Туркменистан переживает острый экономический кризис. Из страны, несмотря на ее информационную изолированность, ежедневно просачиваются тревожные новости о продовольственном дефиците, катастрофическом падении уровня жизни, гигантских долгах и гиперинфляции...
По сути, туркмены, если верить этим сообщениям, оказались на грани голода, хотя, казалось бы, еще вчера пользовались бесплатными водой, электроэнергией, бензином и природным газом... Ирония в том, что последний, хоть и считается главным богатством Туркменистана, вследствие неправильного планирования стал главной причиной его бед.
Казахстанцы, конечно, такими преимуществами никогда не пользовались. Экономическая политика государства выстроена таким образом, что граждане не только не ощущают на себе какие-либо «нефтегазовые привилегии», но и зачастую вынуждены расплачиваться за неэффективное управление углеводородным богатством. Причем речь уже не идет о влиянии каких-то внешних факторов, чем наши власти обычно объясняют кризисы и девальвации.
Падение доходов населения и соответственно качества его жизни приобрело в последние годы хронический характер, вне зависимости от мировых котировок на нефть...
Вот и последние изменения курса тенге со знаком минус обещают нанести серьезный удар по платежеспособности казахстанцев и заставить их еще туже затянуть пояса. О голоде, конечно, речи не идет, однако о кризисных явлениях в отечественной экономике эксперты говорят уже давно. Вопрос в том, как далеко они могут нас завести? До какого предела может ухудшиться социально-экономическая ситуация в стране и снизиться уровень жизни граждан? Возможно ли в Казахстане повторение туркменского сценария?
Сергей Домнин, эксперт ИМЭП при Фонде первого президента: «Казахстан и Туркменистан – две вариации одной модели»
– Международные СМИ сообщают об ухудшении социальноэкономической обстановки в Туркменистане. Насколько серьезна ситуация в действительности?
– Сразу подчеркну, что Туркменистан – самая закрытая в информационном плане страна Центральной Азии, поэтому судить о ситуации в ней крайне сложно. Власти страны открывают доступ к минимуму статистических материалов и аналитических отчетов. Международные организации, которые работают в Туркменистане, тоже не публикуют большой и детальной экономической аналитики. Однако и из фрагментарных данных можно сделать вывод, что экономика страны переживает непростой период.
Официально ВВП Туркменистана растет в среднем на 6% в год. При этом официальная инфляция по итогам минувшего года составила 10,4%, в первом квартале 2018-го – 5,8%. Снижаются внешнеторговый оборот (-13,1% в 2017-м) и объемы инвестиций (-8,8%). Причем в этом году падение ожидается еще более глубокое, чем в прошлом.
– В чем, по-вашему, основная причина такого кризиса?
– Экономика Туркменистана никак не оправится от последствий снижения цен на углеводороды в 2015-2016 гг. Напомню, что около 90% экспорта страны приходится на один продукт – природный газ. И хотя с 2013 года объем поставок «голубого топлива» за границу вырос с 19 до 25 млрд. кубометров, в денежном выражении выручка сократилась с 9,1 до 6,6 млрд. долларов. Торговый баланс в прошлом году вырос почти вдвое, однако с платежным балансом по-прежнему не все в порядке. Отсюда и проблемы с обменным курсом. Манат даже по официальному курсу просел относительно доллара на 20%, а, как сообщают наблюдатели, на «черном рынке» в Туркменистане за доллар просят около 30 манатов при официальном курсе в 3,5.
Когда доходы от экспорта газа росли, правительство благодаря монополии в нефтегазовой отрасли могло позволить себе расширить долю государственного сектора в экономике и субсидировать других экономических агентов – остальную промышленность, агропромышленный комплекс и, конечно же, домохозяйства. Теперь та модель государства благосостояния, которую власти Туркменистана пытались строить в 2000-х гг., когда население освобождалось от коммунальных платежей и получало, например, топливо и электроэнергию ниже себестоимости, уже не срабатывает.
Пересыхание экспортного ручейка привело к сокращению доходов государства: по данным Азиатского банка развития, за период с 2012-го по 2016-й они упали с 21 до 15% ВВП. Это не позволяет правительству много тратить. МВФ приводит расчеты, согласно которым для нулевого баланса бюджета Туркменистана средняя мировая цена за нефть в 2017-м должна была находиться на уровне 74,3 доллара за баррель, а в текущем году – 80,1 доллара. Но цены были и остаются ниже этих значений. А значит, и в 2018-м бюджет не сойдется в ноль.
Из этого можно сделать только один вывод: властям Туркменистана придется продолжать консервативную бюджетную политику, выравнивать внутренние цены, расширять несубсидируемую часть экономики, приватизировать госкомпании. Согласно сообщениям правительства страны, кабмин уже запустил структурные реформы, но до убедительных позитивных результатов, судя по всему, еще далеко.
– Вы можете назвать причины, которые потенциально могут привести Казахстан к подобному кризису?
– Кризис 2015-2016 гг. развивался для всех нефтяных стран по одному сценарию. Экономики Казахстана и Туркменистана – две вариации одной модели развития, опирающегося на рост добычи углеводородов. На обе страны в равной мере действует так называемое «ресурсное проклятие». В обеих экономиках высок вес государственного сектора. Но на этом схожесть заканчивается.
Экономика РК чуть более сложная и диверсифицированная. Казахстанские институты рыночной экономики при всех своих недостатках были и остаются более зрелыми на фоне других республик Центральной Азии. Правительство РК сумело сосредоточить значительные резервы, позволяющие проводить во время кризиса контрциклическую политику и гарантировать исполнение социальных обязательств. Кроме того, линейка основных отечественных экспортных продуктов значительно шире, а экспорт Казахстана в целом более распределен географически, что не дает возможность контрагентам диктовать цены, как это происходит в случае с Туркменистаном.
Как и Туркменистан, после снижения нефтяных цен Казахстан столкнулся с необходимостью проведения структурных реформ. У отечественных экспертов есть вопросы к скорости и качеству, например, программы приватизации, недостаточно эффективному регулированию отраслевых рынков. Но все же следует признать, что динамика структурных реформ в Казахстане намного выше, чем у соседей по Центральной Азии.
Андрей Грозин, заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ (Москва): «Проводить аналогии между двумя странами неуместно»
– В экспертной среде общепринятым является деление центральноазиатских государств на две группы – на тех, кто обладает энергетическими ресурсами, которые они могут предложить мировому рынку, и тех, кому в этом плане повезло меньше. К первым относятся Казахстан, Туркменистан и частично Узбекистан; ко вторым – Кыргызстан и Таджикистан. Но вряд ли уместно проводить аналогии между Казахстаном и Туркменистаном, несмотря на то, что последний располагает гигантскими газовыми месторождениями. Ведь кроме них у страны, по большому счету, ничего нет. Тогда как у Казахстана, помимо огромных запасов нефти и в меньшей степени газа, которые являются основным источником пополнения доходной части бюджета, есть еще ряд прибыльных отраслей – аграрная, металлургическая и т.д.
К тому же Казахстан является девятой по величине страной мира с самыми разнообразными природными ландшафтами. И, несмотря на свое небольшое население, разбросанное по огромной территории, на фоне Туркменистана он смотрится гораздо более самодостаточным и жизнеспособным, в том числе с точки зрения возможности существования в каких-то экстремальных условиях (автаркия, засуха, ядерная война и т.п.). Можно вспомнить кризис начала 1990-х, из которого стране удалось успешно выкарабкаться. То есть Казахстан всегда был государством, которое в принципе не способно погибнуть под экстремальными ударами судьбы.
Что касается Туркменистана, то это, по сути, большая пустыня с небольшим количеством оазисов – эдакие нищие Эмираты. Республика и во времена СССР была дотационной, то есть не могла сама себя обеспечивать необходимым количеством продовольствия.... И как только ударил мировой кризис, который в первую очередь коснулся экспортоориентированных отраслей, экономика страны рассыпалась.
Да и нынешний кризис на самом деле не новый. По моим оценкам, он начался года два назад, когда страна вступила в конфликт с «Газпромом», а также разрушила связи с Ираном, при этом попав в одностороннюю зависимость от одного очень «богатого и красивого» южно-восточного соседа. Уже тогда было понятно, чем все закончится...
Поэтому я бы не стал рисковать, проводя аналогии между двумя странами – это очень сложно. Мы, эксперты, для удобства работы привыкли объединять Центральную Азию в некий макрорегион. Хотя на самом деле гораздо ближе к реальному отражению действительности, как ни печально, старая советская канотация – страны Средней Азии и Казахстан. Все-таки у вашей республики свои специфические особенности, и никакие туркменские сценарии ей не грозят – они попросту нереализуемы. И это не связано ни с этнической картой, ни с геополитическими ориентациями...
Если поместить две страны на чаши весов, то Казахстан по внутреннему потенциалу (административная система, элиты, социум, уровень жизни), конечно же, перевесит Туркменистан. Это совершенно две разные картины. И даже если по Казахстану ударят кризисы, то они будут работать по совсем другим сценариям... Как говорится, надо надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.
