«Казахскую ССР можно считать колонией уже потому, что она не обладала политической самостоятельностью, и ее руководство было вынуждено безропотно подчиняться директивам союзного центра, который даже территорией республики распоряжался по своему усмотрению». Вроде бы железобетонный аргумент. Но возникают два встречных вопроса. Первый – а желали ли мы сами и наша элита полной политической самостоятельности? Второй – что или кого в таком случае считать метрополией?
Автономия в составе «единой и неделимой»?
…Одним из первых документов, принятых большевиками после октябрьского переворота, стала «Декларация прав народов России». Она была обнародована 2 (15 по новому стилю) ноября 1917 года и содержала следующие основные принципы: равенство и суверенность народов России; право народов России на самоопределение, вплоть до отделения и образования самостоятельного государства; отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений.
Таким образом «красные», понимавшие свою слабость на тот момент, решили подыграть национально-освободительным настроениям политических элит колониальных окраин. Они готовы были даже пожертвовать значительными территориями ради того, чтобы удержать власть. Ряд национальных образований не замедлил воспользоваться выпавшим шансом, и начался «парад суверенитетов». 18 ноября 1917-го в качестве независимого государства была провозглашена Латвийская республика, 11 декабря – Литовская, в том же месяце советское правительство признало независимость Финляндии и Украины, в феврале следующего года настал черед Эстонии...
Лидеры же белого движения (Колчак, Деникин и другие) на протяжении всей гражданской войны оставались верными своему основополагающему лозунгу «Россия единая и неделимая!», не допуская даже создания автономий. Иначе говоря, большевики обещали (по меньшей мере, на уровне деклараций – но кто тогда мог точно знать, что будет потом?) предоставить национальным окраинам гораздо больше свободы и тем самым переиграли противника тактически. Кстати, утверждают, что в 1921-м лидер кадетов Милюков, один из идеологов белого движения, горько признал: «Лозунг «Россия единая и неделимая!» - вот что погубило нас».
Между тем именно на стороне сил, придерживавшихся этого имперского лозунга, оказалось движение «Алаш», которому сейчас многие отдают почести как предтече нашей независимости. Мало того, во главе его вооруженных отрядов стояли представители казачества, сыгравшего едва ли не ключевую роль в колонизации Россией центрально-азиатского региона и часто служившего ее «карательным инструментом». Конечно, нельзя подходить к оценке событий того крайне противоречивого времени с мерками дня сегодняшнего, но… Во всяком случае, когда нынешние апологеты «Алаша» идеализируют его и одновременно воюют с георгиевскими ленточками как символом колониальной политики России, наконечником которой было казачество, - это не может не вызывать вопросов. Впрочем, пусть в природе такого дуализма и «Алаша», и тех, кто его превозносит, разбираются профессиональные историки и заодно специалисты по когнитивной психологии.
Кто-то из «алашеведов» может сказать, что лидеры движения обладали даром Кассандры и уже тогда, в конце 1917-го – начале 1918-го, предвидели, во что через пятнадцать лет (Ашаршылык, политические репрессии) выльется большевистский режим, а потому встали по другую сторону баррикад. Хорошо, пусть будет так. Но факт то, что казахская автономия в составе России, чего добивались «алашевцы», формировалась не ими, поскольку они потерпели поражение, а большевиками, к которым часть их примкнула после собственного краха. Причем формировалась при активной поддержке Кремля, куда к тому времени перебралось советское правительство.
Странная «метрополия»
...В 1936-м после 16 лет пребывания Казахской АССР в составе РСФСР она получила более высокий статус, став союзной республикой. Иначе говоря, опять же по воле большевистского руководства Казахстан вышел из состава России и обрел, согласно Конституции, абсолютно равные с нею права, главным из которых было право «свободного выхода из СССР», закрепленное 17-й статьей Основного закона от того же 1936 года. Разумеется, никто тогда даже не допускал мысли о том, что какой-то из субъектов Союза попытается воспользоваться этой нормой Конституции, сохраненной и в следующей ее редакции от 1977-го, да и механизм выхода не был прописан. Но спустя полвека наступили иные времена, и то, чего никто не ожидал, случилось. В итоге Казахстан стал отдельным государством, а, например, Татарстан и Башкортостан, имевшие до 1936-го одинаковый с ним статус, так и остались субъектами Российской Федерации.
Получается, что Казахстану его будущую независимость даровала, сама того не предполагая, большевистская власть во главе со Сталиным, по вине которой за три-четыре года до этого в наших краях случился катастрофический по масштабам массовый голод, унесший жизни, по разным оценкам, от одного до полутора миллионов казахов. Какие мотивы двигали ею при принятии решения об изменении статуса нашей республики, доподлинно никто не знает. Будем надеяться, что со временем историки внесут ясность и в этот вопрос.
Теперь вспомним, как Союз распадался и каким было отношение населения и политической элиты Казахстана к происходившим процессам. В марте 1991-го состоялся референдум, на который был вынесен следующий вопрос: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?» В Казахстане он, согласно решению Верховного совета, был сформулирован несколько иначе: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза ССР как Союза равноправных суверенных государств?» Впрочем, в обоих вариантах ключевым оставался момент, связанный с тем, быть ли не быть единой стране. Власти прибалтийских республик, Грузии, Армении и Молдавии, к тому времени уже объявившие курс на независимость, отказались от проведения референдума. И вот какими оказались его результаты:
Результаты всесоюзного референдума о сохранении СССР (17 марта 1991 года)
Стоит сделать акцент на том, что это был 1991-й – время после первого Съезда народных депутатов и после первых относительно честных выборов в ВС Казахской ССР, время «разгула демократии» и гласности, когда уже можно было ничего не бояться. О чем, кстати, свидетельствуют и итоги голосования в крупнейших городах России: в Москве и Ленинграде почти половина, а в Свердловске и вовсе чуть ли не две трети высказались против сохранения Союза. В целом по Российской Федерации в поддержку СССР проголосовали 71,3%, тогда как в Казахстане – 94,1%, а в некоторых республиках Средней Азии – от 96,2 до 97,9%. Выходит, жители «метрополии» и особенно ее главных центров желали выхода из состава «империи» в большей степени, чем население «колоний»? Не правда ли, странно?
Теперь о позиции элит. Еще 12 июня 1990-го съехавшиеся со всех регионов России народные депутаты РСФСР подавляющим большинством голосов (907 «за» и только 13 «против») приняли декларацию о государственном суверенитете, опередив в этом смысле многие другие республики, включая Украину и Казахстан. Суверенитет от кого или от чего имелся в виду? Надо полагать, от союзного центра, а в его лице и от всего СССР.
Окончательные «похороны» Союза тоже инициировало высшее политическое руководство России, поддержанное ее Верховным советом, который ратифицировал Беловежское соглашение. То есть руководителей Казахстана поставили перед случившимся фактом. А если называть вещи своими именами, нас попросту вытолкали из приказавшей долго жить единой страны (как, кстати, и чуть позже из рублевой зоны): мол, живите сами как хотите.
Можно ли с учетом всего сказанного утверждать, что мы на самом деле стремились к независимости, к тому, чтобы самостоятельно, ни на кого не оглядываясь, строить свое государство? Так ли ведут себя народ и его элита, испытывающие колониальный гнет и жаждущие вырваться из оков? Или же следует согласиться с мнением, что свободу нам по частям дарили – каждый в свое время – главный большевик Ленин (1920), потом тиран Сталин (1936), а после товарищи Горбачев и Ельцин (1991), схватка которых за власть вылилась в окончательный распад Союза?
Кто кого угнетал?
Безусловно, декларируемые Конституцией СССР права и полномочия его субъектов носили большей частью формальный характер. Взять 18-ю статью «сталинского» Основного закона, которая гласила: «Территория союзных республик не может быть изменяема без их согласия» (на автономные образования такая норма не распространялась). Но попробуй возрази, если союзный центр настаивает и даже грозит карами за непослушание.
Такое согласие должно было оформляться решением республиканского парламента, однако нередко процедуру упрощали. Скажем, в 1963-м при передаче в состав Узбекистана ряда районов Чимкентской области ограничились решением президиума (руководящий орган, состоявший из двух десятков человек) Верховного совета Казахской ССР, хотя должно было быть проведено голосование с участием всех депутатов ВС, которых насчитывалось около ста.
Сегодня можно встретить немало публикаций, где утверждается, что предпринимались и другие попытки перекроить карту Казахстана: вроде бы центр хотел отдать то ли Туркмении, то ли Азербайджану полуостров Мангышлак, России – Целинный край, состоявший из пяти северных областей (по другой версии, его руководитель Соколов добивался преобразования края в 16-ю союзную республику). Все это пришлось на период правления Хрущева, который в таких вопросах действительно не церемонился и ни с кем не считался.
Но от его решений не меньше пострадала и Российская Федерация. Хрестоматийный пример – история с передачей Украине полуострова Крым в 1954-м. Кстати, и в этом случае согласие оформлял не Верховный совет РСФСР, а его президиум, что дало Путину повод назвать принятый тогда акт нелегитимным. И когда сегодня мы сетуем на то, что территорией Казахстана союзный центр распоряжался так, как ему вздумается, мы должны понимать: то же самое в полной мере относилось и к России.
Скажем, здесь создали Семипалатинский ядерный полигон – там под аналогичные цели использовали архипелаг Новая земля (испытания проводились также в Астраханской и Оренбургской областях). Здесь начали масштабную мелиорацию земель, что привело к высыханию Арала, – там затеяли проект переброски части стока сибирских рек в Среднюю Азию, который, вероятно, был бы реализован, несмотря на протесты российской общественности, если бы не началась перестройка. И т. д. Ведь хотя, согласно Конституции, союзные республики обладали самостоятельностью в таких вопросах, центром они всегда рассматривались как части единого унитарного государства. А поскольку Россия и Казахстан располагали самыми большими и, что тоже немаловажно в данном контексте, малозаселенными территориями, то на их земли и зарились в первую очередь.
Кроме того, среди россиян в советское время существовало устойчивое и весьма распространенное мнение, что РСФСР (более чем на 80% состоявшая из русских) дотирует, а значит, кормит все остальные республики, но при этом получает от союзного центра меньше других, что сказывается на уровне жизни ее населения. А авторитетные писатели Белов, Распутин, не говоря уже о Солженицыне, утверждали, что никто так не пострадал от советской власти, как русское крестьянство. И даже отсутствие в РСФСР своей Компартии (она появилась лишь 22 июня 1990-го, то есть уже после принятия акта о государственном суверенитете) многими воспринималась как некая дискриминация.
С подобными мнениями и оценками, конечно, можно не согласиться. Но именно такое ощущение россиян вкупе с тем, о чем говорилось выше, скорее всего, и подвигло их к «протестному» голосованию на референдуме, к объявлению суверенитета раньше многих других республик. А это ощущение народа угнетаемого…
Отсюда напрашивается вопрос: если советский Казахстан был колонией, то чьей? России, которая находилась в точно таком же подчиненном положении? И что тогда считать метрополией?...
Фото: Eurasianet
