для не совсем приятных ей явлений и процессов. Так что реально действующей площадки для диалога между гражданским обществом и властью с целью обсуждения действительно острых проблем мы не дождемся. Скорее, власть  будет создавать имитационные площадки, чтобы, во-первых, не допустить слома «казахстанской модели спирали молчания», во-вторых, дать возможность группам отечественных политтехнологов освоить бюджеты. 

Нужно отметить, что в этом плане Казахстан мало чем отличается от России. Там ситуация схожая с нашей. Поэтому в обеих странах будет сохраняться статус-кво – вплоть до момента начала политического транзита (в силу дискретности человеческой жизни) или вплоть до момента срыва «спирали молчания», как это случилось во времена «бархатных революций» в Европе в начале 1990-х или как в период «арабской весны».

Вплоть до этого срока наше гражданское общество и наш селекторат будут существовать в параллельных мирах. Власть будет проводить закрытые исследования нашего общества, которые будут иметь большие искажения в силу самой архитектуры политической системы. Также власть будет реагировать на информационно раскрученные проблемы. Но при сохранении текущих паттернов поведения власти очень вероятны большие внутриполитические проблемы в ближайшее десятилетие.