Партии, представленные в парламенте, все больше скатываются к банальному популизму. Тем же самым занимаются и новые партии вроде ДПК (Мамай и прочие), а нередко даже и власть. За что подвергаются вроде бы справедливой критике. Но, может, это и есть наиболее эффективный способ для партий добиться успеха на предстоящих выборах, а для власти - самосохраниться? В этой связи возникает ряд вопросов. Насколько легко казахстанский электорат покупается на популистские лозунги? Или же он обладает иммунитетом к нему? Чем в этом плане наш народ отличается от населения, например, европейских стран? Какие тенденции в этом плане будут превалировать в будущем?
Ответить на них мы попросили известного эксперта Дастана Кадыржанова.
Для начала нужно разобраться в том, что такое популизм, что подразумевают под ним ученые, как воспринимают его общества различных стран и чем он является в устах прессы, в социальных сетях и на других площадках, где происходит интенсивная социально-политическая дискуссия.
Если вы углубитесь в изучение этого вопроса, то увидите: стройного научного понимания, что такое популизм и каковы его четкие контуры, в современных общественных науках нет. Существует лишь несколько характерных черт, по поводу которых у ученых все-таки есть некий консенсус.
Во-первых, это то, что представление о популизме в публицистике, да и на бытовом уровне чаще всего носит ярко негативный характер. Объявление кого-то популистом выглядит как безапелляционное обвинение, но на деле с популизмом не все так просто, хотя идеологи и журналисты легко жонглируют этим понятием.
Как правило, его путают с демагогией. А это принципиально разные вещи. Демагогия – это попытка привести аудиторию к ложным выводам путём псевдо-логических построений и софистики. За ней кроется стремление политика, публициста или пропагандиста скрыть свои настоящие намерения, отвлечь от истинных целей. Для демагогии характерны манкирование показателями, выставление их в выгодном для себя свете, вероломная подмена понятий, сваливание ответственности на других и нежелание отвечать за свои собственные провалы.
Популизм же не имеет ничего общего с демагогией. Прежде всего, потому, что он пытается использовать и опираться на те настроения, которые реально существуют в обществе. Тогда как цель демагогии – внести сумятицу в эти настроения, сбить с толку общественное мнение, обмануть его и направить в выгодном для себя направлении. Именно демагогия является главным врагом совокупного разума и коллективного бессознательного нации. А вот «демонизация» популизма, придание ему исключительно отрицательных качеств чаще всего является большой ошибкой. Это во-первых.
Во-вторых, популизм не является идеологией как таковой, несмотря на то, что существуют партии, открыто проповедующие его как политическое кредо. Есть даже партии, для которых популизм служит официальной платформой, и это отражено в их названиях. В политологической науке наиболее подробно описан «правый популизм», присущий странам Запада, но и там вы не найдёте какой-то идеологической строгости. Просто когда-то именно правые силы очень активно использовали популизм как метод.
В-третьих, вот в чём действительно сходится большинство экспертов, так это в том, что популизм в большей степени является «стилем» или «методом» ведения политики. И можно сказать, что сегодня в мире данный метод находит чрезвычайно широкое распространение – от президента Трампа до популистов нашего, отечественного разлива. Именно по этой причине популизм часто соседствует с понятием «харизма», умением апеллировать к ценностям масс не только с помощью логических общественно-политических конструкций, но и с использованием магии личного обаяния.
В этом плане даже выбор имени Святого Франциска Ассизского (исповедовавшего, как известно, культ крайней бедности) новым Папой Римским является одной из форм классического европейского популизма. Последний сегодня опирается на антиэлитарный стиль поведения, культ аскезы лидеров государств и мегакорпораций, подчеркнутый отказ от тех благ и излишеств, которые несет с собой огромное богатство в сочетании с властью.
В-четвертых, и популизм, и его результат – широкая популярность – очень привлекательны как объект инвестирования. Потому что популярность, неважно, какой характер она носит, может быть достаточно успешно конвертирована в капитал и во власть. Все прекрасно осведомлены о том, что в наши дни даже «скандальная слава» часто может привести в парламент, в губернаторское или даже в президентское кресло.
Сегодня того, кто произносит словосочетание «дешёвая популярность» с некоторым презрением (кстати, стремление к ней тоже часто путают с популизмом), смело можно считать отпетым ханжой, поскольку любая популярность сегодня, если говорить объективно, – очень недешевое достижение, как по вкладу труда, ума, предприимчивости и креатива, так и по приносимому результату. Разница для разных людей заключается лишь в нравственных рамках достижения популярности, но очевидно одно: огромная популярность, увы, часто затмевает даже огрехи репутации.
Если считать, что популизм – это попытка быть созвучным массовым общепринятым ценностям, то можно предположить, что эти ценности у нас имеют некоторые существенные отличия от европейских. А, следовательно, и апелляция к ним различная – как по форме, так и по содержанию. Речь идет о различиях не только в правовых системах и в цивилизационном уровне, но и в политике, в задачах и проблемах общества. Это различия в типах и состоянии «общественного договора» в наших цивилизациях. Что-то они хотят сохранить, а от чего-то защитить свои общества. Что-то у них с исторической точки зрения позади, а у нас, возможно, впереди.
Социальную роль популизма как глобального явления часто сводят к нескольким основным политическим чертам.
Первое. Популизм представляет собой кризис классических либеральных демократий – отход от глубоких идеологических платформ в сторону простых или даже примитивных паттернов в политике. Уж чего-чего в нашей стране точно нет, так это кризиса либеральной демократии – по той простой причине, что её у нас никогда и не было. А это, в свою очередь, вызвано тем, что наши лидеры открыто заявляли и продолжают заявлять нам, что мы умственно и духовно неполноценны для демократии. Так что в этом плане мы существуем в собственных взаимоотношениях с либерализмом, а значит, и с формами популизма.
Второе. Популизм необязательно присущ таким стилям правления, как фашизм или другие виды тоталитаризма. На мой взгляд, для подобных политических режимов больше характерны демагогия и тот тип популизма, который я в своих работах называю «управлением через низменные качества человека».
Третье. К предыдущему посылу чрезвычайно близко представление о том, что популизм часто зиждется на разжигании межэтнической вражды и различного вида ксенофобий. В сущности, это и есть разновидность популизма, основывающегося на популярных среди народа паттернах, но именно низменного характера. Разбудить ненависть, неприязнь, вражду, деление на «свой-чужой» всегда намного легче, нежели апеллировать к высоким человеческим качествам. Но это уже вопрос философии и общей ментальной проблематики человека как вида.
Четвертое и самое главное качество популизма, которое важно для нас и которое безусловно признается всеми исследователями в мире – это то, что он, как выяснилось, является одним из очень эффективных средств в борьбе с автократическими и тоталитарными режимами. Полагаю, что данный аспект был не очень известен нашему обществу, но именно по этой причине именно власти предержащие часто любят обвинять в популизме своих оппонентов, поскольку чувствуют с их стороны естественную угрозу своим интересам.
Возможно, это качество зиждется на одной из важнейших характеристик популизма – на том, что для него характерно крайнее антагонистическое противопоставление «народа» и «элит». Народ считается безупречным носителем «сермяжной правды», а ему противопоставляется «коррумпированная и антинародная элита». Популисты, таким образом, отражают в своей позиции argumentum ad populum (апеллирование к народу, к интересам народа), стремясь оседлать тезис о том, что большинство – это народ, и оно (большинство) всегда право. Неслучайно термин «популизм» основан на понятии populus, которое переводится как «народ».
Ещё один аспект. Как я уже отметил выше, популизм – это попытка максимально упростить сложное в политике, экономике и социальной жизни. Именно на этой платформе популизм и путают с фашизмом или тоталитарными режимами, поскольку именно тоталитарные идеологии держатся на трёх основных «китах»: упрощении всего и всея, вождизме, апелляции к высокой морали. Именно для режимов фашистского типа характерны упрощение «общественного договора», примитивизация понятий «свой-чужой», «государство – это мы, оппозиция – это они», ставка на «средние умы», на верных, а не умных, передача политических полномочий силовым органам, представление о людях как о неодушевленных «цифрах», подавление всего личного ради псевдо-общественного и т.д. Все перечисленное является не популизмом, а, как я уже отмечал выше, управлением через низменное, и в случае с тоталитаризмом это не упрощение, а примитивизация.
Некоторые ученые считают морализацию не отдельным трендом, а частью «упрощенчества», ведь ее целью является подгонка личностей, образа жизни, образа мышления и образа действий к некому единому «серому» стандарту. По этим признакам можно распознать и тоталитаризм религиозного типа.
В случае с популизмом упрощение все же представляет собой нечто принципиально иное. Логические построения здесь должны быть максимально доступными, а не лживыми и манипулятивными. Популизм приводит к вовлечению масс в конкурентную политику на основе простых паттернов, а демагогия – к люмпенизации сознания граждан и к примитивизации их цивилизационного развития до уровня варварства.
Важным признаком популизма является также алармизм. Политики, исповедующие популистский стиль, любят играть на страхах и тревогах соотечественников. Вызовам и угрозам придаётся буквально апокалиптический характер. Причем это не только манера управлять общественным мнением, но и, как это часто бывает в режимах вождистского типа, метод управления страхами и фобиями лидеров. Часто посредством использования тревог и страхов в максиму возводятся «судьба нации», «судьба государства», «суверенитет».
Если вы читали мои статьи, то смело можете заявить, что те признаки, которые характерны для популизма, часто присущи и моим собственным подходам. И будете абсолютно правы - в выступлениях многих политиков, защищающих интересы «простого народа», вы найдете массу примеров популизма. Но это именно осознанное использование преимуществ метода как лучшего средства борьбы против отечественного тоталитаризма.
Почему он таковым является? Причина довольно очевидна: в странах с тоталитарными режимами противоречие «народ – элита» является не гиперболой, а нормальным состоянием, поскольку элиты в олигополиях являются выгодополучателями всех видов рент, а народ бесправен, лишен демократических прав и свобод и служит лишь источником пополнения бюджетов опять же с последующим их расхищением. Годы, потраченные властями на демагогическое оправдание своей политики, создали гигантскую сеть мифов и иллюзий, развенчание которых необходимо строить на простых и общедоступных паттернах, поскольку они, к несчастью, стали привычной матрицей, в которой люди существуют. Ну и алармизм абсолютно закономерен, поскольку все тоталитарные автаркии заканчивали свое существование либо революцией, либо военным поражением, либо агонией государственного суверенитета. Короче говоря, то, что является для европейцев ужасом преувеличений, для нас является обычной реальностью.
Наши власти никогда не апеллируют к народу – у них нет привычки вставать на ту позицию, что народ всегда прав. Это именно демагогия высшей пробы, когда все показатели, все логические цепи выстраиваются так, чтобы ввести в заблуждение людей, обмануть их, выдать желаемое за действительное, осуществить подмену понятий. В нашей стране отнюдь не популизм, а именно демагогия власти является злейшим врагом общенационального сознания.
И если популизм в определенной степени комплиментарен широкой общественности, то изощренная демагогия является выражением прямого неуважения к совокупному разуму нации, которую откровенно пытаются держать за дураков. Эта игра «в дурака» привела к тому, что сама властно-бюрократическая вертикаль превратилась в «зону серого интеллекта».
Здесь я хотел бы выделить следующий важнейший аспект – появление в человеческой цивилизации такого феномена, как киберпространство и социальные сети. Они создали совершенно новый тип коммуникации в обществе и способствовали тому, что тот самый argumentum ad populum утратил символические и абстрактные контуры и практически полностью утерял манипулятивный смысл. Наоборот, он приобрел конкретные и исчислимые признаки. Сегодня реальной становится возможность просчитать массовые симпатии, общие настроения, а также мнения отдельных социальных групп с гораздо большей вариативностью, нежели вчера это позволяли социологические опросы.
Более того, десакрализация учёных, экспертов, политиков, проповедующих традиционные научно обоснованные идеологические смыслы, сегодня на платформе обширных сетевых ресурсов неизбежно будет вести к широчайшему росту популизма как в мире, так и в любой политической системе, включая нашу страну.
На мой взгляд, парадокс будущего популизма как метода ведения политической дискуссии или даже борьбы заключается в том, что именно умение пользоваться его жанровыми особенностями будет во многом определять облик политиков будущего. В среде популистов просто увеличится конкурентность, так что дальше все пойдёт по законам насыщения и перенасыщения рынков. Вплоть до глобального кризиса жанра, а почему нет? Ведь это отнюдь не значит, что популизм поглотит все иные стили ведения политики вроде консерватизма, постмодерна или нигилизма. Или полностью разрушит востребованность в фундаментальных философско-экономических идеологиях или традиционных революционных стратегиях. Просто эпоха вовлеченности всех и каждого закономерно вылилась в эру популизма и, кстати, серьёзного тестирования демагогии и других манипулятивных тактик вроде НЛП.
Сегодня на горизонте общечеловеческой истории замаячили сложнейшие процессы – как изменение подходов к либерализму, рынку и представительной демократии, так и цифровой тоталитаризм нового типа, который влечет за собой принципиальные изменения в поведенческой сфере всего человечества как вида.
Столкновение простого и сложного, которое традиционно выглядело как столкновение глупости и высокого профессионализма, сегодня часто оказывается просто стремлением носителей консервативного мнения отрицать действительное – люди по всему миру продолжают превращаться в «профессиональных граждан».
И потом, не нужно забывать то, что популизм представляет собой самосовершенствующийся метод, чутко реагирующий на то, нашел твой лозунг или тезис отклик в массах или нет. В то время как демагогия не является настолько интерактивной, потому что она тупо представляет собой монологовый жанр.
Так что, если вы концентрируетесь на кейсе Жанболата Мамая о прощении кредитов, я готов признать его политтехнологической ошибкой, но не популизмом. Почему? В нем нет классического противопоставления «народ-элита», потому что противопоставлены те, кто исправно возвращает кредиты, тем, кто утерял такую возможность. Это раз.
Почему люди не возвращают кредиты? Любой человек понимает, что причин может быть много и не все они социально справедливы. Кто-то обеднел благодаря действиям правительства, кто-то просто не хочет этого делать, кто-то пал жертвой собственной глупости или наивности. Как видите, никакого упрощения подхода нет – скорее, усложнение вопроса. Это два.
Решит ли это проблемы финансовой системы? Стереотипно финансовая система – это нервы экономики, рвать которые смерти подобно. При этом любое объяснение финансовой целесообразности того или иного массового акта – тоже крайне сложносоставная проблема. Плюс ко всему нет апелляции к «судьбе нации», а как раз наоборот – вы рушите финансовую систему, её базовые принципы существования, а что дальше будет с нацией? И т.д.
Эти, а ещё ряд других тезисов способны подвести к мысли, что лозунг Демократической партии о всеобщем прощении кредитов представляет собой плохой или неклассический образец популизма, но… на самом деле это не так. Как я отмечал выше, популизм, в отличие от примитивной демагогии, представляет собой самосовершенствующуюся систему, поскольку он создан для конкурентной среды. А эта способность регенерации приведет к следующим выводам: сфера проблем существующей власти отгадана безупречно, поскольку, будучи сложной сферой, финансовая отрасль в Казахстане стремительно скатилась до уровня простых оценочных паттернов.
А эти простые паттерны говорят: почему, если частное лицо или индивидуальный предприниматель совершает ошибки, то его сразу начинают прессовать суды (действующие в интересах собственников банков), судебные исполнители и коллекторы (действующие в интересах банков), большие политики (работающие в интересах банков и требующие возвращения кредитов)? А если банки не справляются со своими задачами по финансированию экономики страны и созданию положительного бизнес-климата, то почему за их ошибки ещё раз платит народ Казахстана из бюджета? Почему есть программы оздоровления банков (а точнее, состояния их собственников), но нет программ оздоровления людей? Почему нет закона о личном банкротстве, позволяющего людям все начать сначала? Почему все законы заточены под интересы банков так, что они, даже забрав у человека всё, имеют право оставить ему остаток задолженности? Почему вы не арестовываете на выезд банкиров, проваливших свою работу, не арестовываете их счета, а нас арестовываете в интересах частных банков, используя в частных интересах государственные органы? Почему судебная исполнительная система изымает с арестованных счетов 100 % в пользу банка, не оставляя человеку даже прожиточного минимума?
Все эти простые вопросы и простые паттерны говорят об одном – о том, что хваленая банковская система наших властей предержащих очень скоро окажется их могильщиком. По той простой причине, что является средоточием высшей несправедливости и образцом коррумпированности. Ошиблись ли активисты ДПК в выборе темы? Я думаю, что нет.
Но главное – они говорят о том, что властям наверху плевать на все эти простые вопросы и паттерны. А ведь это судьбы обыкновенных «маленьких людей», причем поверивших в финансовые инструменты благодаря многолетней демагогии наших высших политиков. Видимо, настало время выставлять счета во всех смыслах.
