«Улица корчится безъязыкая – ей нечем кричать и разговаривать»,– есть такой поэтический пассаж у Маяковского. Но в нашем конкретном случае это – увы! – не поэзия, а жестокая повседневная проза. Преподавателям точных наук на казахском языке невероятно трудно (порой невозможно!) донести до студенческой аудитории основополагающие постулаты математики, физики, химии, философии, наконец. Научно-терминологический аппарат разработан очень слабо, массив серьезной научной литературы на казахский не переведен. А то немногое, что вроде бы доступно, в подавляющем большинстве своем переведено настолько плохо, что даже сами толмачи, не говоря уже о студентах, едва ли поймут то, что они перевели.
Теория вероятностей
Между тем, ряды выпускников казахских школ множатся, и соответственно множатся ряды казахскоязычных студентов. И жизнь неотступно ставит перед нами вопросы с непопулярной нынче большевистской прямотой: кто виноват, а главное – что делать?
Итак, почему на казахском языке отсутствуют труды ведущих ученых мира по проблемам IT-технологий, кибернетики, генетики, экономики, философии? Почему чтение того немногого из этих трудов и пособий, переведенных на казахский, подобно полосе препятствий повышенной сложности?
Почему столь скуден контент по точным наукам на казахском в Интернете?
Почему до сих пор не разработан внятный научно-понятийный терминологический аппарат на языке большинства населения страны? Что для этого нужно предпринять?
Почему самоустранилась от этого дела наша научная общественность? Или мы чего-то не знаем? А наши громокипящие витии-патриоты, выступающие против засилья «великого и могучего», с помощью которого мы хоть как-то черпаем нужную нам научно-техническую информацию, чтобы не плестись в хвосте прогресса? Сами-то витии что сделали конкретно, чтобы выправить ситуацию?
Кстати, возможна ли в этом деле частная инициатива? Сумел же Калдыбай Бектаев в труднейшие 1990-е создать «Большой казахско-русский и русско-казахский словарь» и опубликовать целый ряд книг, посвященных терминологической сфере точных наук. Где эти книги?
И, наконец, что должно и может сделать государство, чтобы вывести из этого тупика науку и педагогику? Почему с таким скрипом выполняются (а то и не выполняются вовсе!) призывы президента страны?
Эти вопросы мы адресовали директору Института современных исследований Мухит-Ардагеру Сыдыкназарову. По просьбе автора его ответы публикуются в максимально полном объеме.
Статус кво
Я прочитал все вопросы, которые были заданы, и вижу, что все они в принципе повторяются. И по стилю, и по содержанию, и по стилистике дефинирования вопросов они морально устарели.
Они были актуальны, может, лет 15-25 назад. Ставить их сейчас могут люди, которые либо не знают ситуацию в казахскоязычном академическом, научно-исследовательском мире, либо пытаются играть на старых заезженных стереотипах, что, мол, «все плохо». Более того, ситуация сегодня прямо противоположная.
Демография и спрос рождают предложение. Количество казахскоязычных учащихся и студентов за 25 лет значительно выросло, и вы сами об этом упомянули. Поэтому на всех уровнях образования – в среднем, среднем профессиональном, высшем и послевузовском – функционируют казахские отделения по всем специальностям, в том числе техническим. Соответственно, учебные пособия, в целом содержательный научный и учебно-методический континуум в наличии имеются. Да, есть проблемы, как же без них, но это решаемые вопросы рабочего порядка, а не концептуального.
Более того, появился целый профессиональный класс авторов учебников и учебных пособий на казахском языке. И среди них не только казахстанские авторы, но и зарубежные, любящие казахский язык и профессионально им занимающиеся.
Я сам являюсь автором-главным редактором семиязычного «Глоссария Европейского Союза» (мы издали его в Варшаве), который был написан мною в соавторстве с коллективом полиязычных авторов, и знаю, о чем говорю. И хочу сказать, что наш перевод многих понятий Европейского Союза не только на казахский, но и даже на русский язык, гораздо более точен, корректен, взвешен, о чем нам дали знать наши коллеги в Казахстане и за рубежом. На постсоветском пространстве это был первый такого рода глоссарий, получивший позитивные отзывы в академическом научном мире.
В Интернете казахскоязычный контент присутствует, причем в достаточном объеме. При этом постановка вопросов в казахскоязчном дискурсе гораздо острее, злободневнее, чем в русскоязычном. Но, по большей части, эти два дискурса не пересекаются, отсюда и сохраняющиеся стереотипы, подтверждением чему являются и ваши вопросы.
Вот вы спрашиваете: «Почему на казахском языке отсутствуют труды ведущих ученых мира по животрепещущим проблемам IT-технологий, кибернетики, генетики, экономики, философии?
Почему чтение того немногого из этих трудов и пособий, переведенных на казахский язык, подобно полосе препятствий повышенной сложности?».
Здесь более или менее соответствует истине лишь вторая часть вопроса. Да, на пути появления академического контента на государственном языке гораздо больше трудностей, чем когда речь идет о русском. Но это дело времени, кадров, финансового сопровождения и эволюции научной и образовательной политики.
В течение 70 лет академический мир в СССР развивался исключительно на русском языке, на это были брошены гигантские человеческие, институциональные, материальные и финансовые ресурсы огромной страны. На эту политическую мега-задачу в СССР работали ведущие академические центры, академии и целые институты, специализировавшиеся в том числе на профессиональном переводе текстов с иностранных языков на русский. Только академических институтов русского языка всесоюзного значения в Москве было два (ныне это Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН и Институт русского языка имени А.С. Пушкина), не считая прочих.
Казахстан же в этом плане, как и большинство других постсоветских государств, начинал практически с нуля. И, тем не менее, за годы независимости добился очень существенных результатов. Причем эта работа не только продолжается, но и еще больше активизируется. Здесь уместно процитировать слова президента страны: «Мы должны создать условия для полноценного образования студентов по истории, политологии, социологии, философии, психологии, культурологии, филологии... Нам нужно перевести в ближайшие годы 100 лучших учебников мира с разных языков по всем направлениям гуманитарного знания на казахский язык и дать возможность нашей молодежи учиться по лучшим мировым образцам.
Уже в 2018/2019 учебном году мы должны начать обучать наших студентов по этим учебникам. Для этих целей на базе уже существующих переводческих структур нужно создать негосударственное Национальное бюро переводов, которое бы по заказу правительства начало эту работу уже летом 2017 года... Выход на казахском языке 100 лучших учебников мира даст эффект уже через 5–6 лет. Нужно брать все самое современное и иметь переводы на государственный казахский язык».
В целях реализации проекта «Новое гуманитарное знание. 100 новых учебников на казахском языке» создан общественный фонд «Ұлттық аударма бюросы» – Национальное Бюро переводов. В 2017 году был утвержден проект, предусматривающий перевод первых 18 учебников, для чего создана рабочая группа, состоящая из 90 специалистов ведущих казахстанских университетов.
То есть институционально в деле развития казахского языка и формирования академического, научно-исследовательского и учебно-методического контента Казахстан вышел на уровень создания профессионального класса переводчиков. Это как раз то, о чем мечтали и писали в своих работах многие наши мэтры художественного и научного перевода, в том числе покойный Герольд Бельгер.
Авторы переводимых учебников – это топовые авторы, безусловные авторитеты в своих профессиональных научных отраслях. Их книги, проверенные временем и подтвержденные практикой академические бестселлеры, пользуются повышенным спросом в мировом академическом сообществе. Речь идет о профессорах ведущих западных вузов, университетов Лиги Плюща. Это Эдвард Саид, Клаус Шваб, Дерек Джонстон, Энтони Кенни, Реми Хес, Джордж Ритцер, Светлана Тер-Минасова, Джеффри Степницки, Эллиот Аронсон, Дуэйн Шульц, Сидней Эллен Шульц, Дэвид Г. Майерс, Жан М. Туенж, Н. Грегори Мэнкью, Марк П. Тейлор, Дональд Ф. Куратко, Рикки У. Гриффин, Карен Армстронг и многие-многие другие.
Поэтому, повторюсь, постановка ваших вопросов архаична и не соответствует ни времени, ни реалиям. Чтобы правильно понимать ситуацию, надо для начала сходить в библиотеки, поговорить с носителями языка, теми, кто его практикует. А не с теми, кто вечно обосновывает свое незнание государственного языка якобы «нехваткой» учебно-методических пособий, что было актуально 20-25 лет назад, но не сейчас.
Надо быть объективными и признать, что казахскоязычные сегменты как на бумажных, так и на электронных носителях, равно как и интернет-контент, развиваются достаточно живо, динамично. Им присущи сила, энергетика молодых наций. Авторы практически каждого учебника на казахском языке – все без исключения полиязычные. Более того, возврат к латинице даст и уже дает этому процессу дополнительный импульс. Но это тема отдельного разговора.
Как видите, не только Дидро, но и более современные авторы уже не просто заговорили, но и общаются с казахскоязычными читателя на родном и понятном для них языке.
«Пришел, увидел, победил?»
Ответы эти, судя по всему, искренни, аргументированы и по существу.
Наверное, мой невольный оппонент прав, считая, что я как автор вопросов нахожусь во власти стереотипов и не знаю истинной ситуации в казахскоязычном научном мире. Да, я не инспектор Министерства образования и науки, не учитель школы, не преподаватель вуза, а всего лишь журналист, человек открытый миру, пытающийся уловить его проблемы, беды, боль и откликающийся на них своим словом. Быть может, в данной ситуации я не прав в своих умозаключениях, но это тот случай, когда поверженный чувствует себя тоже победителем. И если все обстоит действительно так, как говорит мой оппонент, то нам остается лишь порадоваться за нашу страну, за наш народ, за те высоты, которые осваивает казахский язык в этом мире.
Но вот, поди ж ты, живет в душе неясная, неистребимая тревога, и ничем ее не унять. Те самые проклятые стереотипы не умолкают, упрямо поднимают голову. И на неуместных вопросах, составленных мною, рука не поднимается поставить крест...
