В Алматы под эгидой Института мировой экономики и политики (ИМЭП) при Фонде первого президента РК состоялся круглый стол на тему «Инициатива Китая «Пояс и путь»: взгляд из Центральной Азии». Говоря образно, это можно было бы называть «мозговым штурмом» большой китайской инициативы, в котором приняли участие известные аналитики из стран региона ЦА.
Следует отметить, что данная инициатива Китая по многим причинам представляется весьма привлекательной для перспективного развития стран региона. Предложение нашего восточного соседа отличает классический китайский прагматизм, поскольку участие в нем позволяет государствам Центральной Азии в значительной мере решить двуединую логистическую задачу.
Во-первых, обеспечить себе гарантированный выход к мировым морским портам, что всегда было для них стратегической целью. А во-вторых, наконец-то приступить к практической реализации своего транзитного потенциала, используя свое выгодное расположение между Азией и Европой.
Однако при всех очевидных выгодах от участия в этом проекте, есть ряд факторов, которые если и не мешают этому участию, то, по крайней мере, могут выступить в качестве сдерживающего фактора. В первую очередь речь идет о так называемой синофобии, которой в той или иной степени подвержены общества центрально-азиатских стран. Корни этого явления кроются в отдаленном историческом прошлом и отчасти в недавнем советском периоде нашей общей истории.
Насколько живуч этот идеологический стереотип показали события 2016 года, когда, к примеру, в Казахстане разгорелась бурная дискуссия вокруг так называемого «земельного вопроса». Она была спровоцирована слухами о якобы готовящемся соглашении о передаче в аренду китайским фермерам земельных угодий в Казахстане. Властям потребовалось немало усилий, чтобы сбить волну общественного негодования.
С другой стороны, в регионе есть примеры и обратного порядка. Так, в Таджикистане порядка полумиллиона гектаров земли были переданы в аренду под сельскохозяйственные нужды Китаю, несмотря на то, что и там общественное мнение без особого энтузиазма восприняло это шаг. Эти примеры показывают, что любое тесное сближение с Китаем требует тщательной проработки и учета существующих в массовом сознании фобий.
Как бы то ни было, но сегодня все страны региона оказались вовлеченными в процесс практической реализации проекта «Пояс и путь», пусть и в разной степени. И дело здесь не только в напористости наших китайских партнеров. Катализатором заинтересованности наших стран выступает совокупность факторов и базовым среди них выступает финансовый аспект. Ведь Китай инвестирует в это дело очень серьезные средства, которые исчисляются сотнями миллиардов долларов. Причем он предлагает сугубо целевое их использование, которое реализуется в очень конкретных инфраструктурных проектах.
Учитывая, что в том же Казахстане уже много лет ведется дискуссия о том, как с наибольшей пользой можно было бы реализовать имеющийся у страны транзитный потенциал, для нас китайская инициатива представляется весьма привлекательной. Как было заявлено во время обмена мнениями: «Казахстан является ключевым элементом этого проекта, воротами «Пояса и Пути», которые открываются в Евразию, и именно Казахстан являемся связующим элементом между внутренним рынком Китая, рынками России и стран Ближнего Востока и дальше до Европейского Союза». Вполне понятно, что отказаться от такого шанса было бы, по меньшей мере, неправильно.
Другое дело, что по мере практической реализации этого проекта могут возникнуть определенные проблемы и вызовы, последствия которых было бы лучше просчитать заранее, чтобы избежать каких-либо пока еще гипотетических проблем.
Понятно, что с учетом стремительно растущего политического и экономического потенциала Китая для наших стран наиболее рациональным было бы выработать более или менее консолидированную позицию по отношению к предлагаемому проекту. Однако все участники круглого стола отметили, что, к большому сожалению, ярко выраженного стремления к этому пока не наблюдается. Более того, все очевидней вырисовываются контуры негласной конкуренции за китайские инвестиции. В этой связи возникает логичный вопрос: насколько возможна координация усилий стран ЦА по вопросам безопасности, если каждая из них при выстраивании отношений с Китаем в формате инициативы «Пояс и путь» ведет обособленную от соседей политику? Вопрос далеко не праздный, а его актуальность наверняка будет расти с каждым годом.
Но в любом случае, очевидно, что рассматриваемая китайская инициатива очень четко ложится в русло многолетних усилий стран региона, направленных на создание инфраструктуры по выходу на мировые рынки. В этом смысле все предыдущие годы высказывалось немало интересных предложений и даже предлагались вполне конкретные проекты. Правда, они не отличались такой масштабностью и под них не находилось заинтересованных инвесторов. Поэтому китайская инициатива оказалась не только своевременной, но и выгодной с практической точки зрения почти для всех. Тем более что реальной альтернативы ему на сегодняшний день нет, и в ближайшие годы вряд ли предвидится.
Афганское направление отпадает по вполне понятным причинам. Выход к акватории Индийского океана через территорию Ирана как один из самых привлекательных логистических вариантов также маловероятен в силу очередного витка американо-иранской конфронтации. Экономический потенциал и политическое влияние стран ЦА едва ли позволит им вступить в конфликт с мировым гегемоном. Все это вкупе делает проект «Один пояс, один путь» наиболее реализуемым. Тем более что он гарантируется реальными инвестициями.
Во время обсуждения на круглом столе все время чувствовалось, что участники дискуссии четко осознают этот аспект. Однако даже при этом мы не заметили среди экспертов попыток предложить варианты консолидированной позиции по отношению к китайской инициативе. На наш взгляд, наиболее прагматичную позицию в этом плане занял представитель Кыргызстана. Кстати, он сделал довольно любопытную ремарку. Если мы правильно уловили его мысль, то ни в каких директивных китайских документах рассматриваемый проект практически не отражен. То есть это как бы чисто вербальная инициатива. Слышать это было несколько удивительно, поскольку как бы то ни было, но она уже имеет конкретное практическое воплощение в реальных проектах во всех странах региона. И судя по пространным экзерсисам некоторых участников круглого стола, их страны не намерены останавливаться на достигнутом. Наверное, можно было бы сказать даже так: аппетит приходит во время еды.
Трудно сказать, чего здесь больше – политической незрелости или банального прагматизма. Но в любом случае, можно настаивать, отсутствие консолидированной позиции наших стран снижают наш конкурентный потенциал. Даже если речь идет о сотрудничестве с таким гигантом как Китай. Чтобы понять это, достаточно вспомнить о том уровне кооперации, которая существовала между нашими странами во времена Советского Союза. Такая постановка вопроса особенно актуальна, если вспомнить, что сама по себе модель китайской модернизации является, по сути, продолжением советского проекта. На эту тему очень ярко и образно высказался один известный и авторитетный отечественный эксперт, чем весьма оживил ход дискуссии. Вывод из этого напрашивается простой: сиюминутная односторонняя выгода не может быть важнее принципов и потенциальных дивидендов региональной кооперации. Судя по всему, такого понимания на сегодняшний день нет, и сколько пройдет времени до его формирования, сказать сложно.
Для иллюстрации хотелось бы привести маленький фрагмент из обмена мнениями. Одна из участниц круглого стола заметила, что тональность высказываний представителя узбекского экспертного сообщества явно свидетельствует о том, что Ташкент однозначно пытается застолбить себе место лидера региона даже в плане своего участия в проекте «Пояс и путь». И, как это ни странно, по некоторым косвенным реакциям присутствующих мы пришли к выводу, что ее реплика попала в точку. Конечно, это сугубо субъективное ощущение, но в любом случае, этот, в общем-то, частный эпизод, так или иначе, свидетельствует, что противоречия латентного свойства имеются даже в экспертной среде.
Возвращаясь к проблемным моментам реализации китайской инициативы «Пояс и путь», хотелось бы еще раз вернуться к проблеме синофобии. Судя по высказываниям экспертов, она имеет место быть во всех странах региона. И скорее всего, до определенного времени, а может и в дальнейшем, она будет выступать ощутимым сдерживающим фактором в процессе взаимоотношений стран ЦА с Китаем.
Как показывает казахстанский опыт, власти не могут не учитывать его наличия. Относиться к этому явлению можно по-разному. Однако во время обсуждения прозвучала точка зрения, что для подпитки страхов и фобий никаких оснований нет. Так, по оценке экспертов, касательно вопросов миграции рабочей силы никакой так называемой «ханьской» экспансии не существует. Да, в Казахстан прибывает рабочая сила из Китая, но статистика и динамика этого процесса не являются угрожающими. Тогда вполне уместно задаться вопросом: за счет каких факторов подпитывается синофобия? Можно ли предположить, что внутри Казахстана имеются влиятельные силы, которые искусно разыгрывают «китайскую карту»? На наш взгляд, для такой постановки вопроса нет никаких оснований. А вот вариант, что в этом процессе может присутствовать некий внешний фактор, вполне допустим. Но опять же, для этого необходимы веские доказательства. Иначе, это будет отдавать банальной конспирологией.
В целом дискуссия показала, что в региональном экспертном сообществе, при всех известных издержках, превалирует трезвый и взвешенный подход к инициативе «Пояс и путь». Есть четкое понимание, что за ним кроется не просто желание усилить свое влияние в регионе (хотя оно, конечно же, присутствует), но и стремление реализовать проект глобального масштаба, в котором Центральной Азии отводится далеко не последняя роль.
Китай заинтересован в быстрой и беспроблемной доставке своей продукции на западные рынки. Наша выгода в том, что остававшийся до сих пор умозрительным транзитный потенциал наших стран наполнится реальным содержанием. Возможность стать полноценным экономическим партнером для самой бурно растущей экономики мира – шанс уникальный и почти беспроигрышный. И воспользоваться им необходимо по максимуму. Углубление экономического сотрудничества неизбежно повлечет и расширение сотрудничества политического. А это еще важнее, особенно в контексте прогнозируемой во второй половине XXI века трансформации Китая в державу номер один в мире. Если такая тенденция станет доминантой наших двусторонних отношений, то можно предположить как рост политического веса стран региона в системе международных отношений, так и стабилизацию внутриэкономических процессов наших стран. А именно этот аспект в последние годы не внушал особого оптимизма.
Судьба даровала странам Центральной Азии достаточно выгодное геополитическое расположение. Однако ряд факторов объективного и субъективного свойства не давал им возможности в полной мере извлечь выгоды из этого. Китайская инициатива «Путь и пояс» предоставляет для этого вполне ощутимый шанс. Трезвый расчет и прагматичный подход – вот залог успешного участия стран региона в этом непростом во всех смыслах геополитическом проекте.
В конечном итоге это должно стать выгодным для всех участников инициативы, как Китаю, так и странам Центральной Азии.
