Турецкий лидер Реджеп Тайип Эрдоган усиливает свои позиции в стране  на фоне возрождения идей пантюркизма и величия османов. Не так давно он предлагал возродить халифат во главе с турками, в орбиту которого должны попасть и страны Центральной Азии. Последние весьма благожелательно относятся к Анкаре. Казахстан и Турция -  стратегические партнеры. Заметное турецкое влияние ощущается в Кыргызстане. А совсем недавно Эрдоган посетил Узбекистан, что стало свидетельством резкого разворота в сторону более тесных контактов между Анкарой и Ташкентом после смерти Ислама Каримова.

В политологическом дискурсе часто рассматривается интерес к Центральной Азии со стороны Китая, России и США, а вот Турция практически игнорируется. Но  не слишком ли это недальновидно? Ведь у Турции есть серьезное преимущество перед другими центрами силами – общая со странами ЦА религия, тюркская идентичность. Сюда можно прибавить растущее влияние через культуру: турецкие фильмы, сериалы и музыкальные клипы пользуются огромной популярностью в Центральной Азии. Какие риски и возможности несет «турецкое возрождение» для Казахстана и других стран региона? Об этом мы спросили у экспертов.

Антон Евстратов, политолог, специалист по Среднему и Ближнему Востоку: «Турция рассматривает себя в качестве «старшего брата» центральноазиатских республик»

Неудивительно, что еще с 1990-х годов Турция активно оперирует в Центральной Азии. Будучи территориально удаленной от этих государств и не имея возможности конкурировать с российским политическим и китайским экономическим влиянием в регионе, Анкара в основном сосредоточилась на том, что сейчас принято называть «мягкой силой» - на культурной, имиджевой экспансии. Это и образовательная сфера, включая строительство и финансирование специальных учебных заведений, и приглашение местной молодежи на обучение в Турцию, и кинематограф, литература, музыка.

После прихода на президентский пост Эрдогана этот вектор турецкой экспансии еще более усилился, причем пантюркизм стал соседствовать с табуированным ранее паносманизмом. Тема возрождения Османской империи не раз становилась  лейтмотивом выступлений и речей турецкого лидера, причем применительно к разным странам и регионам. Такого рода устремления особенно болезненно воспринимаются в Сирии и на Южном Кавказе.

Согласно доктрине пантюркизма, под знамена Османской империи должны встать все тюркские регионы планеты – от Синцзяня до Гагаузии, и неудивительно, что активность такого рода распространяется и на тюркские государства Центральной Азии. Порой это ложится на благодатную почву. В 1990-х, когда страны региона находились в поиске идентичности, культурных и цивилизационных ориентиров, путей дальнейшего развития, турецкое «мягкое» проникновение воспринималось более лояльно и дружественно. Позже, когда стали более понятными цели такого проникновения, государства Центральной Азии начали попытки как-то противостоять этому. Безусловно, самые радикальные меры такого рода предпринял узбекский лидер Ислам Каримов, который понимал, что на кону стоят национальная безопасность и независимость его страны. Сегодня Анкара пытается «купить» новое руководство республики, испытывающее острый недостаток в финансах и инвестициях. Свободнее всего турецкие эмиссары чувствуют себя в Кыргызстане, где наиболее либеральное в регионе законодательство и нет четко сформулированного отношения к пантюркизму. Что касается Казахстана, то он находится между этими очерченными «полюсами» - вне сомнения, в стране есть рычаги контроля над распространением указанной выше идеологии, однако она все же проникает.

Конечно, Турция обещает много, и укрепление взаимодействия с ней может быть выгодным – это и инвестиции, и совместные политические мероприятия. Однако основной опасностью является то, что Турция именно себя рассматривает в качестве «старшего брата» центральноазиатских республик, стремясь включить их в фарватер своей внешней политики. И это создает почву для конфликта с Россией, Китаем и другими силами, разменной монетой в котором могут оказаться именно «младшие братья».

В Центральной Азии сохраняются подлинно тюркские кочевые традиции, культура, и вопрос о том, кто младший брат, а кто старший, является открытым. Более того, военная мощь Узбекистана, ресурсы Казахстана вполне сопоставимы с турецкими. В этой связи, полагаю, государствам Центральной Азии есть смысл кардинально пересмотреть отношения с Турцией не по линии их деактивизации, а по линии смещения «центра тяжести» взаимодействия указанных государств.

Рафаэль Саттаров, независимый политолог: «Наблюдается активизация Турции в регионе»

Турецкие предприниматели видели и видят рынок Центральной Азии как место для реализации своих товаров, которые они не могут сбыть на рынках Европы. Особенно это было заметно после распада СССР. Например, продукция турецкой массовой культуры — поп-музыка, фильмы, сериалы — всегда с восторгом воспринималась в странах ЦА, даже если власти не допускали ее на государственные телеканалы или запрещали сбыт носителей этой продукции.

Сегодня наблюдается активизация Турции в регионе. Эрдоган как умелый популист четко осознает тренд дня. Идя к власти, он использовал исламистскую повестку, так как это был действительно волнующий для турецкого общества вопрос. Сегодня общество устало от постоянных ссылок к османизму, особенно после «арабской весны», когда националисты откровенно смеялись над Эрдоганом, который слишком наивно понадеялся на то, что он возьмет монополию на «арабской улице». Нынешний тренд в Турции носит националистический характер, а потому Эрдоган пытается заполучить голоса и националистов, для которых пантюркисткая повестка всегда актуальна. По этой причине он демонстрирует своей внутренней аудитории, что верен националистическим принципам.

Если раньше Турция была примером демократического строя с сильней экономикой, то после проявления султанских замашек этот тренд сильно угас. Призывы к восстановлению халифата - такой же лепет, как призывы КПРФ вновь вернуться к основам социализма.

Толганай Умбеталиева, генеральный директор Центральноазиатского фонда развития демократии: «Турция должна оставаться для Казахстана таким же партнером, как Россия, ЕС, США, Китай»

Турция остается для Казахстана важным стратегическим партнером, Астана намерена поддерживать теплые отношения c Анкарой, но те изменения, которые происходят внутри этой страны и которые отражаются на внешней политике, требуют внимания.

Сегодня внешняя политика Турции выглядит недостаточно ясной: начиная с 2014 года, в ней наблюдаются концептуальные изменения. Портятся отношения именно со странами, входящими в зону турецких интересов. Это, в первую очередь, страны так называемого «неоосманского» и евразийского пространства, в частности, Россия. Хотя сегодня и Москва, и Анкара пытаются забыть недавние конфликтные ситуации, эксперты все же не склонны думать, что они окончательно разрешены. Не совсем ясной выглядит позиция Анкары применительно к ЕС и США. Сложно дать однозначную оценку и ее отношениям с КНР, хотя Анкара уже заявила о возможности своего членства в ШОС и выразила интерес к новой китайской инициативе.

К тому же следует учитывать, что с 2019 года Турция станет президентской республикой, сделав шаг в сторону авторитаризма, и попытается стать региональной супердержавой. Ведь если раньше она рассматривала ЦА как зону российских интересов, то сегодня, когда в странах региона идет политическое переосмысление отношений с Москвой (причем не всегда в пользу России), Центральная Азия может вновь привлечь внимание Анкары. Экономические рычаги у Турции не такие большие, но вот культурное влияние вполне реализуемо.

На мой взгляд, Турция должна оставаться для Казахстана таким же партнером, как Россия, ЕС, США, Китай, а приоритетом сейчас является Центральная Азия. С другими странами, у которых есть политические или экономические амбиции на международной арене, необходимо выстраивать сотрудничество на одних и тех же принципах: ни одна из крупных держав, претендующих на статус регионального игрока, не должна обладать каким-либо преимуществом.

Новый старший брат нам не нужен. У нас нет политических правил и правовых норм, чтобы обеспечить соблюдение принципа невмешательства граждан других стран в наши внутренние дела. Но в то же время не стоит изобретать велосипед: можно обратиться к международной практике, которая регулирует участие такого рода политических сил во внутриполитической жизни другого государства. То есть, они могут жить в Казахстане, пользоваться социальными правами, но вот вмешательство во внутриполитические дела им следует строго запретить, поскольку мы не знаем истинных мотивов таких поступков. Можно вспомнить, например, наделавший много шума случай с неким Доганом, «защитником» казахского и кыргызского языков.

В частности, он может пытаться влиять на политику Казахстана в отношении Турции, используя местное национал-патриотическое движение. Ведь сегодня национал-патриоты представляют собой достаточно серьезную идеологическую силу, с которой считается и политическое руководство РК. В перспективе популярность среди них может способствовать вмешательству и во внешнюю политику Казахстана, для чего достаточно будет направлять эмоциональных национал-патриотов в необходимое русло.

Казахстан в состоянии сам разобраться со своими внутренними проблемами. Да, в век глобализации  мы не сможем закрыться от остального мира, поэтому нам следует интегрироваться в международное сообщество, но при этом сохраняя свое, национальное.

Иначе говоря, с Турцией мы друзья, партнеры, готовы сотрудничать, но на принципах равенства и на основе понятных, устраивающих обе стороны правил. Казахстану не нужен старший брат, который будет нас учить, как нам жить и как решать внутренние проблемы.

Ильгар Велизаде, руководитель клуба политологов «Южный Кавказ»: «Сегодня ни одна из стран ЦА не примеряет на себя «турецкий кафтан»

Думаю, давно прошли те времена, когда можно было говорить о реальном стремлении Турции доминировать - в политическом и экономическом смыслах - в Центральной Азии. Сегодня страны региона являются вполне самодостаточными и состоявшимися игроками, имеющими обширную географию внешнеполитических и внешнеэкономических связей, участвующими в ведущих региональных и международных организациях.

Сложно представить, что Казахстан или Узбекистан могут превратиться в зависимые от интересов тех или иных игроков государства. Все эти разговоры о неких планах Турции по созданию в Центральной Азии подконтрольного ей политического поля  не более чем страшилки для непосвященных. Следует понимать, что этого не допустят в первую очередь лидеры и общества стран ЦА.

Что же касается общетюркских исторических или этнических корней, то здесь все предельно ясно. У всех тюркских народов общая история, общие традиции и общие ценности. Долгое время предпринимались попытки предать эту общность забвению, но все они с треском провалились. Конечно, есть политические группы, которые не прочь поспекулировать на эту тему, в том числе в угоду своим интересам. Есть националистические движения, симпатизирующие им люди, которые лелеют надежду прийти к власти на волне идей национальной исключительности. Однако ничего общего с реальной политикой они не имеют.

Говоря о частых визитах президента Эрдогана в Центральную Азию, нужно упомянуть и о частых поездках лидеров стран региона в Турцию. Кстати, известно, что летом текущего года ожидается приезд в Анкару президента Казахстана. До конца года узбекский лидер может нанести ответный визит в Турцию.  Повторяю: интерес носит взаимный характер и вызван стремлением извлечь из сотрудничества реальные дивиденды, которые исчисляются миллиардами долларов, выражаются в росте транзитного потенциала, совершенствовании системы логистических связей, повышении уровня гуманитарного сотрудничества.

Вопрос, является ли турецкая модель привлекательной для стран Центральной Азии,  стоял в 1990-х годах. Сегодня ни одна из них не примеряет на себя «турецкий кафтан». У каждой из стран ЦА своя специфика, своя внутриполитическая динамика, свои традиции. Зато в экспертной среде еще очень много людей, которые намеренно вводят в заблуждение людей, живописуя картины некой экспансии Турции на восток в надежде удовлетворить свои «имперские амбиции». Кстати, активное тиражирование подобных мыслей на фоне интенсификации отношений может быть свидетельством успешности подобных контактов и правильности данного курса.

Леонид Савин, главный редактор информационно-аналитического издания «Геополитика»:

«Проект пантюркизма - это как обоюдоострый меч»

Безусловно, Турция будет оказывать определенное влияния в регионе Центральной Азии как в силу исторических связей и некоторых общих религиозно-культурных элементов, так и по причине продолжения стратегии пантюркизма, которую пытается реализовать Анкара. Однако нужно четко разделять культурное, политическое и экономическое влияния. Например, Кыргызстан и Казахстан она хочет использовать как плацдарм для выхода на рынки России и Беларуси. После согласования всевозможных регламентов внутри ЕАЭС многие турецкие производители остались не у дел и сегодня ищут любые лазейки для экспорта своей сельскохозяйственной и текстильной продукции. Но, несмотря на общие границы внутри ЕАЭС, мониторинг за поступлением внешней продукции ведется довольно жесткий, поэтому в данной ситуации турецкие бизнесмены обречены на неудачу.

С другой стороны, сам проект пантюркизма - это как обоюдоострый меч. Турция лишь отчасти может считаться носителем тюркской идентичности. Большинство граждан этой страны, если говорить о показателях ДНК, не являются тюрками. Они используют один из тюркских языков, но это еще не дает право утверждать свое безусловное превосходство. Да и легендарная долина Эргенекон находится на территории России, где тоже продолжают проживать этнические тюркские народы.

Если говорить о 1990-х годах, то нужно учитывать, что все страны постсоветского пространства тогда находились в кризисной ситуации, экономика стагнировала или была практически разрушена, их руководители пытались выработать новую национальную идентичность. Естественно, что некоторые государства активно пытались предложить свое видение развития стран и двусторонних взаимоотношений. Китай тоже не сидел без дела. Тем не менее, необходимо иметь в виду и других соседей, более близких к странам ЦА в территориальном отношении, - Афганистан и Пакистан, которые исторически и культурно связаны с постсоветскими республиками Центральной Азии. Особое значение теперь будет иметь  Пакистан – после создания китайско-пакистанского экономического коридора и осознания им своей новой роли в региональной геополитике.

Ислам Кураев, специалист по Ближнему Востоку и Центральной Азии: «Чтобы Турция могла диктовать свои условия, она должна пользоваться чрезмерным авторитетом в ЦА»

Турции нужны стратегические партнеры в регионе, так как Анкара начала активные геополитические игры и хочет стать серьезным игроком в мировых глобализационных процессах. А интерпретировать идеи Эрдогана можно по-разному – от пантюркизма до создания халифата. Сейчас даже модно стало говорить о неоосманизме. Но в современном мире совсем другие требования, соответственно у турецких политиков идеи куда грандиознее, как мне кажется. Это вопрос времени: все ждут нового передела мира, и Турция в этом случае не хочет остаться за его бортом. Отсюда и программа Эрдогана «2023».

Что касается Узбекистана, то он должен сыграть ключевую роль в регионе, так как, по прогнозам, именно эта страна станет движущей силой в ЦА в силу своих экономических, демографических, географических и военных возможностей. Отсюда и новый интерес к этой стране. Турция идет по пути американского Голливуда и системы образования США, именно через прививание любви к своей стране, и основной упор делается на молодежь – с расчетом на то, что кто-то из этого поколения в будущем займет ведущие позиции в государстве и будет вести протурецкую политику. По сути, изначально образовательная система Гюлена была направлена на это, но Турция, поняв, что ЦА потеряна, перекинула свои силы в Африку. Однако новый Узбекистан заставил ее пересмотреть свои геостратегические планы в регионе.

Это даже не мягкая сила, это то, что приведет к полному пересмотру внешней политики Казахстана и региона в ближайшем будущем. Россия после  украинских событий пугает политиков в ЦА, а Китай всегда был неким «мордором», который может поглотить, поэтому турецкий вариант выглядит лучшим. Однако в силу ментальных особенностей придется не только модернизироваться, но и пересмотреть свои взгляды. В любом случае влияние Турции не будет столь огромным в ближайшие 10-15 лет, да и оно, по сути, не может пугать, так как территориальных границ у нас нет, что имеет немаловажное значение.

Это означает следующее: чтобы Турция могла диктовать свои условия, она должна пользоваться чрезмерным авторитетом в ЦА. Турецкая модель не стала и не станет для нас неким идеалом, поскольку мы любим подчеркнуть свою индивидуальность. Но не учитываем тот факт, что каждому народу присуща своя форма развития. Это мы видим каждый день, когда в странах ЦА принимаются законы, которые по  сути своей приближены к законам других стран, но которые здесь не работают. То есть мы зачастую перенимаем ненужное. У Турции мы можем перенять лишь опыт развития идеологической платформы в государстве. Обо всем другом говорить пока рано.

Ровшан Ибрагимов, доцент университета регионоведения «Ханкук» (Южная Корея): «Страны Центральной Азии все более интересны для турецкого рынка»

Если рассматривать политику Турции в ЦА, то у Анкары так и не сформировалось четкое видение в отношении этих стран. Сейчас интерес Эрдогана связан больше с экономическими, нежели с политическими, мотивами, и он ориентирован, скорее, на Ближний Восток. С другой стороны, еще с 1990-х Анкара считала Центральную Азию и Азербайджан своим «задним двором», исходя, прежде всего, из культурных и этнических связей. По мере усиления экономических возможностей стран Центральной Азии последние становятся все более интересными для турецких производителей, поскольку экономика Турции является экспортоориентированной. Также Анкара заинтересована в импорте ресурсов из стран ЦА, в первую очередь нефти и газа.