«Подыгрывают» ли СМИ террористам?

Выступая на XIII Евразийском медиа-форуме, секретарь Совета безопасности РК Нурлан Ермекбаев заявил, что из-за недостаточного психологического анализа средства массовой информации невольно помогают террористам, привлекая к ним внимание общественности.

В частности, он сказал следующее: «Сегодня СМИ работают немного в неурегулированном понятийном правовом поле. Международному сообществу до сих не удается прийти к единому определению терроризма и религиозного экстремизма. Отсюда вытекает много других связанных с этим вопросов, таких, как неспособность выработать единый общий перечень террористических и религиозных экстремистских организаций.

Отсюда вытекают и затруднения журналистов в освещении террористических организаций, актов, поскольку не совсем ясно, в каких странах кого считать террористами, кого считать религиозными экстремистами. К сожалению, из-за этой неурегулированности журналисты иногда невольно подыгрывают этим самым террористам. Здесь мы ощущаем недостаток психологического аспекта, анализа со стороны СМИ».

Мы не собираемся подвергать ревизии точку зрения руководителя такого солидного государственного органа, как Совет безопасности. Однако не скроем, что определенный осадок от его слов остался, поскольку он в некоторой степени поставил под сомнение профессиональный уровень и качество работы наших коллег.

Мы попросили высказать свое мнение по этому поводу известного казахстанского эксперта, политолога Рустама Бурнашева.

- Задача журналистов – давать правдивую информацию обо всех ЧП, имеющих террористическую направленность. А все эти психологические аспекты и анализ, на наш взгляд, -  удел спецслужб. Насколько корректно говорить о том, что журналисты якобы могут невольно подыгрывать террористам? Были ли такие прецеденты в отечественной истории?

- Позволю себе не согласиться с преамбулой поставленных вопросов. Очевидно, что журналистика – это не только транслирование информации. Существуют и такие жанры, как журналистское расследование, аналитика, которые предполагают фиксацию оценок и анализ ситуации.

Теперь о самих вопросах. В истории Казахстана де-юре зафиксированы два случая террористических актов, приведших к жертвам: самоподрывы в Атырау, произошедшие 31 октября 2011-го, и серия насильственных акций в Таразе, совершенных 12 ноября того же года. К террористической активности относятся и видеоролики, размещавшиеся в Интернете в 2011-м группой «Солдаты Халифата», а также ряд действий отдельных лиц и групп по подготовке терактов. Вероятно, к поставленному вами вопросу можно отнести и акции по ликвидации лиц и групп, подозреваемых в причастности к терроризму.

Все остальные акты насилия, которые в средствах массовой информации обозначались как террористические, либо не получили соответствующей юридической оценки, либо не подходят под определение теракта с теоретической точки зрения (например, не имели цели устрашения или не включали в себя каких-либо политических требований).

Относительно всех упомянутых мною случаев я не помню того, чтобы казахстанские СМИ распространили данные, мешавшие деятельности спецслужб. К сожалению, это связано, на мой взгляд, не столько с тем, что средства массовой информации придерживаются тех или иных правил и норм, сколько с некомпетентностью журналистов в данных вопросах.

Если же говорить абстрактно и формально, то я соглашусь с мнением сотрудников спецслужб. Любой террористический акт содержит в себе информационный компонент, который обеспечивается, как бы странно это ни прозвучало, посредством СМИ,  работающих вполне легально и выполняющих одну из своих прямых задач – информировать население о происходящих событиях. В этом плане, безусловно, СМИ  «подыгрывают» террористам.

Но здесь есть и другая сторона – свобода слова и право на информацию. Очевидно, что в данном случае мы сталкиваемся с классической дилеммой: свобода vs безопасность. Я не думаю, что необходимо жертвовать свободой ради безопасности. Просто над «военной тематикой» должны работать не те журналисты, которые первыми попались редактору под руку, а те, кто имеет специальную подготовку, включенные в тему, сотрудничающие с силовыми структурами. И соответственно способные оценить, какая информация и когда должна распространяться, а распространение какой информации играет на руку преступникам и, например, создает панику.

Не меньшее значение здесь имеет этика журналиста: вспомните, сколько в прошлом и в этом году было случаев размещения фотографий погибших людей; в материалах указывались реальные имена жертв. Очевидно, что такие публикации нарушают этические нормы.

- Кто или какие государственные структуры должны заниматься классификацией террористических и экстремистских религиозных организаций?

- Прежде всего, я не стал бы употреблять термин «религиозный экстремизм». Он слишком сильно сужает сферу экстремистской активности.

По существу вопроса. Очевидно, что в основе любой подобной классификации должен лежать закон или группа законов, фиксирующих, что понимается под терроризмом, что понимается под экстремизмом и так далее. Все законы принимаются в рамках деятельности соответствующей ветви власти. Соответственно, прерогатива составления указанных вами списков должна принадлежать исключительно парламенту. Основанием для принятия законов, безусловно, могут быть данные и разработки исполнительных органов власти, в том числе силовых ведомств, тех или иных исследовательских и аналитических институтов. Но, повторюсь, финализация этих разработок должна иметь форму закона.

- Необходимо ли как-то регулировать (законодательно, на уровне внутриведомственных нормативных актов, или как-то еще) процесс освещения в СМИ деятельности террористических и экстремистских религиозных организаций? Должны ли в этом вопросе существовать какие-то ограничения? Если да, то до каких пределов? И не будет ли это ограничением свободы слова?

- Фактически я уже ответил на данный вопрос. Позволю себе повториться. Я не думаю, что необходимо жертвовать свободой и правами (в том числе свободой слова и правом на информированность) ради безопасности. Безопасность – только одна из ценностей и зачастую не самая главная. Более того, это и достаточно спорная ценность, так как всегда можно задать вопрос, о безопасности кого и чего идет речь, ради чего мы секьюритизируем тот или иной вопрос.

По моему мнению, регулирование освещения в СМИ террористической и, в меньшей степени, экстремистской активности должно строиться на следующих принципах:

- желательно, чтобы по данной тематике работали журналисты, имеющие специальную подготовку, те, кого принято называть «военными журналистами»;

- «военные журналисты» должны иметь тесную связь с силовыми структурами и органами правопорядка – возможно, в виде аккредитации. При этом такая аккредитация должна накладывать некоторые обязательства не только на журналистов, но и на «силовиков». Например, обязанность последних предоставлять журналистам оперативную информацию, не носящую секретного или закрытого характера.

Запретительные и ограничительные меры в данном случае будут, с одной стороны, плодить слухи, а с другой, будут способствовать ослаблению общественного контроля за силовыми структурами.

- В принципе, во многих странах (и Казахстан здесь не исключение) существует некий общий список организаций, которые как бы стоят вне закона и деятельность которых отслеживается спецслужбами. Стоит ли вообще в публичном пространстве освещать их деятельность? Может быть, это следует сделать прерогативой соответствующих структур, которые по роду своей деятельности и занимаются ими?

- То, что та или иная группа находится вне закона, не означает, что она находится вне информационного поля. Мировая практика противостояния терроризму с середины «нулевых» годов делает акцент на радикализации отдельных людей или их групп. Работа по предотвращению радикализации не может строиться без анализа и распространения информации. В том числе информации о деятельности запрещенных структур.

Например, если мы критикуем национал-социализм, то можем ли мы избежать описания деятельности соответствующих организаций в Германии 1930-1940-х годов?

Тем не менее, здесь мы снова попадаем в поле дилеммы – не превращается ли такая информация в пропаганду радикальной активности?  Но решение этой дилеммы может лежать только в правовом поле и приниматься судебными органами.

- Как вы в целом оцениваете работу казахстанских журналистов в этом направлении? Можно ли как-то сравнить ее с подходами, которые используют их зарубежные коллеги?

- В Казахстане много квалифицированных журналистов, работа которых может рассматриваться как близкая к идеалу (если такое вообще возможно), много очень интересных и профессиональных средств массовой информации. Я не буду называть имена и издания – мы все их очень хорошо знаем. Но есть и значительная масса сотрудников, которые являются совершенно непрофессональными. Вторых, к сожалению, как всегда больше. В значительной степени это касается и того сегмента деятельности отечественных СМИ, который я условно назвал бы военной журналистикой.