7608 30-03-2018, 16:22

Как Казахстану строить отношения с Россией в условиях ее противостояния с Западом?

Осложняющаяся на глазах международная обстановка выдвигает перед Казахстаном ряд вопросов, которые касаются наших взаимоотношений с главным стратегическим партнером и могущественным соседом – Российской Федерацией. Конечно, с учетом географического положения, исторических связей и обусловленной ими ментальной близости мы обречены на сотрудничество. В то же время все более усиливающийся политический прессинг России со стороны Запада не может не вызывать озабоченности. Причем не только за судьбу РФ, но и за будущее нашей страны.

Понятно, что рано или поздно антироссийские санкции могут коснуться и нас. Тем более что первые признаки этого уже стали проявляться. Достаточно вспомнить судебный иск молдавского бизнесмена Анатолия Стати к правительству Казахстана, обернувшийся решением нидерландского суда о заморозке средств Национального Фонда РК. Причем речь идет ни много ни мало о 22-х миллиардах долларов, что, по оценкам наблюдателей, составляет почти 40% всех активов НФ.

Известный российский эксперт Михаил Делягин предположил, что этой показательной поркой Запад послал весьма недвусмысленный месседж всем элитам на постсоветском пространстве.

В складывающейся ситуации не суть важно, чьи капиталы Запад начнет экспроприировать в первую очередь. Главное – создан прецедент и обрисована схема, по которой нам в будущем могут создать серьезные проблемы. А значит, возникает вопрос: сколь долго мы сможем сидеть на двух стульях? Имеется в виду принцип выстраивания отношений как с Россией, так и с западным миром, которые все больше отдаляются друг от друга. И возможно ли в принципе одинаково успешно ладить с обеими противоборствующими сторонами? Вопрос далеко не праздный.

Наша страна на протяжении долгих лет придерживалась так называемой многовекторной внешней политики, получая от этого дивиденды, и до поры до времени это устраивало как нас самих, так и наших ближайших партнеров. Теперь, судя по некоторым признакам, это время может кануть в Лету, и недалек тот день, когда вопрос встанет ребром: с кем мы? И неважно, кто его поставит – Кремль или кто-то еще? Ведь в любом случае ответ на него должны будем дать мы.

В этом смысле можно попытаться рассмотреть три гипотетические модели выстраивания наших дальнейших взаимоотношений с РФ. Условно обозначим их следующим образом.

Первая – «выжидательный нейтралитет» (данная формулировка часто используется российскими экспертами). Вторая – «инерционное сближение». И третья – «рациональное дистанцирование». Сразу же оговоримся: понятно, что при любом раскладе мы не сможем открыто отказаться от сотрудничества с главным на сегодня геополитическим партнером. И не только потому, что такой отказ чреват известными последствиями. Хотя после российско-украинского эксцесса это имеется в виду в первую очередь.

Теперь рассмотрим каждый вариант в отдельности. Итак, что может дать нам позиция «выжидательного нейтралитета»? Тут, как говорится, пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, поскольку Казахстан, наряду с Россией, считается одной из несущих конструкций Евразийского экономического союза (ЕАЭС), такая позиция наверняка может привести к фактической заморозке и без того откровенно пробуксовывающих процессов интеграции. Правда, здесь есть одно «но». Из рядов российского экспертного сообщества уже неоднократно раздавались голоса, что Москва однозначно теряет интерес к перспективам развития ЕАЭС как исключительно экономического союза. И хотя это с самого начала было секретом Полишинеля и служило мощным раздражителем для части элит постсоветских республик, выступавших против интеграционных проектов с Россией, сами по себе такие заявления весьма красноречивы. Отсюда следует вывод: в ближайшие годы Кремль однозначно будет менять приоритеты в инициированных им же интеграционных проектах. В какую сторону – вопрос открытый. Но в любом случае ясно одно – прежняя модель ЕАЭС устарела, не успев стать ощутимой реальностью и не принеся фактически никаких дивидендов.

Довольно любопыт­но сформулировал это представитель одного из российских «мозговых» центров – НИУ «Выс­шая школа экономики», профессор Дмитрий Ев­стафьев: «Евразийская интеграция перестает быть для Кремля вопро­сом, который ценен сам по себе. Он может быть ценен как элемент более значимых глобальных процессов». С учетом та­кого подхода к будущему совместных интеграци­онных проектов вариант «выжидательного ней­тралитета» может вос­приниматься как вполне соответствующий теку­щему моменту. Как гово­рится, дружба дружбой, а табачок врозь. Каждый должен руководство­ваться, прежде всего, своими национальными интересами.

Теперь о перспек­тивах «инерционного сближения». В свете на­делавшего много шума послания Владимира Путина такой подход уже не выглядит совсем уж беспроблемным. Хотя бы потому, что он явно исключает возможность какого бы то ни было торга с более сильным партнером. Тональность послания ВВП исклю­чает это однозначно, поскольку его скрытая подоплека очень смахи­вает на формулу «кто не с нами, тот против нас, а с нами можно быть ис­ключительно на наших условиях!». И никаких иллюзий по этому по­воду быть не должно. А потому возникают во­просы иного характера.

Например, что мы мо­жем приобрести, а что потеряем, если будем придерживаться второго сценария? Да, подтвер­дим приверженность со­юзническим обязатель­ствам и будем считаться надежными партнерами. Но есть подозрение, что этим все позитивные перспективы исчерпы­ваются. А оборотной сто­роной может стать то, что мы автоматически (как союзник страны, олицетворяющей для западного мира самое большое зло) попадем под санкционный пресс со всеми вытекающими из этого последствиями. Опять же не самая ра­дужная перспектива.

Ну и, наконец, третий сценарий, который мы обозначили как «рацио­нальное дистанциро­вание». Такой подход может оказаться самым сложным во всех смыс­лах. В мальчишеских компаниях он называ­ется просто – «и нашим, и вашим», и те, кто гре­шит этим, уважением не пользуются. Однако международные отноше­ния – материя куда более сложная, и умение найти компромисс между не­возможным и необходи­мым всегда ценится.

Конечно, следование этому сценарию может привести к некоторому охлаждению отношений с главным стратегиче­ским партнером, что не совсем хорошо. Но оно будет носить временный характер и не будет озна­чать окончательного раз­рыва, поскольку такой разрыв, как уже говори­лось выше, невозможен в принципе. К тому же конфронтация России и Запада не может про­должаться бесконечно долго, и рано или поздно потребуется чьё­-либо посредничество. Почему бы Казахстану не по­пробовать свои силы в этом качестве? Как тут не вспомнить не­ожиданное обострение российско-­турецких от­ношений, случившееся из-­за сбитого истреби­теля? Ведь именно по­средничество нашего президента позволило сбить накал страстей и открыть дорогу для прямого диалога Путина и Эрдогана. Разумеется, мы не сверхдержава и даже не региональная держава, но роль посред­ника потянуть сможем. Тем более что Россия – наш стратегический партнер, да и в западном мире у нас не самая худ­шая репутация. Так что подобный вариант впол­не возможен. Главное – чтобы Россия и Запад не перешли ту черту, за которой могут начаться необратимые процессы. Другое дело, что в таком сценарии есть множество подводных рифов.

Например, удаст­ся ли сделать так, чтобы непонимание, которое наверняка возникнет в этом случае между Аста­ной и Москвой, не зашло слишком далеко? Вопрос далеко не праздный, осо­бенно с учетом откро­венно реваншистских настроений, которые на­чинают превалировать в российском обществе. Но не менее важно из­бежать участи случайной жертвы нарастающей конфронтации между Россией и Западом – участи той самой мухи, которая ненароком очу­тилась между двумя бо­дающимися быками.

Позволим себе при­вести еще одну цитату все того же профессора НИУ «Высшая школа экономики» Д. Евстафье­ва: «Новый прагматизм» Москвы в контексте ев­разийской интеграции – это фактор, который партнерам России по интеграционным про­цессам необходимо пере­осмыслить прежде все­го». На первый взгляд, довольно простая фор­мулировка без особых претензий. Но как гла­сит русская пословица, «мягко стелет, да жестко спать». И дальнейший ход мыслей эксперта не оставляет никаких со­мнений на сей счет: «Это является свидетельством стратегической пере­мены логики внешнепо­литического поведения России. На страны пост­советского пространства этот новый прагматизм может оказать более значимое влияние, чем на большинство других внешнеполитических и внешнеэкономических партнеров России».

Чувствуете, как на­растает давящая, если не сказать подавляющая, тональность? Не поки­дает подспудное ощуще­ние, что это заявка уже не просто на интеграцию, а на нечто гораздо боль­шее. Вот только хотелось бы понять, на что? И чем это для нас, в конце кон­цов, может обернуться?

Автор: Мади Алимов