В заголовок вынесен, казалось бы, простой вопрос, а ответить на него непросто. Мы, казахи, настолько глобализированы, что кино наше похоже то на европейское, то на американское, то на азиатское, но понять – где мы сами и что есть наше, национальное, особенное – очень сложно.
«Космос казахов»
Это относится не только к кино, но и почти ко всем сферам искусства, просто в кино это более очевидно. То же самое можно сказать про наши телесериалы. На¬цио¬нален ли «Пере¬крес¬ток» или «Перекресток в Астане», или «Любовь тракториста»? И нужно ли это? Визуальные искусства напрямую отражают нашу жизнь, а в нашей реальной жизни давно исчезли признаки национального. Разве это не так? Давайте все-таки поразмышляем о том, каковы признаки национального кино.
Начнем с того, что казахстанское кино давно носит глобальный характер, то есть мы создаем некие образы, которые должны быть понятны всему миру, не заботясь о том, чтобы они были наполнены националь¬ным содержанием. Кстати говоря, отсюда и фестивальный успех. Европейский зритель легко считывает европейские коды фильма «Хозяева» Адильхана Ержанова, который представлял в этом году Казахстан в Каннах. Или любуется привычной глубинно-пространственной композицией кадра фильма «Уроки гармонии» Эмира Байгазина, получившего «Серебряного медведя» в Берлине. Или разделяет социально-человеческие ценности картины «Тюльпан» Сергея Дворцевого, также получившего приз в Каннах в 1998 году. Или узнает классические кинематографические приемы – это можно сказать почти про все фильмы Дарежана Омирбаева. Это что касается нашего арт-хауса.
Коммерческое кино больше тяготеет к Голливуду. За последние годы мы попытались создать свой «Город греха» – «Джокер» Талгата Жаныбекова, свои «Хроники Нарнии» – «Книга легенд: таинственный лес» Ахата Ибраева, свои «Грязные танцы» – «Запрещенные танцы» Ерболата Беделхана, свои молодежные криминальные драмы – «Сказ о розовом зайце» Фархада Шарипова и свои боевики – «Ликвидатор» Акана Сатаева, а также истории спасения мира – «Охота за призраком» Марины Кунаровой. И это я называю лучшие фильмы в сфере как арт-хаусного, так и коммерческого кино. Но, увы, ни тот, ни другой кинематограф почти не отражает национальный мир казахов.
По выражению Георгия Гачева, национальное выражается через отображение особого космоса народа, то есть через быт, традиции, образ жизни, философию и мировоззрение казахов. Чуть ли не единственным режиссером, которому это удавалось делать в течение многих лет, был Серик Апрымов. Начиная с «Конечной остановки» (1991), он где-то с иронией, где-то с юмором показал нам самих себя с нашими комплексами, привычками, ленью, желание делать что-либо вместе, а не индивидуально. Он показал не только «космос казахов», но и наше социальное бытие. Так, в фильме «Аксуат» (1998) уже показано сообщество, в котором есть формальные и неформальные лидеры. И соответственно все должны подчиняться законам общего бытия. А главный герой из «Остановки» как бы раздвоился – Канат уехал в город и превратился в неудачника-предпринимателя: он весь в долгах и женился на русской девушке, которой не может обеспечить достойную жизнь, тогда как Аман живет в ауле и вынужден отвечать по долгам Каната. То есть мы видим две модели казахского героя – городского и аульного.
В «Охотнике» (2004) Серик Апрымов идет еще дальше, пытаясь воссоздать образ идеального мужчины-казаха, который несет в себе традиционное знание культуры и быта своего народа. Он – некий прототюрок, охотник-учитель, охотник-наставник, который берет на воспитание молодого подростка. В фильме «Бауыр» (2013) – девятилетний мальчик, который как бы помнит все уроки своего учителя, и, оставшись один, без родителей, несет в себе эту нравственную ответственность перед собой и обществом, и делает все, как подобает истинному казаху. Трагедия же в том, что кроме этого мальчика, никто в ауле уже не соблюдает этот национальный духовно-нравственный код поведения, исходящий из целой системы традиционного мировоззрения.
В чем феномен фильмов Апрымова? Прежде всего, в том, что в них мы узнаем национальный казахский характер, наш менталитет и образ жизни. Вместе с автором мы можем посмеяться над самими собой, но, в конце концов, как герой фильма «Аксуат» в сердцах говорим: «Это мой дом, это мои спички». И как продолжение мыслей про себя: «И я буду здесь жить!». Как настоящий художник Серик Апрымов в своих фильмах приводит нас к мысли о том, что мы, казахи, уникальны как народ, как нация. В чем-то наивны, где-то ленивы, в целом – человечны, добры и наполнены любовью к человеку. А наши предки придумали такую философию и такой код нравственных ценностей, что мы живы и деятельны.
Наш камертон
Истинная задача художника – держать в руках камертон нравственности и человеческих ценностей. Это делает и Ермек Турсунов. В своих фильмах «Келин», «Шал» он по-другому, нежели Серик Апрымов, рассказывает о казахах. Серик – наблюдатель, его истории как бы вытекают из нашей жизни, а Ермек создает пантеон казахских героев. Его персонажи – скорее образцы для подражания, нежели реальные люди. В «Келин» это сильные женщины – Невестка и ее Ене, в «Шале» – старик и его внук. Фильмы Ермека – это мини-эпос, части одного большого, где-то героического, где-то ироничного (если иметь в виду «Кемпир») полотна под названием «Казахи».
Продолжает апрымовскую традицию и Ерлан Нурмухамбетов. В фильме «Перед грозой» (2012) он опять-таки воссоздал казахский космос, показав жизнь отдельно живущей в горах казахской семьи. Любопытную картину в духе наших размышлений снял режиссер Кенжебек Шайкаков – «Курке»: о том, как молодого парня пристраивают пастухом, а он на жайляу знакомится с кыргызской девушкой. За лето они проживают целую жизнь – в степи, под шалашом, и уже готовы пожениться, если бы не внешние обстоятельства.
Вот и получается, что национальное кино создают у нас единицы, а в основном это некие симулякры – образы без внутреннего содержания. К сожалению, в большинстве своем казахское кино – это действительно симулякр, подмена истинных ценностей на мнимые. Возможно, вина в этом не только наших кинематографистов. Мы все с вами живем в обществе симулякров – смотрим чужие фильмы, разделяем чужие ценности и т.д.
И все же: каким должно быть национальное казахское кино?
Во-первых, наверное, оно должно быть на казахском языке. Хотя, понятно, что одного языка, костюмов, традиций и т. д. недостаточно. Есть масса фильмов, в которых присутствует этнография, но нет киноязыка – «Биржан-сал», «Атажурт», «Кек» и другие. То есть нам нужна не мнимая этнонациональная наполненность, а истинный «космос» казахов.
Во-вторых, должен быть национальный характер. Кроме уже названных фильмов, хотелось бы отметить картину «Ойпырмай, или Дорогие мои дети» Жанны Исабаевой. Там есть казахский характер – главной героини и членов ее семьи. Там есть ценности семьи. Там есть ирония, что немаловажно.
В-третьих, важен состоявшийся контакт со зрителем. Какое значение имеют размышления кинокритиков, если народ фильма не видел и не признал своим?! Национальное кино – это прежде всего то кино, которое полюбил народ. И тут главная загвоздка! Какие казахстанские фильмы последних лет отмечены зрительской любовью? «Гашык-журек, или Коктейль для звезды»? Да, я уже писала об особом феномене этой картины, которая нацелена на казахскоязычную аудиторию. В этом же ключе был снят телесериал «Любовь тракториста» режиссера Жаулана Пошанова, имевший высокий зрительский рейтинг.
Ниша наших телесериалов
И вот тут надо поговорить о том, какую нишу заняли казахстанские телесериалы. Если коротко, то они заняли ту нишу, которую не смогло занять национальное кино.
Что произошло? С приходом частного кинопроката казахстанское кино было смещено на периферию. Прокат плотно держат американские и российские фильмы. Доля казахстанского кино в нашем прокате не превышает трех процентов. И дело не только в прокатчиках, как мне казалось раньше. Наш зритель не идет на казахстанские фильмы. Он его не воспринимает как полноценный кинопродукт. Увы, об этом свидетельствуют бесконечные форумы, в которых только и читаешь критику на любой казахстанский фильм. Отсюда и низкие рейтинги. Но это касается в основном городского русскоязычного зрителя. Если фильм снят на казахском языке и для казахскоязычной аудитории, то картина имеет хорошие сборы. Это феномен режиссера Еркина Ракышева и продюсера Баян Есентай. Из этого можно сделать вывод, что казахское кино нужно только казахскоязычному зрителю.
Получается, состоявшийся в прошлом году административный переход от кино к телесериалам вполне закономерен?! Государство осознало, что, отдав кинопрокат в частные руки, оно больше не может на него принципиально влиять. Тогда и было принято решение о том, чтобы перестать закупать в больших количествах турецкие и корейские телесериалы, а вместо них на эти деньги производить казахстанские сериалы, в основном на казахском языке, потому что их смотрит преимущественно казахскоязычный зритель.
Можно было сделать по-другому. Телеканалы могли бы стать производителями фильмов, но телевидению нужно заполнять эфир, поэтому востребован формат телесериала. Но этот формат изначально считается низким жанром, и от него не требуют качеств настоящего кино. Поэтому сегодня мы имеем массу дешевых и не очень качественных сериалов. К сожалению, и жанр байопика (фильм-биография) не спасает. Не удались сериалы ни про Куляш Байсеитову, ни про Бауржана Момыш-улы. И дело, наверное, в том, что кино снимают опытные режиссеры, а сериалы – режиссеры второго звена, потому что речь идет о потоке, а не о творчестве. Но со временем ситуация будет меняться. Мы отлично знаем о том, что прекрасные сериалы снимали и Дэвид Линч, и Владимир Хотиненко. Просто к сериалам должны быть такие же высокие требования, как и к кино. И они должны быть по-настоящему национальными, а не только развлекательными.
Гульнара АБИКЕЕВА,
доктор искусствоведения
