4599 24-02-2017, 00:05

Одна песня, зато какая! «Алие» - 40 лет

В этом году исполнится 40 лет легендарной песне Сейдоллы Байтерекова «Алия». Ее мелодия родилась задолго до того, как появились слова. Она звучала в голове композитора днем и ночью, не переставая. И когда Сейдолла случайно наткнулся на поэму «Алия» Бакира Тажибаева, то сразу понял, что она ложится на его музыку.

Первой ее спела Нагима…

Впервые песня, посвященная нашей героической соотечественнице Алие Молдагуловой, прозвучала в 1977 году на фестивале «Золотой Орфей» в Болгарии, где Роза Рымбаева завоевала с ней «Гран-при».

– История этой песни отчасти связана со мной, – рассказывает известный продюсер Мурат Иргалиев. – Первой ее исполнительницей была Нагима Ескалиева. Пела она ее в первой в моей жизни музыкальной передаче, которая называлась «Конкурс». На Нагиме тогда была столь короткая юбка, что из-под нее выглядывали даже ее беленькие трусики. И я, молодой в ту пору редактор, со страху вырезал эту песню из передачи: «Алию», на мой взгляд, нельзя было петь в таком виде. А через полгода Роза Рымбаева буквально ворвалась с ней на эстраду. Мощную, мажорную песню-трибун, песню-атаку, песню-гимн она с триумфом исполнила на конкурсе «С песней по жизни», на «Золотом Орфее», в Сопоте… Я, бывало, говорил Сейдолле: даже напиши он одну только «Алию», то этого было бы достаточно, чтобы считать его гениальным композитором.

Если бы Сейдолла был меркантилен, то, как считает его жена Ляззад, он следовал бы конъюнктуре. Вдогонку «Алие» написал бы, например, еще и «Маншук». А он создал такие разноплановые песни, как «Кунге табыну» («Поклонение солнцу»), «Дос туралы жыр», «Кентау», «Туркестан»...

Кстати, Ляззад Байтерекова к моменту встречи с будущим мужем и не подозревала, что он автор легендарной песни, чем сильно удивила Сейдоллу.

– Я и сама тогда была звездой местного масштаба, – рассказывает она. – Вокально-инструментальный ансамбль Политехнического института, где я солировала, впервые за 30 лет отвоевал первое место у КазГУ. После этого меня пригласили в ансамбль, в составе которого были только студенты консерватории. Потом привели в объединение музыкальных ансамблей Алма-Аты, которым руководил Сейдолла Байтереков: ему требовались новые «голос» и «лицо». Он меня не впечатлил, показался «глубоким стариком»: ему уже было 37, а мне всего лишь 19.

Завидный жених

Зато Сейдолла сразу понял, что юная студентка – его судьба. На момент знакомства с ней он пребывал в статусе завидного холостяка. Родственники ежегодно пытались его женить. Он со смехом рассказывал, как под покровом ночи сбегал из родного Кентау, едва заходила речь об очередной невесте. Будучи натурой цельной и в то же время по-детски наивной, он свято верил, что должен жениться только по большой любви, а не по необходимости.

У него вообще все главные события в жизни происходили поздно. Зато какими яркими они были! «Алию» Сейдолла написал, когда ему было уже 30. Это, по сути, первая его песня, а всего их у него 30. Если учесть, что музыке он начал учиться в 23 года, а умер в 53, то, получается, писал по песне в год.

– Многие, наверно, хотят узнать, как он пришел в музыку. Я бы ответила так: через тернии, – говорит Ляззад. – Родился он в Кентау, все его братья пошли работать на шахту. Сейдоллу тоже хотели устроить туда. Но в 16 лет он сбежал из дома в Москву и поступил в железнодорожный институт. Однако после первой же сессии из-за сложностей с языком решил оставить институт. Казахстанское поспредство в Москве помогло ему доехать до российско-казахстанской границы.

В Уральск поезд прибыл в лютый мороз, а Сейдолла был в легкой летней одежонке.

Чтобы заработать на теплые вещи и на дорогу, устроился уборщиком в речное пароходство. Проработал до лета, а потом поехал в Алма-Ату. Поступил здесь в сельскохозяйственный институт, но проучиться успел всего два с половиной месяца:  той же осенью его призвали в армию.

После демобилизации он наконец-то понял, к чему должен стремиться. С детства Сейдолла играл на музыкальных инструментах, его всегда тянуло к творчеству. Так он попал в Чимкентское музыкальное училище. К счастью, среда, в которую он попал, оказалась очень благоприятной.

Желание учиться дальше привело его в 1970 году в Алма-Ату. Во время сдачи вступительных экзаменов в консерваторию его приметил Базаргали Жаманбаев, ныне главный хормейстер ГАТОБ имени Абая. Увидев в нем композиторский дар, уговорил его остаться на очном отделении, хотя Сейдолла рвался в Чимкент, где собирался преподавать в музыкальной школе.

Жаманбаев заставлял его приходить в консерваторию в шесть утра, чтобы восполнить пробелы в образовании. Так Сейдолла окончательно втянулся в мир музыки. Ансамбль «Алтын дән» при КазГУ, которым он руководил, постоянно занимал первые места на городских конкурсах.

Встретившись с Ляззад,­ он два года ухаживал за ней, вернее, терпеливо и нежно растил свою будущую жену. Взрослый по сравнению с ней мужчина, он никогда не делал поползновений переступить через запреты, которых она придерживалась. Никаких намеков на преж­девременную близость не было даже тогда, когда накануне свадьбы они вместе поехали отдыхать на Иссык-Куль.

 Они поженились, когда ему было 39, а ей 21. Ляззад пришлось выслушать немало упреков в том, что замуж она идет по расчету. Из-за этого она даже попыталась расстаться с Сейдоллой. Месяца два они не виделись, не имея возможности переговорить, чтобы расставить все точки над i. Сотовых телефонов тогда не было, а приходить в студенческое общежитие именитому композитору было как-то не к лицу. И все же он пришел к ней под благовидным предлогом: мол, хочет пригласить на концерт Розы Рымбаевой.

– Когда возвращались обратно, он сделал предложение, – вспоминает Ляззад. – А я ему ответила, что хочу спокойной жизни и что мне не нужен муж-музыкант, а тем более композитор. И тогда он упал на колени, чем страшно напугал меня. «Встаньте, вы запачкаете свой костюм!» Тогда он схватил горсть земли: «Хочешь, съем, чтобы доказать, что я без тебя не могу?». Сердце у меня екнуло от жалости. Два года, что он ухаживал за мной, ничего для меня не значили, меня тронуло именно это. Когда я объявила маме, что выхожу замуж, она заулыбалась, но когда услышала фамилию моего избранника, лицо у нее вытянулось: «Ты что, сошла с ума?! Он же даже старше нас с твоим отцом». А Сейдолле было тогда всего 39 лет, но его имя, видимо, опережало возраст. Наша свадьба состоялась 8 октября 1984 года. Все музыканты Алма-Аты собрались в одном месте – в интуристовском ресторане «Алатау». Так сложилась наша семья. Поначалу у меня были мысли продолжить певческую карьеру, но, потеряв на большом сроке первенцев-двойняшек, в 21 год я поняла, что семья для любой женщины – это главное.

Было у отца два сына

После трагедии Ляззад­ уговаривала Сейдоллу развестись. Но когда она сказала: «Тебе нужны дети, а я, наверное, уже не смогу рожать», он второй раз упал перед ней на колени. Обняв ее за ноги, сказал, что она для него – весь мир: «И если Бог не пошлет нам больше детей, значит, так должно быть».

Малыш у Байтерековых появился на четвертом году совместной жизни. Два месяца новорожденный мальчик был безымянным. Отцу и матери казалось, что ни одно имя в мире недостойно их сокровища. Однажды утром им позвонил земляк Сейдоллы – кинорежиссер Сатыбалды Нарымбетов: «Я придумал мальчику имя. Пусть он будет Санжаром».

Через два года у Байтерековых родился еще один сын – Данияр. Старшего счастливый отец называл гордостью казахского народа, а младшего – надеждой. И если Санжару прочил музыкальное будущее, то про Данияра говорил, что он будет юрис­том. Однако старшего сына при жизни отца не удавалось увлечь музыкой. Санжара несколько раз безуспешно отдавали в музыкальную школу. Но время показало, что Сейдолла все-таки был прав, когда говорил, что у его старшего – руки музыканта. После смерти отца Санжар сам захотел заниматься музыкой. Он окончил Московскую консерваторию, его приглашали преподавать в Беркли (Калифорния), но он все-таки решил вернуться на родину. Второй сын, Данияр, как и хотел отец, стал юристом.

«Без тебя»

Сейдолла ушел из ­жизни неожиданно. 11 мая 1998 года он выступил с последним концертом – своего рода творческим отчетом перед слушателями.

– Три дня перед концертом мы с ним не спали, – вспоминает
Ляззад. – Ему было плохо, я связывала это с обычным волнением, которое бывает перед ответственным выступлением. «Скорую» вызывали каждую ночь, ему неизменно ставили диагноз «бронхит». На самом деле он в эти дни, как выяснилось, перенес на ногах обширный инфаркт.

После концерта мы приехали домой, он лег на низенькую тахту, подозвал меня, обнял за ноги и … стал прощаться. «Ты не плачь, – говорил он мне в тот вечер. – Я буду помогать тебе сверху. Все мои песни были о тебе и для тебя. Ты хотела петь, я не исполнил твою мечту, но это ради тебя. Ни у кого из певиц нет личной жизни».

Я понимала серьезность момента, однако не могла удержаться от упрека: «Но ни у одной из них нет и мужа-композитора. Весь твой труд и заслуги ушли на сторону. А сейчас я даже не знаю, куда мне нужно звонить, чтобы спасти тебя. У меня только одна профессия – я жена своего мужа». На следующее утро мы оказались в железнодорожной больнице, где работал один из друзей Сейдоллы. Там не было отделения реанимации. Мне надо было, наверное, кричать в те дни, звать на помощь, но, еще ни разу не пережившая потерь близких людей, я слишком поздно спохватилась. Слово «инфаркт» мне практически ни о чем не говорило.

В те дни я не раз вспоминала, как в самом начале нашего знакомства Сейдолла обронил фразу, что доживет до возраста Хемингуэя – до 53-х лет. Я тогда не придала этому значения. С высоты моих 19 лет это казалось так много.

Его смерть была подобна тайфуну, который сносит дома. Ей, по ее словам, помогла выжить энергия доброты, оставленная Сейдоллой.

– Возможно, он говорил правду, когда, умирая, обещал помогать мне сверху. Без него жизнь не раз загоняла меня в угол. И в самый-самый критический момент протягивалась рука помощи в виде спасительного звонка.

Тут была мобильная реклама Тут была реклама

Комментарии

Author Курык
Редактировать / Удалить/ Цитировать
01-мар-2017, 17:44

Ах, какая песня! До сих пор только её и слышно из всех окон.