Время от времени в отечественном информационном пространстве вспыхивает дискуссия о том, что важнее для самоидентификации казахов – национальное или религиозное? Вопрос весьма непростой, но очень важный и принципиальный как для судеб собственно казахского социума, так и для будущего нашей молодой государственности.
С одной стороны, казалось бы, какие по этому поводу могут быть разногласия? Ведь оба названных фактора могут и должны присутствовать как органические составляющие процесса самоидентификации. Но с другой стороны, в последние годы все ощутимее проявляются противоречия между устоявшимися национальными традициями и возрождающимися религиозными воззрениями.
Еще один аспект этой проблемы кроется в том, что именно благодаря национальным традициям мы, казахи, смогли сохранить свою самобытность и колорит, в то время как исламские ценности при всей их укорененности в нашем сознании все же являются привнесенными извне. Об этом говорили и писали многие исследователи, начиная с Чокана Валиханова.
Сам по себе ислам является идеологическим продуктом оседлой городской арабской культуры, но в силу исторических обстоятельств получил распространение и в традиционном кочевом обществе казахов, которое прежде исповедовало тенгрианство. И уже вследствие этого он не может считаться для нас оптимальным. Однако, как бы то ни было, ислам стал для казахов привычным, и сегодня для большинства из нас он олицетворяет собой религию наших предков.
После развала Советского Союза в массовом сознании возник идеологический вакуум. Но это продолжалось недолго, и спустя некоторое время в казахском социуме все явственнее стал ощущаться крен в сторону религиозности. Позже в этом неоднозначном процессе начали проявляться тенденции не совсем позитивного свойства, поскольку росту религиозных настроений сопутствовало проникновение в наше общество - под видом традиционного ислама - философии его радикальных течений.
Как следствие, в казахском социуме возник своеобразный дуализм. С одной стороны, на фоне укрепления вновь обретенной государственности происходил рост национального самосознания. А с другой, он перемежался с трендами религиозного и в том числе, как уже сказано, радикального характера. Своеобразный «ренессанс веры» фактически расколол наше общество по поколенческому принципу: новомодным религиозным веяниям оказались подвержены те, кто вступил в сознательную жизнь уже в постсоветский период, тогда как их старшие по возрасту соотечественники остались верными традиционной и устоявшейся в казахском обществе форме ислама.
Понятно, что такое положение вещей не могло продолжаться бесконечно долго, и рано или поздно наработанные вековым опытом национальные традиции должны были прийти в противоречие с новоявленными течениями, что, собственно, мы и наблюдаем сегодня. Судя по всему, ситуация начинает усугубляться, и потому отдельные представители творческой интеллигенции уже бьют тревогу. Так, на днях наши коллеги с сайта arasha.kz процитировали писателя Ерболата Баятулы, который следующим образом характеризует роль и влияние нетрадиционных религиозных течений на казахов: «Сводя на нет традиции и обычаи наших предков, устоявшиеся понятия, они отравляют нас идеями радикального ислама. Открываются множество мечетей - сколько их в одной только Астане! Мы радуемся тому, что их посещает множество молодых людей, но никто не интересуется тем, какого характера им читаются проповеди, какие идеи вливаются в их сознание…».
Но негативные тенденции не ограничиваются только религиозными рамками. Они начинают отражаться и на ментальных аспектах жизни казахского общества. По словам Е. Баятулы, адепты радикальных течений пытаются вытравить из нас тюркскую и казахскую ментальности, которая впитана нами от наших предков.
Думается, что это отнюдь не голословное утверждение и что в такой постановке вопроса есть немало рациональных зерен. Любой объективный наблюдатель может проиллюстрировать сказанное писателем многочисленными зарисовками из жизни. Если в 90-х годах прошлого века мы воочию наблюдали процесс стремительной и местами бездумной вестернизации многих сторон нашей повседневности, то теперь не менее наглядно стал проявляться вектор «арабизации». Причем эта тенденция преломляется исключительно через религиозную призму.
Мне неоднократно доводилось быть свидетелем идеологических споров между молодыми казахами и моими ровесниками, которые годятся им в отцы, по поводу формы и содержания отправления религиозных обрядов во время траурных церемоний. Признаюсь честно, аргументация молодых приверженцев и особенно ее эмоциональная составляющая всегда производили гнетущее впечатление. Они крайне нетерпимы к контраргументам оппонентов. В такие минуты я задавался вопросом: «Куда делось традиционное для казахов уважение к мнению старших?»
Понятно, что молодости присущи горячность, стремление постичь мир своим путем, отрицание консервативных подходов старших. Но даже при этом описываемые тенденции больше смахивают на своеобразный необольшевизм со знакомым всем лозунгом: «Кто не с нами, тот против нас!». Учитывая, какие трагические события мы пережили в советские времена, мы вправе спросить: а что нам даст реанимация практически той же практики абсолютизации истины, но уже под религиозными одеждами? Будут ли такие проявления роста религиозных настроений, граничащие с экзальтацией, способствовать становлению нашего национального самосознания? И нужно ли это нам вообще?
Справедливости ради следует отметить, что некоторые эксперты высказывают и прямо противоположную позиции Е. Баятулы точку зрения. Одна из них – исследователь-тюрколог Айман Кодар. По ее мнению, то, что «…священная книга Коран написана на арабском языке, ... не значит, что ислам обращает казахов в арабов. Эта вера даёт им путь к Богу. И это может быть не только ислам». Она также полагает, что налицо некоторая подмена понятий: «И тут тоже все происходит от смешения и наслоения нации на религию: если паранджа и хиджаб - значит, ты принадлежишь к арабской культуре. Хотя ведь есть и арабы-христиане».
Казалось бы, все ясно и понятно: просто не стоит смешивать этническое и религиозное. Но все же лично мне точка зрения Е. Баятулы представляется более обоснованной. Не то чтобы я считаю, что А. Кодар ошибается, но ее позиция выглядит несколько расплывчатой и игнорирующей те отрицательные тренды, которые способствуют размыванию национального кода казахов.
Не отрицая исторической роли религии вообще и ислама в частности и оценивая тренды дня сегодняшнего, можно ответственно утверждать, что религиозный фактор способен не только интегрировать и консолидировать общество, но и, наоборот, противопоставлять одну его часть другой. В нашем случае это можно наблюдать во время очень горячих дискуссий в социальных сетях между казахами, являющимися носителями городской культуры, и казахами-традиционалистами. А в последние годы наметился еще один внутриказахский водораздел – уже между традиционалистами и ортодоксальными приверженцами ислама.
Буквально на днях коллега рассказал мне о непростой житейской истории, которая хорошо показывает, как религиозный фактор может вступить в противоречие с национальными традициями. В дорожно-транспортном происшествии трагически погибли супруги. На похороны собрались родственники с обеих сторон. Одни по устоявшимся казахским традициям предложили приступить к подготовительным мероприятиям – начать печь баурсаки и шелпеки, забить скот и т.д. Но против этого категорически выступила старшая дочь, глубоко религиозная и придерживающаяся канонов классического арабского ислама (уточним, девушка получила образование в Египте). Она настаивала на том, что согласно канонам веры в доме умерших три дня не должен гореть очаг, поскольку это харам. То есть налицо типичный культурологический конфликт, в основе которого противоречие между национальной традицией и религиозной догматикой. И этот прецедент далеко не единичный, а, скорее, становящийся типичным для сегодняшней казахстанской действительности. Кстати, вышеописанная ситуация разрешилась в пользу исламской догматики: все приготовления проводились в домах соседей.
Сочетание национального и религиозного в прошлом, настоящем и будущем является для такого многонационального и поликонфессионального общества, как наше, важнейшей проблемой, которая требует постоянного пристального внимания и своевременного анализа. В этом залог общественной стабильности и гарантия основ национальной безопасности, а также предсказуемости перспектив нашей государственности.
Национальность – это данность, которую никто из нас не может предопределить. Выбор делается где-то там, на небесах или еще где-то. Но именно приходящее со временем осознание своей национальной принадлежности не позволяет нам стать безликими мыркымбаями или иванами, не помнящими родства. Подчеркиваю важный и принципиальный момент: именно осознание, а не абсолютизация. За этим следует привязка к приоритетам и ценностям, доставшимся нам от наших предков и делающих нас узнаваемыми в этой многоликой картине мироздания. И ничто не должно мешать нам ощущать это или подменять категориями иного порядка, размывающими нашу идентичность. Поэтому я полностью разделяю сентенцию, сказанную Ерболатом Баятулы: «Для меня важнее, чтобы вы оставались казахами, нежели мусульманами».
Так будем же оставаться самими собой, не забывая в то же время и дорогу к храму…
