Прошла очередная годовщина Победы. С некоторых пор эта действительно великая и незабываемая дата стала вызывать полный раздрай в нашем обществе. Дискуссии вокруг нее часто переходят во взаимные оскорбления, стороны просто не хотят слышать друг друга. Столь удручающая ситуация порождает немало вопросов.
В прокрустовом ложе пропаганды
Например, почему проведение мероприятий, связанных с Днем Победы, вызывает все больше беспокойства у людей просвещенных, но настроенных несколько скептически? Как к нему относиться и как его отмечать – как день скорби и памяти или как день победной истерии? Насколько логично, что этот некогда «праздник со слезами на глазах» постепенно трансформируется в нечто вроде костюмированного карнавала? Не выглядит ли это пляской на костях? Как избежать конфронтации между потомками победителей? И таких вопросов вокруг очень деликатной и даже болезненной темы возникает много.
Как человек, родившийся и выросший в мирное время, я никогда не позволял себе высказываться публично о той войне. По одной простой причине: мое становление прошло рядом с теми, кто прошел войну и пережил ее вживую. Проще говоря, рядом с ветеранами. И признаюсь честно: не помню практически никого, кто бы охотно вспоминал то время. А когда мы, пацаны, начинали донимать расспросами, то фронтовики отмахивались от нас как от назойливых мух.
Самое яркое воспоминание: отец моего друга детства Мишки – дядя Костя Нечаев (фронтовой разведчик, не единожды награжденный), наблюдая, как мы смотрим фильм-эпопею «Освобождение», тяжко вздыхал, а потом досадливо делал отмашку, вставал и выходил из комнаты. Как-то раз, будучи уже взрослым, я имел неосторожность задать ему, что называется, вопрос в лоб: «Что больше всего вам запомнилось на войне?». Он произнес лишь три слова: «Страшно было, сынок!». Дядя Костя уже давно покоится на погосте, но до сих пор меня мучает чувство неловкости за свою юношескую бестолковость.
И все же хочется понять, почему каждая годовщина Дня Победы вызывает все больше и больше ожесточенных идеологических баталий среди потомков победителей? Да, именно так. Ведь как ни верти, а это наши деды и отцы победили фашизм, и на сей счет не может быть никаких сомнений и недомолвок.
Как мне представляется, причина, помимо всего прочего, заключается в том, что с самого первого дня войны вокруг нее стали воздвигать горы лжи и недосказанности. Как уложили ее 22 июня 1941 года в прокрустово ложе пропаганды, так до сих пор она не может из него выбраться.
Замалчивали факты, свидетельствовавшие о безостановочном отступлении. Хотя (цитата из книги Игоря Гарина «Другая правда о Второй мировой, ч. 1. Документы»): «За три дня, к 25 июня, противник продвинулся вглубь страны на 250 километров… К середине июля из 170 советских дивизий 28 оказались в полном окружении, а 70 понесли катастрофические потери….Всего же в 1941-м в окружение попали и не вышли из него 92 из 170 советских дивизий, 50 артиллерийских полков, 11 танковых бригад и полевые управления 7 армий».
Скрывали правду о миллионах солдат, попавших в окружение и в плен. Товарищ Сталин вопрос с ними решил по-гениальному просто – отказался от них. Но этого показалось мало, и на несчастных людей повесили ярлык предателей. Сегодня более чем очевидно, что это не они предали Родину, а их предали. Сначала бросив на произвол судьбы, а затем объявив их изменниками. Между тем, речь идет о миллионах судеб. Цитата из той же книги: «… в 1941 году попали в гитлеровский плен: под Гродно-Минском — 300 тысяч советских воинов, в Витебско-Могилёвско-Гомелъском котле — 580 тысяч, в Киевско-Уманьском — 768 тысяч. Под Черниговом и в районе Мариуполя — еще 250 тысяч. В Брянско-Вяземском котле оказались 663 тысячи… Если собраться с духом и все это сложить, выходило, что в итоге за годы Великой Отечественной войны в фашистском плену умирали от голода, холода и безнадежности около четырех миллионов советских бойцов и командиров, объявленных Сталиным врагами и дезертирами».
Возможна ли настоящая память без правды?
Еще одна трагедия – огромное количество без вести пропавших. В этой связи позволю себе процитировать известного казахстанского историка Асылбека Бисенбаева: «Цифры разнятся: называют от 3,5 до 5 миллионов. Это по большей части погибшие во время боев и не захороненные…. Получается, что примерно каждый четвертый-пятый солдат пропал без вести, и где его могила, неизвестно. После войны их просто не искали. Для сравнения: среди военнослужащих США пропавшими без вести в годы Второй мировой считаются 10 тысяч. Это при том, что погибли 418 тысяч. Если наши полегли, по большей части, на своей территории, то американцы воевали на огромном пространстве (острова Тихого океана, пустыни северной Африки, Европа) и при этом умудрились похоронить почти всех павших. Часто бывал в Европе. Аккуратные военные кладбища. На каждой могиле - все данные о воине. К чему все это? Может, пора навести порядок на могилах советских воинов, сообщить потомкам этих солдат, где лежат их деды, указать на братских захоронениях фамилию каждого павшего? Наверное, такой должна быть память. Или легче раз в год ходить с портретом неизвестно где погибшего воина, могила которого непонятно где?».
Готов подписаться под каждым словом своего коллеги. Память - это не ложный пафос и фанфары, а скорбь и молитва. Советский же подход всегда отдавал дурно пахнущим пропагандистским душком, а также равнодушием к судьбам живых и забвением памяти павших.
Вот две истории. Мой двоюродный дядя по линии матери пропал без вести в годы войны, и наша семья по сей день не знает, где он нашел свой последний приют. А есть пример обратного свойства. Родной дядя моей жены тоже числился безвестно пропавшим. Однако благодаря усилиям польского писателя Януша Пшимановского (он написал книгу «Память», в которой увековечил имена польских и советских солдат, погибших при освобождении Польши), мы узнали, что его прах покоится в братской могиле в городе Белостоке. В августе 1990 года жена съездила туда и положила на могилу дяди горсть земли с его малой родины в Южном Казахстане. Теперь все родственники знают, где и при каких обстоятельствах завершился земной путь близкого им человека. Но сколько советских семей так и не смогли дождаться этого дня?
Даже после победоносного завершения страшной войны масштабы официозной лжи не стали меньше. Цифры людских потерь постоянно менялись: сначала 7 миллионов, потом 15 миллионов, затем 22 миллиона, после 27, сегодня уже называют 42 миллиона. Писатель-фронтовик Даниил Гранин заметил по этому поводу: «…и я не знаю, уперлись мы в эту цифру или нет?».
Еще одна цитата от Д. Гранина: «Жукову не давали в воспоминаниях написать, что был момент, когда реально появилась опасность, что Москву не удастся отстоять. Не дали написать». Вдумайтесь: человеку, которого величали «маршалом Победы», цензоры из Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота СССР не давали написать правду о войне. Причем заворачивали его мемуары чуть ли не с десяток раз, доведя полководца до инфаркта. Что уж там говорить о рядовых участниках сражений.
Только единицы из них, продираясь через цензурный частокол, пытались донести свою правду о «сороковых роковых». В частности, это писатели-фронтовики Виктор Некрасов, Виктор Астафьев, Василь Быков. Однако их честный взгляд на войну был для официальных идеологов как кость в горле. В итоге первый из этого списка был вынужден эмигрировать. Второго вроде и не трогали, но и не шибко жаловали. Судьба третьего тоже была далеко не однозначной. Тот же Д. Гранин так оценил творчество собратьев по перу: «Прекрасный памятник нашей победе. Вся эта литература существует, имея фундамент правды. Гораздо труднее выстоять тем произведениям, где есть только победные марши».
Как это ни странно, но последняя его фраза на фоне сегодняшнего так называемого «победобесия» не кажется такой уж бесспорной. Потому что к прежней идеологической лжи примешивается ложь дня сегодняшнего. Причем она стала еще более изощренной, тогда как настоящая правда о войне до сих пор остается недоступной. Неспроста ведь гриф секретности на архивные фонды, касающиеся ВОВ, в России продлен аж до 2040 года. Вывод напрашивается простой и печальный: хотя со дня окончания войны прошло почти три четверти века, официальной пропаганде по-прежнему есть что скрывать от народа.
Победу нельзя «приватизировать»
В следующем году будет отмечаться 75-летие Великой Победы. С учетом того, во что постепенно превращается каждая очередная ее годовщина, возникает вопрос: «А не пришло ли время для трезвого и правдивого взгляда на войну, основанного на здравом смысле?» Почему наши деды и отцы нашли в себе мужество противостоять сильному и страшному врагу, а мы, их потомки, никак не осмеливаемся начать поиск честных ответов на вопросы, касающиеся трактовки и оценки тех событий? Не пора ли отойти от изживших себя лозунгов и идеологических догм, от явной фальсификации и навязанной лжи? Разве правда о войне может девальвировать значимость Победы и величие подвига советского солдата?
Наши деды и отцы, будучи представителями разных культур, но гражданами единой страны, встав плечом к плечу, смогли отстоять Родину. Да, той страны уже нет, но разве это обстоятельство дает кому-то право на «приватизацию» общей Победы? Чтобы было понятно, что имеется в виду, приведу цитату из интервью, которое несколько лет назад дал автору этих строк известный историк Кайдар Алдажуманов:
«До войны на оккупированной врагом территории проживали 88 миллионов человек (45% населения СССР). Поэтому в сложившейся обстановке основная тяжесть в формировании армейского резерва и трудовых ресурсов легла на восточные районы, в том числе и на Казахстан. Сегодня наши российские коллеги-историки особо и не вспоминают об этом. Но объективная истина, в данном случае документы архивов, свидетельствуют о том, что вплоть до конца 1943 года основным источником пополнения людских ресурсов Красной Армии было население Казахстана, Сибири, республик Средней Азии и других тыловых районов. Призывной контингент Дальнего Востока в связи с опасностью нападения Японии в основном был сосредоточен в частях Приморской армии, а значительная часть резервов республик Кавказа находилась в составе Закавказского фронта (прежний военный округ, расположенный вдоль границы с Турцией и Ираном). Из Казахстана в годы войны в армию было мобилизовано свыше 1 миллиона 210 тысяч человек. К этому необходимо добавить 170 тысяч казахстанцев, находившихся в армии к началу войны.
В 1995 году была издана «Книга Памяти» (сводный том), где приведены таблицы потерь и общая численность мобилизованных. Благородное дело, начатое в конце 80-х годов перед распадом СССР, не было доведено до конца. Хотя «Книга» издана, в ней отсутствуют данные по Южно-Казахстанской и Алма-Атинской областям, где в основном было сосредоточено казахское население. На местах составители «Книги» (местные военные комиссариаты) не учли одно очень важное обстоятельство: в период войны разнарядка на призыв по Казахстану поступала из трех военных округов.
Военный комиссариат Казахской ССР подчинялся Средне-Азиатскому военному округу, куда не входили западные области республики. Население Актюбинской и Костанайской областей призывалось по разнарядке Южно-Уральского военного округа, а население Западно-Казахстанской, Гурьевской областей (включая Мангыстау) - через Приволжский военный округ. Поэтому данные по названым областям в отчетах Казвоенкомата зачастую отсутствуют, что делает статистику неполной. Это в свою очередь приводит к искажению национального состава мобилизованных в армию.
Главная особенность мобилизации казахстанцев заключается в следующем: из числа всех мобилизованных за годы войны 1 миллиона 210 тысяч человек более половины (687 тысяч) ушли на фронт за один год с лишним. К концу 1942-го и на начало 1943-го почти все резервы республики были исчерпаны. Фактически большинство тех, кто призывался в первые полтора года войны, погибли или были ранены (либо попали в плен) в боях под Москвой и Ленинградом, в Крыму и под Харьковом, в междуречье Дона и Волги, в Сталинградском сражении. Недаром находившийся в военные годы в СССР корреспондент газеты «Санди таймс» Александр Верт в своей объемной книге «Россия в войне 1941-1945 годов» писал о том, что самыми храбрыми бойцами Красной Армии в Сталинградском сражении показали себя казахи и другие представители республик Средней Азии».
Поэтому никому непозволительно пытаться «приватизировать» праздник Победы или излишне политизировать его. В то же время полностью избежать элемента политизации вряд ли получится. По одной простой причине: «Победа принадлежала, принадлежит и будет принадлежать только и исключительно воинам Советского Союза. Потому что наши деды и отцы присягали на верность Советскому Союзу» (слегка отредактированная цитата из Интернета).
Ну что еще к этому можно добавить?
Фото: Мария Гордеева
