Переживаемые Казахстаном процессы, связанные с транзитом власти, вновь сделали актуальным вопрос о необходимости модернизации (а конкретно, либерализации) нашей политической системы. Формула «Сначала экономика, а потом политика» сегодня уже не работает. Мало того, она негативно отражается на экономическом развитии страны.

К понятиям «либерализм» и всем производным от него значительная часть казахстанского общества относится настороженно. Потому что они до сих пор вызывают в памяти период так называемой «шоковой терапии». Когда осуществлялись разгосударствление советского наследства и переход к свободному ценообразованию, нашим гражданам внушалось, что это и есть суть либеральных реформ. Хотя на самом деле либерализацией там и не пахло. Тем не менее именно с ней в народной памяти ассоциируются пресловутая «прихватизация», непопулярные социально-экономические реформы и постоянный рост цен. В реальности же произошла самая что ни на есть банальная подмена понятий. Но кто тогда в этом разбирался?

Когда в 2007-2008 годах начался мировой финансовый кризис, либеральные ценности еще больше девальвировались, а государство начало все активнее вторгаться в сферу экономики, беря своеобразный реванш за утраченные позиции на начальном этапе рыночных реформ. Аналогичные тенденции происходили и в общественно-политической жизни, хотя в Конституции четко прописано, что Казахстан является демократическим правовым государством, где все равны перед законом, где источником власти выступает народ, а права и свободы гражданина являются приоритетными.

В таких условиях либеральные ценности в принципе не могли пустить глубокие корни ни в политической системе общества, ни в массовом сознании. Имеются в виду либеральные ценности в их классическом (читай европейском) понимании, стержнем которых является идея свободы. И тут необходимо сделать исторический экскурс, который позволит лучше понять разницу между классической и иными трактовками этой важнейшей категории.

Один из столпов русской общественно-политической мысли Николай Бердяев отмечал, что в российской политической действительности она понимается как «свобода от чего-то», и в первую очередь от ответственности. Когда в Российской империи начались общественно-политические катаклизмы 1917 года, такой подход привел ко всеобщему хаосу и анархии. Европейская же трактовка подразумевает «свободу для чего-то». На практике это выражается в свободе заниматься политической, экономической, культурной, научной и прочей деятельностью. Но, что тоже очень важно, при соблюдении еще одного непременного условия: никогда не нарушать свободу другого человека.

В наших реалиях тезис «свободы от чего-то» претерпел довольно странную метаморфозу: стало возможным нарушение права на свободу другого субъекта в политической, экономической, культурной и иных сферах. И, как полагают эксперты, именно это обстоятельство способствовало некоторому увлечению власть имущих либеральными идеями. Свобода от чего-то (в данном случае возможность не нести ответственность перед обществом) притягивала как магнит. Таким образом, базовый посыл западной политической философии у нас был выхолощен, и появился некий суррогат собственного изготовления. В итоге граждане страны так и не смогли ощутить подлинный вкус либеральных ценностей.

Еще большее разочарование от такой своеобразной их трансформации испытал нарождавшийся средний класс казахстанского общества. Именно он «по полной программе» испытал на себе всесторонний прессинг тех, кто сконструировал и в максимальной степени использовал неограниченные возможности неприкрытого сращивания власти и собственности. В результате столь вольной (удобной и выгодной только для власть имущих) трактовки сути либеральных идей мы фактически загнали себя в тупик.

Сегодня интерес к ним со стороны наших элит упал. Ведь они добились «свободы от чего-то» и особенно от многих социальных обязательств, а «свобода для чего-то» их никогда не привлекала. Правда, когда возникает необходимость продвижения каких-то непопулярных решений, они активно апеллируют к практике «цивилизованных обществ»: мол, надо идти тем же путем. Словом, обычные двойные стандарты.

Как показывает опыт «азиатских тигров», даже в авторитарных политических режимах существует понимание важности экономических свобод. Известные примеры - Сингапур, Малайзия. Тогда как наш мутированный либерализм по-прежнему базируется на «свободе от чего-то», попросту исключая «свободу для чего-то» позитивного. Конкретно это выражается в построении типичного государственно-монополистического капитализма, что не имеет ничего общего с либерализмом европейского разлива, который подразумевает абсолютизацию принципов свободной конкуренции.

Порочность такого подхода находит прямое отражение в социальной политике государства, которая в условиях государственно-монополистического капитализма априори не может быть эффективной и отвечающей интересам широких слоев населения. Наиболее яркий пример – Российская империя начала ХХ века. Тогда концентрация финансовых и властных рычагов в руках государственных институтов достигла беспрецедентных масштабов. Чем это в итоге закончилось, всем нам очень хорошо известно. Перманентное падение жизненного уровня людей привело к тому, что в течение 12 лет основы государственности стали зыбкими и страну сотрясли три революции – одна в 1905-м и две в 1917-м. В результате монархия пала, а страна погрузилась в пучину смуты. В конце концов, на авансцену истории вышли большевики, начавшие великий эксперимент по строительству социального государства. Однако отсутствие демократических традиций и привычное тяготение к авторитаризму привели к возникновению чудовищного политического режима – тоталитаризма.

Этот и другие примеры из мирового опыта доказывают, что невозможно создать сильное государство без адекватной, рассчитанной на долгосрочную перспективу, социальной политики. У нас же она не только не имеет четкой стратегии, но и вообще напоминает действия пожарной команды, когда каждое очередное пламя недовольства тушится в экстренном порядке. Как говорится, пока гром не грянет… Вспомните хотя бы трагедию многодетной семьи в столице – сразу же нашлись и «стрелочники», и деньги… То есть социальная политика наших властей малоэффективна и уже в силу этого действует скорее как раздражающий фактор, нежели как стабилизирующий.

В этой связи некоторые казахстанские эксперты высказывают мысль, что, дескать, либеральные идеи вряд ли будут для нас полезными. Но есть и противоположная точка зрения. Ее сторонники считают, что у Казахстана в этом плане все еще впереди. По их мнению, без продвижения либеральной идеологии невозможно развивать рыночную экономику и демократию, обеспечивать на практике реализацию прав и свобод граждан. Соответственно невозможно и вхождение Казахстана в сообщество наиболее цивилизованных стран. А ведь именно эта цель долгие годы декларируется нашей властью как одна из самых приоритетных: сначала в «топ-50», потом в «топ-30»…

Трудно согласиться с утверждением, что, мол, у нас нет почвы для восприятия и культивирования либеральных идей. Худо-бедно, но при всех издержках мы построили основы рыночной экономики, а значит, у нас есть социальные группы, которым эти идеи и ценности не чужды по определению.

В то же время стоит напомнить, что реальное наполнение таких категорий, как политические свободы и экономическая самостоятельность граждан, невозможно без соответствующего переформатирования политической среды, модернизации политической структуры общества. Другое дело, что у нас нет партий или общественных движений, в основе программных установок которых лежали бы принципы либерализма. Как ни странно, но тем, кто противится политическим реформам в Казахстане, либералы представляются едва ли не главными оппонентами, если не сказать жестче. А потому им чинят многочисленные препоны, лишь бы они не смогли оформиться как политическая сила.

И это несмотря на то, что на протяжении всех лет независимости у нас декларировался тезис о необходимости скорейшего построения свободной рыночной экономики. Поскольку она немыслима без института частной собственности, то он в Казахстане создан. Дальнейшие шаги в сторону либерализма предполагали коренную трансформацию политической системы, в том числе предоставление равных прав и свобод всем гражданам страны. Но сказав «а», мы не набрались мужества продолжить. Отсюда все последующие негативные, и прежде всего, «застойные» явления.

Ахиллесовой пятой современной казахстанской экономики продолжает оставаться все тот же монополизм, который убивает всякие зачатки конкуренции и не дает возможности для возникновения подлинно конкурентной среды. Вследствие этого социальная политика остается на заднем плане. Вспомните, что делало наше родное государство в первую очередь, когда начался мировой финансовый кризис. Оно кинулось спасать банки второго уровня, выделив на их поддержку ни много ни мало 10 миллиардов долларов. Однако эффект от этого был практически нулевой. В том смысле, что столь огромные вливания никак не отразились на реальном секторе экономики, и все симптомы «голландской болезни» сохранились. Инфляция все эти годы только росла, вследствие чего жизненный уровень населения неуклонно снижался.

К тому же в Казахстане произошло сращивание власти и собственности, и этот новый бюрократический класс, по сути, все подмял под себя. Теперь он категорически заинтересован в том, чтобы законсервировать существующую ситуацию, и одновременно снять с себя какую бы то ни было ответственность перед обществом. Недавние случаи с требованиями многодетных матерей - наглядное тому подтверждение. Никто ни за что не хотел отвечать, а все публичные выступления представителей уполномоченных госорганов только подогревали конфликтную ситуацию. Одним словом, налицо полный отрыв от реальности.

Сегодня Казахстан вступает в очень ответственный отрезок своей истории, и уже более чем очевидно, что назрел момент, когда нам позарез необходимы политические реформы. Да, это непростой процесс, но он имеет принципиальное значение для будущего нашего государства и общества. И сейчас, когда запущен механизм смены политической элиты, самое время начать движение в этом направлении…