2354 2-04-2018, 11:44

В прокат выходит фильм о знаменитом казахском певце Амре Кашаубаеве

5 апреля в республиканский прокат выйдет казахстанско-американская психологическая драма «Амре», озвученная сразу на трех языках – английском (оригинал), казахском и русском. Картина рассказывает о яркой, но короткой и таинственно оборвавшейся жизни казахского самородка – драматического тенора Амре Кашаубаева.

Особый «кармашек»

Международную съемочную группу возглавлял американский режиссер-постановщик Джеф Веспа. Главные роли в фильме сыграли казахстанские актеры Санжар Мади (Амре) и Еркебулан Даиров (Мустафа Чокай). В съемках также приняли участие популярный британский актер Бен Алдридж, американская актриса Эбби Корниш, известная по фильму «Область тьмы», и другие.

С самого начала съемочная группа столкнулась с тем, что жизнь Амре до сих пор окутана тайной. При попытках найти сведения о нем выяснилось, что руководство советского Казахстана сделало все, чтобы стереть память о нем. Современным историкам и музыковедам пришлось собирать информацию по крупицам, делая запросы в Париж. Один из них – Жаркын Шакаримов, исторический консультант картины, автор нескольких книг об Амре Кашаубаеве, ученик известного инструментария (собирателя и исследователя народных музыкальных инструментов) Болата Сарыбаева.

– Когда в 1974 году меня пригласили работать на всесоюзную фирму «Мелодия», я все свободное время проводил в библиотеках. И в киргизском отделении всесоюзного музыкального архива я обнаружил записанные на фонограф (прадедушка современной звукозаписывающей техники) семь песен Амре Кашаубаева. Фонограф нещадно шипел, голос доносился откуда-то издалека, но тем не менее, я понял, чем был потрясен Ромен Роллан, услышав Амре на Всемирной этнографической выставке, проходившей в 1925 году в Париже. И почему Сабит Муканов писал, что в правых легких певца есть особый кармашек, который он «заправляет воздухом про запас».

Я слышал вживую величайших оперных певцов современности и как человек, имеющий за плечами консерваторское образование, могу сказать: Амре пел на одном дыхании! Сила голоса, полетность звука и красота тембра были необычайные.

Найдя эти записи, я, во-первых, немедленно опубликовал в газете «Социалистiк Казакстан» заметку «Найден голос Амре Кашаубаева», а, во-вторых, занялся дальнейшим исследованием судьбы певца. Прежде всего, меня интересовало, почему он прожил до обидного мало – всего 46 лет.

Роковая встреча

Произведя фурор в Париже и вернувшись на родину, певец играл на сцене только что открывшегося в Кзыл-Орде первого казахского национального театра драмы. Вместе с ним в 1928 году он переехал в Алма-Ату. Вечером 7 ноября 1934-го Амре должен был петь партию Тулегена в первой казахской опере «Кыз Жибек». Он мечтал выйти на сцену вместе с Куляш Байсеитовой – Жибек. А в ночь с 6 на 7 ноября певец был найден мертвым на одной из улиц Алма-Аты.  Сакен Сейфуллин откликнулся на случившееся статьей, опубликованной в «Казахстанской правде». Она называлась просто – «Умер Амре», но сколько в ней было боли! Его смерть оставила много загадок. Все эти годы, начиная с конца 1925-го, то есть с момента возвращения из Парижа, до последних дней своей жизни Амре, как вспоминали современники, производил впечатление внутренне надломленного человека.

– О том, почему этот жизнерадостный, но кроткий и безобидный человек, на долю которого выпало столько тягот, внезапно потух взглядом после триумфальной поездки в Париж, рассказал мне уже в 70-х его близкий друг Серке Кожамкулов, – вспоминает Жаркын Шакаримов. – Оказывается, пение Амре в Париже вместе с Роменом Ролланом слушал и Мустафа Чокай. После концерта они втроем поднялись на Эйфелеву башню. А после возвращения на родину певца стали вызывать по ночам в местное здание ОГПУ. С него требовали некое письмо, которое Мустафа Чокай якобы передал Ахмету Байтурсынову.

Похоронили Амре на Ташкентском кладбище, но и после смерти певец не обрел покоя – его могилу очень скоро сравняли с землей, а имя убрали из журнала регистрации умерших. Несмотря на это, нарком просвещения Казахской АССР Темирбек Жургенов издал решение о том, чтобы установить бюст Амре перед входом в здание Казахского национального драмтеатра, а его имя присвоить одной из алматинских музыкальных школ. Школа его имени в Алма-Ате появилась, а вот первый пункт так и не был исполнен.

После обнаружения записей с голосом Амре корифеи казахской культуры Серке Кожамкулов, Жусупбек Елибеков, Сапаргали Бегалин, Алькей Маргулан обратились к первому секретарю ЦК Компартии Казахстана Динмухаммеду Кунаеву с просьбой установить памятник на Ташкентском кладбище, на месте предполагаемого захоронения Амре. Но это удалось сделать только в начале 1990-х, да и то на частные деньги. Надгробный памятник великому драматическому тенору, которого знатоки ставили в один ряд с Энрико Карузо и Марио Ланца, появился благодаря заслуженному артисту республики, композитору Дмитрию Гусенцову и его супруге певице Кенжегуль Сыздыковой.

Бремя  гениальности

У исполнителя главной роли Санжара Мади своя версия ранней смерти великого певца – нежелание серого большинства мириться с его талантом.

– Чтобы понять ход мыслей Амре, я часами слушал его голос в записи, – говорит актер. – И вот тогда я понял, какое это тяжкое бремя – быть гением. Невероятный успех в Париже, то, что он первым из казахов (вторым спустя 90 лет стал Димаш Кудайбергенов) получил признание за рубежом – этого ему не могут простить до сих пор. Удивительно, но во время съемок картины мы столкнулись с тем, что находились люди, пытавшиеся очернить его имя. Ссылаясь на некие письма, оригиналы которых никто не видел, они утверждают, что эта «неотесанная деревенщина Амре» представлял Казахстан на Всемирной выставке в Париже совершенно случайно.

– Как вы сами попали в эту картину?

– Как обычно – позвонили из кастингового агентства. Это были самые тяжелые съемки в моей жизни. Фото– и кинопробы, озвучивание текстов шли, начиная с 2013 года, около двух лет. Потом проект на время заморозили. Однажды у меня лопнуло терпение, и я заявил, что больше не приду. Но мне сказали, что в этот раз дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки – со мной хочет поговорить по скайпу режиссер с американской стороны.

– Вы первым из казахстанских актеров заявили о себе в Голливуде. Не чувствуете параллели с судьбой Амре?

– Бывает, что сталкиваешься с пакостями со стороны своих. За мной, например, много лет тянется шлейф слухов, будто свою карьеру я делаю только благодаря внешним данным и знанию языков. Снимаясь на киностудиях разных стран, пытаюсь доказать не этим злопыхателям, а самому себе, что в первую очередь я актер, который зарабатывает своим талантом, а не лицом. Здесь, в Казахстане, вообще все очень сложно. У нас, чтобы выжить, надо неустанно биться за кусок хлеба, при этом продюсеры так и норовят заплатить поменьше. Но я не могу ставить себя рядом с Амре. Гениальный самородок был чист как ребенок, поэтому ему тяжело было отвечать на нападки. Я же не настолько кроток и безобиден: у меня хватает и зубов, и мускулов, чтобы дать отпор.

– Как у вас сегодня складываются отношения с Голливудом?

– Потихоньку. Это такая вершина, которую не сразу покоришь. Надо работать и работать, чтобы доказать свою нужность на голливудском кинорынке. Посмотрим, что скажут американцы после выхода «Амре». То, что картина рассчитана на международный прокат, – это ведь еще один шажок навстречу Голливуду. Впереди у меня там два проекта. Сейчас готовлюсь к участию в монгольском экшне, который снимает американский режиссер. Съемки будут проходить в Монголии и США, я там играю главу мафиозной группировки, торгующей золотом и людьми.

– Кажется, очередная американская картина, в которой вы снимаетесь, называется «Красавчик»?

– Это Еркин Ялгашев, американский режиссер казахстанского происхождения, снял пока неполный «метр», чтобы потом найти инвесторов на полнометражный фильм.

Автор: Сара Садык