Когда-то об эмиграции говорили шепотом на кухнях, и ассоциировалось это слово с перемещением лишь некоторых избранных в неведомый счастливый мир, где все есть и нет никаких проблем. Но рухнул железный занавес, и эмиграция стало обыденным, привычным явлением, причем далеко не всегда радужным. Сегодня своим опытом интеграции в чужой стране делится героиня одной из прежних наших публикаций Гюльнара Нурпеисова.

Бесценный опыт

- То, что некоторые эмигранты ругают изо всех сил свою бывшую родину – не более, чем защитная реакция, - говорит она. - Просто этим людям нужно и самих себя, и окружающих убедить в том, что они поступили правильно и что, уехав, они оказались «в шоколаде». У моей мамы была когда-то попытка перебраться в Россию. Так вот, переехавшие раньше нее русские сильно хаяли Казахстан и казахов. Нет, никто, конечно, не отрицает, что уровень коррупции у нас зашкаливает и что очень часто для того, чтобы сделать карьеру, нужны агашки-аташки, которые будут проталкивать тебя. Но, по большому счету, этим хающим никто ничего плохого в Казахстане не сделал – собственность, как это происходит в других республиках СНГ, не отбирали, по национальному признаку не преследовали...

Любая эмиграция – это пусть и очень тяжелый, но бесценный жизненный опыт. Те, кто собирается уехать в другую страну, пусть знают, что самим им будет несладко, а вот их дети смогут быстро адаптироваться. Школы здесь хорошие (я не про само образование, а про атмосферу), общение между людьми гораздо доброжелательнее и порядочнее. Дети это сразу чувствуют.

В первые два-три месяца у свежеиспеченных эмигрантов бывает эйфория. Многие, оказавшись по ту сторону границы, говорят самим себе: «Жизнь удалась! Самый главный поступок в жизни я сделал – нахожусь в Америке (или в Канаде)». Один хорошо знакомый талгарский немец, эмигрировавший в 1990-х, написал мне однажды с иронией к самому себе: «Я был весь такой гордый, что вы все остались, а я уезжал из Казахстана». За эйфорией следует культурный шок. Когда смотришь на страну глазами туриста, все нравится, все хвалишь. Мне, например, казалось, что все канадцы доброжелательные и улыбчивые. А сейчас вижу, сколько тут неприветливых и хмурых лиц. Еще мне казалось, что все продавцы в Канаде – идеальные. Теперь я убедилась, что пусть нечасто, но хамовитость и наглость здесь тоже встречаются.

Когда я пошла в языковую школу, учительница внушала нам перед первым тестом: списывать нельзя, честность и порядочность - это канадский приоритет. Я поверила и оставила ящичек с вещами в бассейне, не закрыв, и у меня вытащили сумку с деньгами и документами. Позже украли с заднего двора один из двух велосипедов. У нас бы, наверное, стащили оба.

Честно скажу, столкнувшись с реалиями и проблемами, я стушевалась, и первые три года мне хотелось вернуться на родину. Но позже, когда расставишь приоритеты в своей жизни, становится намного легче. Я не вижу ничего оскорбительного или постыдного в том, что люди возвращаются. Это нормально! Но я, прожив здесь 10 лет, пока не собираюсь назад. К Канаде, конечно, отношусь не с такой нежностью, как к Казахстану, и не скажу, что здесь все идеально, но мне комфортно и спокойно. Я даже по-своему полюбила эту страну.

А вот поначалу, когда сердце выворачивалось наизнанку от тоски, я, чтобы муж и дочь не видели моих слез, заходила под душ. Иногда это делаю и сейчас. И пусть люди не обольщаются, что они проживут в русской диаспоре. У меня адаптация к здешней жизни закончилась года через три-четыре, но проблемы с английским языком остаются. Он у меня не то чтобы плохой, но пробуксовывает. Чтобы хорошо освоить чужой язык, нужно оставить свой - не читать и не писать на нем, а я красоту слога чувствую только через русский язык. Зато Олег, муж, выучил английский легко. Поэтому ему было легче с адаптацией, а, следовательно, и с работой: он ее нашел почти сразу. Тем, кто плохо знает язык, надо либо долго искать работу, либо соглашаться на очень дешевую. Русскоязычный риэлтор Слава Ф., который помогал нам обустраиваться в Эдмонтоне, однажды спросил меня: ты готова красить забор? И я пошла – не потому, что остро нуждалась в деньгах: я задыхалась от безделья, и мне просто хотелось выйти из дома. «Благодетель», естественно, забрал себе львиную долю заработанных денег.

Многие спрашивают, что нужно везти с собой, собираясь в эмиграцию. На чужбине будет не хватать памятных вещей. Например, любимой лампы или бабушкиного сервиза, которые создают настроение. Для меня трагедией стала невозможность из-за дороговизны перевозки захватить сразу все любимые книги. Чтение в Интернете меня не устраивает, мне нужны живые книги. Поэтому, когда моя мама собралась к нам, я попросила захватить не «рахатовские» конфеты и казы, а собрание сочинении Пушкина.

«Наши» риэлторы: мягко стелют – жестко спать

Есть мнение, что наш человек, уехав в другу страну, меняется в худшую сторону.

- Все, кто эмигрирует, попадают в руки тех, кто зарабатывает деньги на устройстве жизни других, - продолжает Гюльнара, - Как правило, это русскоговорящие риэлторы. На первый взгляд, замечательные, просто чудесные люди. Кому-то они помогают купить дом или машину, кому-то – найти работу. То, что они зарабатывают на этом, - нормально. Но пройдя тяжелую школу выживания, некоторые из них теряют всякую жалость к другим и ведут себя по отношению к своим же соотечественникам не то что бессовестно, но, скажем так, беспощадно.

Почти у каждого эмигранта есть свой неприятный опыт общения с «родными» хапугами. Расскажу историю Тани и Тимура, молодой семьи, знакомой нам еще по Талгару (Алматинская область), откуда мы родом. Они приехали в Торонто с двумя маленькими детьми: один был тогда грудничком, другому исполнилось два годика. Первое, что им было нужно, - жилье. Устраиваться в гостинице – дорого, поэтому они еще до отъезда решили найти человека, который бы помог бы им со съемной квартирой. Когда зашли на какой-то сайт, первый же русский риэлтор приветливо откликнулся: «Ребята, я вас выручу!». Когда благодарная семья приехала из аэропорта в снятую квартиру, то она оказалась пустой – ни стола, ни стульев, ни кроватей. Ночь пришлось коротать на шубах и куртках. Настало утро – и приехавшие позвонили встречавшему их в аэропорту человеку: нам, мол, нужна мебель. «О, ребята! Нет проблем», - жизнерадостно откликнулся тот. И повез их … в самый дорогой магазин города, где Таня с Тимуром оставили все свои деньги. Эту хорошую, но безумно дорогую мебель они, переезжая с квартиры на квартиру, еще долгие годы возили с собой. С того времени прошло почти два десятка лет, но Тимур до сих пор уверен, что «благодетелю», нахлебавшемуся в свое время дерьма в чужой стране, было просто интересно понаблюдать – как они теперь будут выкарабкиваться? Это было чистой воды пакостничество. Ведь сам риэлтор никакой материальной выгоды с того, что семья с двумя детьми потратила все деньги, не имел. Мебель можно было насобирать у знакомых, ведь у каждого найдется, что отдать в помощь людям. Кроме того, есть магазины, где можно за копейки купить очень хорошую, чуть ли не антикварную, но б/ушную мебель. В конце концов, в любой стране есть магазины IKEA, торгующие дешевой мебелью одноразовой сборки.

Мы в отличие от многих других как-то очень быстро поумнели. Хотя нет. Может, и не столь крупно, но тоже попадали. Когда приехали в Канаду, в аэропорту нас встретил знакомый нам по Интернету риэлтор Слава Ф. Рассказывая по ходу про свой пуд соли, который ему пришлось ему съесть, он помог нам устроиться в съемном жилье, потом повез в магазин. Любая заграница пожирает деньги эмигрантов очень быстро. Это понятно – все в основном приезжают только с двумя чемоданами, редко кто отправляет контейнеры. Мы, например, в первый же день оставили в супермаркете 500 долларов, хотя приобрели только самое необходимое.

Как только муж устроился на работу, мы, как и все постсоветские люди, заговорили о собственном жилье. Боялись, что привезенные деньги разлетятся, - нам надо было срочно их вложить. «Слава, найди нам дом», - попросили мы риэлтора. «Купите мой», - предложил он. Мы еще плохо разбирались в ценах на жилье, но Олегу, мужу, сразу показалось, что тот продает дом старого образца очень дорого. Я предложила не торопиться, мы ведь в конце концов не обязаны стать клиентами именно Славы. Тот, почувствовав наши колебания, поставил вопрос ребром: «Короче, будете брать мой дом или нет?». Боясь обидеть отзывчивого, улыбчивого и доброжелательного риэлтора, мы ответили: «Наверное, будем, но хотим оглядеться».

Слава, видимо, понял, что если мы начнем копаться, то узнаем истинную цену его дома, а потому избрал тактику тихого давления. Однажды приехал с документами: «Подпишите, что вы покупаете мой дом». Открыто отказать ему мы не то чтобы боялись, нам было просто неудобно – он нас встретил в аэропорту, водил по магазинам, каждый вечер заезжал к нам в гости, мы чуть ли не семьями сдружились. Когда они с женой уехали в отпуск, наша 14-летняя дочь Инга сидела с их детьми. Ну как таким людям не доверять, тем более - открыто отказывать? Поэтому мы сделали попытку отговориться: «Слава, как мы купим, если еще не знаем, даст нам банк кредит или нет. У нас же еще нет постоянной работы». - «Не сомневайтесь, вам дадут кредит. У меня есть знакомый, я с ним договорюсь».

На следующий день риэлтор приехал с другими бумагами.

- «Согласно этим документам, - сказал Слава, - вы переводите мне сейчас всю сумму, какая у вас есть в наличии. Когда вам дадут кредит, я верну $10 тысяч на покупку мебели». - «А какая тогда необходимость переводить все деньги?». - «Если банк вдруг откажет, то деньги, которые вы мне отдадите сейчас, я не верну».

Мы с Олегом переглянулись: ведь речь шла ни много ни мало о 100 тысячах долларов! А Слава цинично продолжал: «Мне надоело продавать свой дом». Словом, он не считал нужным что-то скрывать перед «лохами из Казахстана».

На другой день Олег позвонил в первую попавшуюся риэлторскую контору. Риэлтор-араб нашел прекрасный танхауз за небольшую сумму. Когда мы все еще под впечатлением разговоров со Славой сказали, какой необходим первоначальный взнос, риэлтор рассмеялся: «А зачем? Банк вам даст кредит, который можно будет постепенно выплачивать в течение многих лет. Если вам некуда девать деньги, вложите их в акции, к примеру, химической отрасли».

Когда Олег пошел покупать в салон машину, то опять «повезло» - нарвался на наших людей. Нет, они нас специально не подлавливали, но так получилось. И, конечно же, ему всучили самую дорогую машину на самых невыгодных условиях.

Другие люди расскажут истории еще похлеще. Я не буду говорить, что все канадцы честные. Среди них тоже есть непорядочные люди, которые хотят нажиться на тебе. Но все-таки это происходит не так часто. А у некоторых наших есть такая черта: ты тоже должен пройти через то, через что прошел я сам. И - не дай Бог, у тебя получится лучше! Словом, поговорка «не то беда, что корова сдохла, а то, что у соседа она жива» очень хорошо отражает характер постсоветского человека.

Дотошность, дотошность и еще раз дотошность

- Из-за таких русскоговорящих риэлторов, как Слава, готовых на все, чтобы заработать копейку, у вновь прибывших складывается впечатление, что все эмигранты такие – с акульей хваткой, - делится Гульнара. - Но это неправда. Булгаков когда-то сказал: «кровь - великое дело». Не верьте в то, что людей испортила эмиграция – значит, гнильца в человеке всегда была. Просто в экстремальной ситуации все качества – и плохие, и хорошие - проявляются наиболее выпукло.

Среди выходцев с постсоветского пространства много нормальных людей, не растерявших в эмиграции человеческих качеств. Тот же русский клуб города Эдмонтона, где мы осели, реально помогает тем, кто приезжает из республик бывшего Союза. Кто-то размещает вновь прибывших у себя, кто-то показывает и объясняет. Другое дело, что старожилы иногда жалуются на новичков, когда те воспринимают отзывчивость первых как святую обязанность.

Конечно, мы все и в родной-то стране попадаем иногда впросак. Хапуги ведь есть не только в эмиграции, но за границей это воспринимается болезненнее. Гложет обида: как могли свои же так поступить! Наш земляк Тимур, вспоминая историю с покупкой мебели, считает, что «благодетелю» просто хотелось понаблюдать, как семья из Казахстана теперь будет барахтаться, пытаясь выжить. Встречавший нас в аэропорту риэлтор тоже «пошутил» с нами. Когда мы спросили, сколько ему должны, Слава, не моргнув глазом, ответил: «Хватит 100 американских долларов». Потом мы узнали, что самое дорогое такси оттуда – 50 канадских долларов.

Я, наверное, скажу примитивные вещи, если посоветую: чтобы не попасться в лапы недобросовестных соотечественников, нужно хорошо знать язык той страны, куда едешь, не верить обещаниям разных риэлторских агентств и быть дотошным, дотошным и еще раз дотошным. Если они скажут, что дома или машины сейчас дорогие, а они продают дешево, то залезьте в Интернет и перепроверьте информацию. Ведь на родине, в Казахстане, идя на авторынок, мы щупаем и проверяем машину чуть ли не на зуб. Так же нужно поступать и за границей. Если не знаете языка, то найдите человека, который вам поможет. Но его тоже надо поискать. Не надо кидаться на шею первому встречному.

Кроме того, у нашего постсоветского человека есть одна плохая черта - уверенно оперировать непроверенными фактами. Я, по крайней мере, не раз сталкивалась с этим. К примеру, когда моя мама собиралась ехать в Канаду, позвонила приятельница Наталья. «У меня плохая новость для тебя и для себя тоже. Я ведь тоже хотела вызвать своего папу». «Что случилось?». «Закон изменился. Теперь медстраховка для приезжающих должна быть не менее чем на 100 тысяч долларов». Олег полез на официальный сайт посольства. Выяснилось, что поправки в закон действительно приняли, но для тех, кто едет сразу на 10 лет. А нам нужна была виза всего на год. Потом Наталья позвонила снова: «Чтобы пригласить родителей, нужна супервысокая зарплата». И опять выяснилось, что она что-то перепутала. Поэтому я еще раз как мантру повторяю: любую информацию, даже если она исходит от твоего хорошего знакомого, надо дотошно перепроверять.