Как-то коллега рассказал такую историю. К нему обратился один из классиков казахской литературы с просьбой написать отповедь на статью, в которой о нем не очень лестно отозвались. Когда журналист принес готовый текст, тот прочитал и недовольно поморщился: «Ты не полемист». «А как надо?» - «А вот так…». По словам моего коллеги, то, что он услышал, означало примерно следующее: надо найти самый большой кусок дерьма и вымазать им оппонента с ног до головы.
Ярлыки вместо аргументов
Эта история часто приходит мне на ум, когда я читаю статьи некоторых видных казахских националистов. Навешивание ярлыков и даже оскорбления вместо аргументов стали для них обычным делом. Видимо, авторы таких публикаций полагают, что чем обиднее они обзовут своих оппонентов, тем больший эффект вызовут их тексты.
На минувшей неделе портал Tribunakz.com разместил статью Жасарала Куанышалина «Что общего между шовинистом и манкуртом?» Под шовинистом подразумевается Петр Своик, под манкуртом – Олжас Сулейменов. На этой публикации хочется остановиться подробнее, поскольку она представляет собой типичный образец творчества казахских националистов, или национал-патриотов, кому как нравится.
Жасарал Куанышалин заслуживает уважения (говорю без всякой иронии) тем, что на протяжении многих лет остается верным своим убеждениям. Но человек, именующий себя политологом (это слово, причем с большой буквы, фигурирует рядом с его фамилией как автора статьи) и демократом, должен уметь вести дискуссию корректно, а не обзывать публично и бездоказательно своего идеологического оппонента, в данном случае Олжаса Сулейменова, «манкуртом» и «мухой-стукачкой».
Кстати, о стукачестве. В той части статьи, где говорится о Своике, сам Куанышалин приводит такой факт: «На протяжении минувших с тех пор четверти века этот махрово-великорусский шовинист то и дело напоминает о себе, опять-таки неизменно антиказахскими демаршами… В связи с чем я вынужден был…подать на него иск в суд за разжигание межнациональной розни. По этому иску генеральный прокурор РК Ю.А. Хитрин возбудил 30.04.1998 г. уголовное дело №69006684… И все шло к тому, что Петр Своик должен был сесть в тюрьму».
Комментарии тут излишни, разве что можно напомнить такую пословицу «В чужом глазу соринку видит, а в своем бревна не замечает». Есть и ее казахский аналог: «Біреудің көзінде қоқыс көріп тұрсың, өз көзіңде тұмарды байқамай отсың».
И уж тем более не пристало политологу, демократу и просто интеллигентному человеку, коим себя наверняка считает Куанышалин, писать такое: «Видимо, правы те наши сограждане, которые зовут этого человека вместо Олжаса... Алжасом» (казахи поймут, о чем идет речь).
Ну да ладно, оставим это на совести автора и поговорим о сути его претензий.
Был ли геноцид?
Вот отрывок из упомянутой статьи (Куанышалин цитирует свою более раннюю публикацию): «Вместо того, чтобы осудить Москву за чудовищный геноцид над казахами в 30-х годах прошлого века, он (Олжас Сулейменов – прим. авт.) понес какую-то кощунственную белиберду… Голод 30-х годов, погубивший огромную массу людей, и прежде всего казахов и украинцев, был результатом… исключительно целенаправленного акта государственного геноцида под прикрытием благовидных лозунгов. Самые многочисленные в своих регионах и вольнолюбивые казахи и украинцы стояли поперек горла империи. И коса геноцида косила их… И вы, уважаемый Олжас Омарович, не могли не знать (не имеете на это права) столь бесспорного факта!».
О каком бесспорном факте идет речь? Безусловно, то, что имел место чудовищный голодомор и что в этом повинен, прежде всего, существовавший тогда политический режим, никем не оспаривается. Но вот что касается геноцида…
В политической науке есть четкое и однозначное определение: «Геноцид – это действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую» (статья 2 «Международной конвенции о предупреждении геноцида и наказании за него»). Ключевая фраза тут – «с намерением уничтожить».
Так вот, если бы существовали хотя бы малейшие доказательства того, что у Сталина и его подручных действительно были такие намерения и что казахи с украинцами уничтожались сознательно, то США, Великобритания, Франция и другие ведущие страны Запада уже признали бы факт геноцида. Тем более в нынешних условиях их жесткого идеологического противостояния с Россией (правопреемницей СССР), которая к тому же, как принято считать, стремится возродить «советскую империю». Холокост, преследование армян в 1915-м, известные события в Руанде они признали геноцидом, а от такой же оценки голодомора 1930-х воздержались, хотя та же Украина не раз выступала с соответствующей инициативой.
Теперь посмотрим на ситуацию чуть шире, а главное – включим логику и зададимся основным вопросом, ответ на который обязан найти человек, расследующий серьезное преступление: «А каковы мотивы?».
Ладно, украинцы с их высокой плотностью населения и плодородными землями теоретически могли стать объектом геноцида со стороны Кремля – для получения дополнительных «жизненных территорий». Но зачем нужно было опустошать и без того малолюдную (и малообжитую) казахскую степь?
Например, сейчас население нашей республики составляет 17,6 миллиона человек, из которых 11,5 миллиона – казахи. И мы вполне резонно полагаем, что для страны с такой огромной территорией это очень мало, в связи с чем реализуем программу репатриации соотечественников, чтобы заселить наши земли.
А в 1926-м, когда состоялась последняя перед голодомором всесоюзная перепись, казахов насчитывалось около 4-х миллионов, то есть в три раза меньше, чем сегодня. Вместе с представителями других этносов получалось лишь 2 человека на каждый квадратный километр. Сегодня столь низкий показатель имеет только Монголия, занимающая последнее место в мире по плотности населения. И какой для Кремля был смысл оголять практически голую землю?
Объективное и субъективное
Гипотетически можно предположить, что союзный центр задумал многоходовую комбинацию с очень далеким прицелом: очистить территорию Казахстана от коренного населения под будущие полигоны для испытаний ядерного оружия и космических запусков, под распашку целины. Но вы верите в то, что в начале 1930-х советское руководство задумывалось об этом?
А вот о возможной предстоящей войне оно думало, даже готовилось к ней. И с этой точки зрения намеренное убийство миллионов человек, в том числе будущих рекрутов для армии и тыловых работ, было бы абсолютным сумасшествием. Практичный и циничный Сталин, скорее, предпочел бы отправить их в концлагеря, благо к тому времени система ГУЛАГ уже существовала.
Кстати, раз мы упомянули освоение целины. Как свидетельствуют исторические документы, эта инициатива принадлежала Хрущеву, только-только ставшему первым секретарем ЦК КПСС. Причем ему пришлось преодолеть сопротивление других членов Политбюро. А действовал он под впечатлением от страшного послевоенного голода 1946-1947 г.г., унесшего жизни, по разным оценкам, от одного до двух миллионов человек. Этот голод охватил в основном российское Черноземье (геноцид в отношении русских?), восточные области Украины, которой тогда руководил именно Хрущев (Николаевскую, Одесскую, Херсонскую, Днепропетровскую, Полтавскую, где тоже проживало очень много русских), а также Молдавию.
А, может, все дело в том, что, как утверждает Куанышалин, «вольнолюбивые казахи и украинцы стояли поперек горла империи»? Действительно, на территории Казахстана в конце 1920-х и начале 1930-х были отдельные факты выступлений против Советской власти. Но гораздо более серьезную опасность для нее представляло басмаческое движение, которое охватило многие районы Узбекистана, Туркменистана и при подавлении которого Красная армия понесла значительные потери (этот, говоря современным языком, джихад против большевиков продолжался до начала 1930-х).
По логике, именно население этих республик в первую очередь должно было стать жертвой геноцида, если бы таковой имел место. Но почему-то Сталин выбрал более лояльных казахов. Как Куанышалин объяснит такой парадокс?
Оценки, касающиеся голодомора, у нас в Казахстане, как и в Украине, всегда будут субъективными и пристрастными, что вполне объяснимо – это наша национальная трагедия, и мы крайне болезненно воспринимаем то, что тогда произошло, мы преисполнены гнева, который является праведным, но мешает трезво осмыслить случившееся.
Более объективным будет взгляд со стороны, то есть оценка мирового сообщества в лице наиболее цивилизованных стран и общепризнанных международных демократических институтов. А оно не нашло оснований для того, чтобы квалифицировать голодомор 1932-33 годов как акт сознательного уничтожения народов.
То есть преступление тогдашнего политического режима, который довел миллионы людей до такого состояния, до страшной гуманитарной катастрофы, налицо, но это не был геноцид.
Безусловно, Куанышалин и другие национал-патриоты имеют полное право считать иначе. Но это вовсе не значит, что так должны считать и все остальные казахи, будь то политики, поэты или обыватели. И тем более это не значит, что считающих иначе можно называть «манкуртами».
Старший брат и младшие
Вторая претензия Куанышалина звучит так: «на съезде русских, казачьих и славянских организаций Олжас Сулейменов пообещал, что доведет до главы государства вопросы, поднимаемые на съезде… Через некоторое время соцсети запестрели новостью о том, что Нурсултан Назарбаев поручил увольнять госслужащих, нарушающих законодательство, согласно которому русский язык должен употребляться наравне с казахским. Таким образом, стало понятно, какая муха укусила Назарбаева. Эту муху-стукачку, настроившую президента против казахского языка, звали Олжас Сулейменов».
Представим на минутку зеркальную ситуацию: на съезд казахских националистов приходит, скажем, Герольд Бельгер (мир его праху) и дает обещание довести до главы государства вопросы, поднятые участниками, в том числе касающиеся судьбы казахского языка. И что, после этого русскоязычные граждане страны должны предать его анафеме?
В советское время, когда казахи составляли меньшинство в своей республике и когда все решения спускались из Москвы, борьба национальной интеллигенции за сохранение казахского языка, за будущее казахов как нации была бы не просто оправданной, но даже необходимой. Однако наши «зиялы кауым» в подавляющем большинстве своем трусливо молчали, в отличие от той же украинской, грузинской, литовской интеллигенции.
Сегодня ситуация кардинально изменилась. Мы, казахи, теперь живем своей самостоятельной жизнью. Мы составляем уже почти две трети населения республики, а те же русские, второй по численности этнос, – лишь менее четверти, причем разрыв этот с каждым годом растет. Мы заняли почти все мало-мальски значимые посты в органах государственного управления, в правоохранительной системе. То есть мы принимаем все ключевые решения, «казним» и «милуем».
Если использовать известную аналогию, то теперь именно мы, казахи, и есть тот самый старший брат, а русские, корейцы, уйгуры и все остальные национальные меньшинства – наши младшие братья, за которых мы по «старшинству» и в силу своего доминирования в структурах власти несем ответственность. Прежде всего, за то, чтобы они не чувствовали себя ущемленными.
Конечно, те же националисты скажут, что, напротив, ущемляют казахов, и приведут в пример ситуацию с языком. Но вот как раз таки относительно него беспокоиться уже не стоит – он получил статус единственного государственного в стране, с изменением демографической обстановки быстро меняется в пользу казахского и языковая среда (подробнее об этом здесь). А все остальное зависит от нас самих, казахов.
Быть на стороне большинства легко и безопасно, тогда как защита представителем этого самого большинства интересов меньшинства чревата тем, что человек может оказаться чужим среди своих, изгоем, «врагом народа». И примеров тому история предлагает множество.
Я не знаком лично с Олжасом Сулейменовым, мало знаю его произведения, поскольку с определенного момента они перестали меня интересовать, как и общественная деятельность поэта. А потому не могу судить о ходе его мыслей. Но принадлежащая ему и ставшая уже хрестоматийной фраза про степь и горы дает основания полагать, что он придерживается именно той позиции, которая упомянута выше.
Такая позиция (условно говоря, интернационал-патриотизм как антитеза национал-патриотизму) может не нравиться, ее можно подвергать сомнению, оспаривать. Но полоскать имя человека лишь за то, что он думает так, а не иначе, - это удар ниже пояса.
И происходит такое от недостатка политической культуры. Которая, по всей видимости, является производным от общей культуры…
