Несколько лет назад с легкой руки бывшего главы Национального банка РК Данияра Акишева наша страна ступила на путь масштабной дедолларизации. Стратегия и тактика этой операции до сих пор вызывают в обществе бурные споры, а вот результаты – только скепсис. Избавление казахстанской экономики от влияния американской валюты, как бы настойчиво ни убеждали нас в близком успехе, воспринимается большинством населения как сказка с присущими этому жанру ложью и намеками, число которых множится в геометрической прогрессии.
Между реальностью и вымыслом
Несмотря на взятый шесть лет назад курс на дедолларизацию, Казахстан по-прежнему находится в оковах американской валюты. Тем не менее, главный банк страны регулярно рапортует о «победах» в развязанной им же самим войне. Дабы придать вящей убедительности этой «легенде», регулярно привлекаются авторитетные «эксперты-тяжеловесы», которые вещают о выгодах отказа от американских денег и даже об уже наступившей «ментальной дедолларизации»: мол, наши граждане осознали, что, например, копить на квартиру в тенге и покупать ее за национальную валюту гораздо выгоднее и дешевле, чем использовать в этих целях заокеанскую.
Особенно забавно звучат рассуждения о переломе в сознании казахстанцев на фоне роста интереса населения к доллару, чего не отрицает и сам Нацбанк. Хотя на протяжении всех последних лет нас усиленно агитируют за то, чтобы мы перестали поклоняться чужой валюте и наконец-то уверовали в силу и надежность родной, казахстанцы остаются в этом вопросе традиционалистами и не спешат изменять привычкам. Скажем, в марте, когда тенге оказался под ударом, наши соотечественники, несмотря на закрытие обменных пунктов в связи с карантином, скупили в три раза больше «зеленых», чем обычно. В июне же, как сообщила пресс-служба Нацбанка, «население купило на нетто-основе наличную иностранную валюту на сумму, эквивалентную 193,4 миллиарда тенге (в мае 2020 года – 146,2 миллиарда тенге). Основной объем расходов был направлен на покупку долларов США – 73,2 процента, или 141,5 миллиарда тенге… По сравнению с предыдущим месяцем данные расходы увеличились на 32,2 процента».
Впрочем, меры, предпринятые Нацбанком для снижения уровня долларизации, все же нельзя назвать пустышкой. К победам достигнутые результаты, конечно, не имеют никакого отношения (разве что только способны приблизить их наступление в отдаленной перспективе), но с перевыполнением плана по рытью окопов вполне сопоставимы. Это видно на примере продолжающегося роста числа депозитов в национальной валюте. Оказывается, напрасно говорят, что насильно мил не будешь. Неконкурентные условия, в которые был поставлен у нас американский доллар, привели к тому, что по данным опять же на июнь текущего года, «объем депозитов в национальной валюте за месяц увеличился на 3 процента до 11,9 триллиона тенге, в иностранной валюте уменьшился на 1,8 процента до 7,9 миллиарда тенге. Уровень долларизации на конец июня 2020 года составил 40 процентов (в декабре 2019 года – 43,1 процента). Депозиты юридических лиц в национальной валюте в июне 2020 года выросли на 3,2 процента до 6,2 триллиона тенге, в иностранной валюте уменьшились на 1,1 процента до 3,9 триллиона (39 процентов от депозитов юридических лиц). Депозиты физических лиц в тенге увеличились на 2,7 процента до 5,7 триллиона тенге, в иностранной валюте уменьшились на 2,5 процента до 3,9 триллиона (41,1 процента от депозитов физических лиц)».
Но достаточно ли этих цифр, чтобы у нас появился повод для гордости за успехи нашей страны в борьбе с долларом? Как говорится, большой и жирный вопрос. И здесь стоит вспомнить, что еще несколько лет назад в интервью нашей газете известный экономист Петр Своик говорил о том, что реальная дедолларизация (а не то, что под этим соусом преподносит нам Нацбанк) для Казахстана возможна только в рамках ЕАЭС, поскольку поставленная в условия жестких санкций Россия будет активно развивать внутреннюю экономику, серьезно снижать ее зависимости от внешних факторов и априори поведет за собой по этому пути партнеров по союзу. И, похоже, если иметь в виду сегодняшнюю актуализацию этого вопроса государствами-членами ЕАЭС, он был прав на все сто. Напомним, недавно сначала Беларусь призвала других участников союза отказаться от расчетов в долларах, а потом и Армения выступила с аналогичной инициативой. Россия же в очередной раз предложила созвать большой «консилиум» по данной теме, чтобы наконец-то начать уже «резать по живому, не дожидаясь перитонитов».
Конечно, все мы прекрасно понимаем, что обещать – не значит жениться. Лозунги, мотивирующие страны ЕАЭС к тому, чтобы отказаться от американской валюты, регулярно звучат на протяжении всех пяти лет существования этого объединения, а воз, как говорится, и ныне там. Но, похоже, именно сегодня Евразийский экономический союз запускает обратный отсчет в ожидании последних секунд до начала планируемого тектонического сдвига. Все дело в том, что Китай, один из главных торговых партнеров ЕАЭС, провоцирует отказ от доллара во взаиморасчетах.
Эффект от «китайской инициативы» уже хорошо просматривается на примере России. Как сообщило недавно РИА «Новости», «в первом квартале текущего года доля доллара в расчетах по торговым операциям между Россией и Китаем впервые в истории опустилась ниже 50 процентов — до 46 процентов. На евро теперь приходится 30 процентов, а на национальные валюты — рубль и юань — 24 процентов».
В пользу «совместных усилий» в борьбе с долларовым засильем в экономике говорит и международный опыт – в частности, речь идет о странах БРИКС и Евросоюза. Можно, конечно, попробовать побороться и в одиночку, как это когда-то с успехом сделала Япония. Но для этого мы должны реально перестроить собственную экономику, наладить производства по выпуску конечной продукции с высокой добавленной стоимостью и высоким экспортным потенциалом. Причем данному процессу должны сопутствовать масштабы и массовость. А это уже из области фантастики. Куда более реалистичный для нас вариант – «прицепиться» к уже сформированному «составу»». Но пойдет ли по этому пути Казахстан? Готовы ли власть, бизнес, население к такому повороту событий? Или же мы вполне комфортно чувствуем себя в наскоро сочиненной сказке?
Расставить точки над i в этих вопросах мы попросили Данияра Джумекенова, аналитика Wall Street Invest Partners.
«Высокая инфляция мотивирует население искать спасение в долларах»
- Казахстан взял на курс на дедолларизацию шесть лет назад. Срок вполне достаточный для того, чтобы сегодня можно было делать какие-то выводы. Стала ли дедолларизация реальностью? Насколько адекватны меры государства по снижению присутствия доллара в национальной экономике, или же эта идея при существующей зависимости от импорта была изначально утопичной?
- Следует понимать, что феномен долларизации так или иначе наблюдается в любой стране, но особенно ярко проявляется в тех государствах, чьи национальные валюты подвержены сильной волатильности. За последние 15 лет тенге подешевел относительно доллара более чем в три раза, а резкие скачки курса происходили примерно каждые пять лет. Сказывается привязка курса к крайне волатильному нефтяному рынку.
Если говорить о конкретных результатах, то каких-либо предпосылок для изменения ситуации пока не наблюдается. Порядка половины всего ВВП Казахстана приходится на экспорт и его инфраструктуру - в стране производится то, что не потребляется, тогда как слабый курс позволяет отечественным компаниям более эффективно конкурировать на международных рынках. С другой стороны, на импорт приходится около трети ВВП, а значит, казахстанцы потребляют, главным образом, зарубежные товары. Такая ситуация способствует не только импорту инфляции из-за рубежа, но и активному «выносу» валюты из Казахстана. Причем не только иностранными компаниями, но и казахстанскими фирмами, связанными с экспортом. Результатом этого является довольно высокая инфляция, которая и мотивирует население искать спасения в долларах.
- Насколько болезненно, на ваш взгляд, казахстанцы будут расставаться с верой во всесильный доллар?
- Давайте для начала определимся, кого мы имеем в виду под казахстанцами - юридические лица или физические. Если речь идет о первых, то современные реалии таковы, что доллар является основным инструментом расчетов между странами, а значит, спрос на американскую валюту со стороны компаний будет сохраняется в любом случае: она используется не только как средство платежа, но и для инвестиций, хеджирования рисков и т.д.
Здесь также стоит вспомнить российский опыт. В прошлом году Центробанк РФ гордо отчитался о снижении долларовых активов почти на четверть по сравнению с 2014-м. Однако, как довольно быстро выяснилось, добиться этого удалось в том числе благодаря выводу части валюты в иностранные юрисдикции. Кроме того, экспортеры перестали возвращать валютную выручку от продажи сырья в страну и держали ее на зарубежных счетах. Иными словами, расставаться с валютой компании совершенно не хотят и будут использовать любые инструменты, чтобы избежать этого.
Казахстан открыт для международной экономики, что можно только приветствовать, вероятность санкций со стороны США (например, отключение от SWIFT) ничтожно мала, а значит, и переживать по поводу того, что степень долларизации депозитов юридических лиц составляет 39 процентов, совершенно не стоит. Снизить этот показатель пока удается лишь за счет увеличения расчетов между странами ЕАЭС в локальных валютах. Каких-то других серьезных причин попросту нет.
Депозиты в тенге предлагают гораздо более высокую доходность, чем долларовые, что отчасти способствует увеличению тенговых вкладов населения в спокойное время. Тем не менее, как только неопределенность в экономике нарастает и появляются инфляционные риски, население сразу же бежит скупать доллары. В подобной ситуации владение американской валютой способно защитить сбережения и дать более высокую доходность, нежели депозиты в национальной валюте.
У нас принято винить во всех бедах, начиная с роста продуктовых цен и заканчивая увеличением тарифов на услуги ЖКХ, именно растущий курс доллара. До тех пор, пока подобная риторика будет сохраняться, население будет верить в доллар больше, чем в тенге. Только путем повышения доверия к тенге, к национальной экономике, к правительству, к Национальному банку в частности, можно изменить сберегательную модель поведения населения.
