Только 44% граждан посткоммунистических стран за время перехода к рыночной экономике сократили разрыв в доходах с развитыми экономиками. У 23% населения уровень доходов сейчас ниже, чем в 1989 г., выяснил Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР).
За 25 лет средний реальный доход в группе посткоммунистических стран вырос в 1,5 раза, тогда как в среднем в мире за то же время – в 1,25, в развитых странах – в 1,39. В результате переходным экономикам удалось сократить разрыв с развитыми странами на 17%: в 1989 г. средний доход в регионе составлял лишь четверть от уровня «большой семерки», в 2011 г. – 38%.
Однако рост доходов сопровождался быстрым увеличением неравенства: средние цифры не показывают полной картины. Экономисты ЕБРР, поделив население региона на 10 равных по численности групп с разным доходом (от 10% наименее до 10% наиболее обеспеченных), выяснили, что рост дохода на уровне среднерегионального темпа и выше затронул только 27% людей. Меньший, но все же опережающий развитые страны рост, т. е. сокративший разрыв с ними в уровне доходов, коснулся 44% граждан бывших соцстран. Для 33% этот разрыв увеличился: их доходы росли медленнее, чем в развитых странах. А у 23% населения уровень дохода ниже, чем был до начала переходного периода в 1989 г.
Данные ЕБРР получены на основе исследования более 51 000 домохозяйств в 34 странах (29 посткоммунистических, а также на Кипре, в Германии, Греции, Италии и Турции), проведенного в конце 2015 – первой половине 2016 г. В этом году ежегодный отчет ЕБРР о переходных экономиках впервые посвящен неравенству и социально ориентированному (инклюзивному) экономическому росту, бенефициарами которого становятся все слои населения. И это первое исследование команды экономистов ЕБРР, которое представляет Сергей Гуриев, бывший ректор Российской экономической школы, в 2016 г. назначенный главным экономистом ЕБРР.
Изначально было очевидно, что рыночная экономика со свободой торговли, конкуренцией, развитым финансовым сектором превосходит плановую и что, даже если путь к капитализму болезненный в краткосрочном периоде, эту цену стоит заплатить, приводятся в отчете слова Сергея Гуриева: «Однако выгоды от реформ могут не реализоваться, если экономический выигрыш не касается самым прямым образом большинства населения». Помимо неравенства в уровне жизни важно сокращать неравенство возможностей – в конечном счете оно и есть корень всех неравенств, указывает Гуриев: нет ни одной страны, где при высоком неравенстве возможностей было бы низкое неравенство доходов.
Кто выиграл
В 2016 г. медианный реальный располагаемый доход на душу населения (больше и меньше которого – у одинакового числа людей) в посткоммунистических странах составил около $7000 (по паритету покупательной способности в долларах в 2011 г.). Но данные по каждой стране различаются очень сильно. В Словении и Литве ниже этого уровня доходы только 10% самых бедных, тогда как в Таджикистане, Узбекистане и Киргизии до него не дотягивают доходы даже 10% самых обеспеченных, а в России и Сербии это доход немногим ниже медианного по стране. Ниже этого уровня доходы у 50% населения Турции, 90% - Грузии, 30% - Казахстана. Доходом от $10 000 и выше в Азербайджане располагают только 20% наиболее обеспеченных, в Молдавии – 10% самых богатых, в России – 50% населения, а в Польше и Эстонии – 70%.
Гораздо выше неравенство внутри стран. В среднем по региону доходы 10% самых богатых в 19 раз выше доходов 10% самых бедных, в 1989 г. этот разрыв составлял 7. Максимальный разрыв – в России и Литве. Если в России доходы 10% самых бедных – около $2500 – примерно на уровне доходов такой же группы населения Белоруссии, Сербии, Латвии, то доход 10% самых богатых россиян – около $43 000 – более чем вдвое выше дохода 10% наиболее обеспеченных белорусов (менее $20 000) и примерно в 1,7 раза выше, чем у самых богатых сербов (около $25 000). Выше, чем в России, доходы топ-уровня только в Литве (более $45 000).
Доходы в странах бывшего соцлагеря росли не все 25 лет. До 1996 г. они падали – в среднем почти на 40% к уровню 1989 г. - из-за рецессии, вооруженных конфликтов и гражданских войн, последовавших за распадом СССР и Югославии. Социальные, экономические и физические издержки реформ перехода к рынку были настолько существенны, что люди, родившиеся в это время, в среднем на 1 см ниже ростом, чем те, кто родился чуть раньше или несколько позже, выяснили в ЕБРР. Экономический кризис и войны повлияли и на траекторию неравенства (текущие военные конфликты повышают вероятность появления миллиардеров в стране на 10 процентных пунктов).
Главными бенефициарами роста доходов в посткоммунистических странах стала наиболее обеспеченная группа: у 10% наиболее богатых доход вырос на 82%, тогда как у 10% наиболее бедных – на 17%, или в 4,9 раза меньше. Быстрее, чем в среднем, доходы у наименее обеспеченного населения росли только в Казахстане и на Украине, а также в Азербайджане, где бенефициарами более быстрого роста стала половина населения нижней части медианы (первые пять из 10 доходных групп), причем только у наименее обеспеченных 30% этот рост был выше, чем в странах «большой семерки». В Черногории, Сербии и на Украине средний доход ниже, чем в 1989 г., у 100% населения, в Таджикистане – более чем у 90%.
Для сравнения: в Турции, не переживавшей трансформационного экономического шока, опережающий рост доходов касался 80% населения и затронул группы со средним доходом в большей степени, чем бедные и богатые слои; тогда как в Египте и Тунисе, напротив, более быстрый рост доходов был в сегменте ниже среднего. В Китае траектории роста доходов похожи на постсоветские, однако бедные получили больше выгод, чем в постсоветских странах: разрыв в приросте доходов 10% наименее и 10% наиболее обеспеченных в Китае составил 3,1 раза.
Ощущение несправедливости
В целом страны региона в сравнении с остальными частями мира демонстрируют умеренный уровень неравенства, достаточно низкий уровень бедности и высокий уровень концентрации богатства, заключают экономисты ЕБРР.
Несмотря на рост неравенства, с конца 1990-х уровень бедности (число живущих менее чем на $3,1 в день, по паритету покупательной способности) в посткоммунистических странах стремительно снижался. В России – с 29% в 1998 г. до 11% в 2014 г., в Таджикистане – стране с наименьшим доходом на душу населения в регионе – с 86% в 1999 г. до 23% в 2009 г. Для сравнения: в Бангладеш, где средний доход сопоставим с уровнем Таджикистана, за чертой бедности продолжает оставаться 78% населения. В среднем уровень бедности в переходных экономиках ниже, чем в сопоставимых по доходу других развивающихся странах.
Однако большинство людей в бывших соцстранах уверено, что неравенство выше, чем показывают официальные оценки, и продолжает расти. Это противоречие в ощущениях и реальных данных может отражать слишком высокую концентрацию благосостояния у крайне небольшого числа людей. Эти ощущения важны – и важнее официальных данных, говорится в отчете: они ведут к социальным конфликтам и вызывают противодействие реформам.
Уровень неравенства оказывается ниже в странах, где высоко качество экономических институтов (верховенство права, контроль за коррупцией, качество регулирования и эффективности управления). Качество политических институтов на неравенство не влияет, однако играет важную роль в ограничении концентрации материальных благ у наиболее богатых. Чрезмерная концентрация богатства может вызывать негативное отношение к ключевым экономическим и политическим институтам, лежащим в основе рыночной экономики, и тем самым вести к замедлению экономического роста, указывает ЕБРР.
Особенности концентрации
Переходный период сопровождался концентрацией богатства: на долю миллиардеров из более чем 30 стран, с которыми работает ЕБРР, приходится 7% совокупного состояния списка Forbes. Это граждане 11 стран: России, Казахстана, Украины, Грузии, Польши, Румынии, Греции, Кипра, Турции, Египта и Марокко. Совокупная доля экономик этих стран в мировом ВВП – 6%, чуть меньше, чем доля местных миллиардеров в мировом богатстве. Для стран Азии и Латинской Америки эта пропорция обратная. Обратной она была и для региона ЕБРР еще 15 лет назад.
Миллиардеры региона ЕБРР очень сильно отличаются от остального мира и по источникам происхождения своего богатства. В развитых странах 17% совокупного благосостояния миллиардеров заработано на инновациях, 36% - в обрабатывающей промышленности; похожая картина и в Азии. В регионе ЕБРР на инновациях и производстве заработано только 1 и 7% благосостояния миллиардеров соответственно. Источники почти 60% богатства – сырьевой сектор (включая металлы). Многие годы в списке Forbes Россия была второй по числу миллиардеров, уступая только США, в последние годы из-за падения нефтяных цен переместилась на 4-е место, указывают авторы. К сожалению, отмечают они, в список Forbes не входят миллионеры – картина концентрации богатства получается неполной.
Тот факт, что богатство сильно сконцентрировано среди очень богатых людей по всему региону, требует более высоких стандартов управления, прозрачной приватизации и государственных закупок, раскрытия подробной информации о контрактах и управлении доходами в добывающей промышленности, а также соблюдения законодательств о конкуренции и усилий по диверсификации экономики, заключает ЕБРР.
Российская мобильность
В России реальные доходы за последние 25 лет возросли в среднем примерно в 1,7 раза. Однако такой рост (и выше) коснулся только 23% населения. Доходы 10% наиболее обеспеченных росли в 6 раз быстрее, чем медианный доход. А у 13% он снизился и сейчас меньше, чем в 1989 г.
На персональном уровне это не означает, что тот, кто был бедным в 1989 г., стал еще беднее, а кто богат – богаче: бывшие бедные могли попасть в группу богатых, и наоборот. Экономисты ЕБРР просчитали и эту вероятность, используя опросы Российского мониторинга экономического положения и здоровья, которые ведутся с 1994 г. и охватывают около 8000 домохозяйств.
Выяснилось, что из тех, чьи доходы были в нижней трети, 20,5% перебрались в верхнюю треть по доходам, еще 33,4% - в среднюю. В средней группе доходов почти равное количество стало беднее и богаче – 31,9 и 32,4% соответственно. Население, чьи доходы находились в верхней трети, имело наибольшие (в сравнении с двумя другими группами) шансы в этой верхней трети и остаться: 47,1% тех, кто был наиболее обеспечен в начале 1990-х, остаются таковыми и сейчас. В то же время 22% по уровню своих доходов переместились в нижнюю треть. Хотя наибольшая часть представителей каждой из трех групп доходов с наибольшей вероятностью в той же группе и осталась, процент перехода из одной группы в другую говорит о довольно высокой мобильности доходов в России - возможно, даже более высокой, чем в США, заключают исследователи.
Разное неравенство
Негативное влияние на развитие экономики неравенства возможностей даже больше, чем неравенства доходов, пишет ЕБРР, потому что люди ограничены в возможности применить свои знания и таланты. Неравные возможности, как и сверхконцентрация богатства, могут вести к потере доверия к ключевым экономическим и политическим институтам – фундаменту общества и рыночной экономики как таковой. Различия в социальном статусе родителей, месте рождения (город или село), поле и этнической принадлежности обуславливают до 50% причин неравенства в доходах. Страны с более высоким уровнем неравенства возможностей имеют и более высокое материальное расслоение.
Путь реформ в посткоммунистическом мире был неодинаков. Страны, сумевшие распределить выгоды от рыночных реформ среди большинства населения, сохранили политические демократические институты и продолжили прорыночный путь. Напротив, в странах, где люди были уверены, что реформы делаются для обогащения небольшой части населения, произошел разворот как от рыночной экономики, так и от демократии. В этих странах антирыночники и популисты построили институты кланового капитализма, констатирует Гуриев. И путем демонтажа политических сдержек и противовесов, подавления свободы слова и гражданского общества предотвращают возможность для сторонников реформ бросить вызов на честных выборах.
Однако эффективная рыночная экономика – это больше, чем просто конкуренция: она должна быть всеобъемлющей, тогда реформы получат политическую поддержку. Реформы, приносящие пользу большинству населения и в кратко-, и в долгосрочном периоде, предотвращают популизм как в кризисное, так и в нормальное время, заключает Гуриев.
